– В этих свитках написано что-нибудь полезное?
– О, больше, чем ожидалось, милорд. – Хэлдон тонко улыбнулся. – Ланнистеры с лёгкостью наживают врагов, но, похоже, плохо умеют удерживать друзей. Судя по тому, что я прочитал, их союз с Тиррелами трещит по швам. Королева Серсея и королева Маргери сцепились в схватке за маленького короля, как две сучки над цыплячьей костью. К тому же обе обвинены в блуде и супружеской измене. Мейс Тирелл бросил осаду Штормового Предела, чтобы возвратиться в Королевскую Гавань и спасти свою дочь. Он оставил лишь небольшой отряд для того, чтобы люди Станниса не могли высунуть нос из замка.
Коннингтон сел.
– Продолжай.
– На севере Ланнистеры опираются на Болтонов, в речных землях – на Фреев. Оба рода издавна славятся коварством и жестокостью. Лорд Станнис Баратеон продолжает противостоять им, а железнорожденные ещё и провозгласили короля на своих островах. Никто ни разу не упомянул Долину, похоже, Аррены не принимают участия в этой сваре.
– А что Дорн? – Долина была далеко, а Дорн рядом.
– Младший сын принца Дорана обручён с Мирцеллой Баратеон. Это позволяет считать, что дорнийцы встали на сторону Ланнистеров. Однако одна их армия находится на Костяном Перевале, а другая – в Проходе Принца. И они просто ждут...
– Ждут, – нахмурился Коннингтон. – Но чего?
Без Дейенерис и её драконов Дорн был их главной надеждой.
– Пиши в Солнечное Копьё. Доран Мартелл должен узнать, что его племянник выжил и вернулся, чтобы заявить права на отцовский трон.
– Как скажете, милорд. – Полумейстер склонился над другим свитком. – Мы едва ли смогли бы найти лучшее время для нашей высадки. У нас есть возможные друзья и союзники как на одной стороне, так и на другой.
– Но нет драконов, – сказал Джон Коннингтон, – так что для того, чтобы привлечь этих союзников на свою сторону, мы должны что-то им предложить.
– Золото и земли – обычное вознаграждение.
– Если бы они у нас были. Некоторых могут удовлетворить обещания земель и золота, но Стрикленд и его люди рассчитывают, что первыми смогут заявить права на земли и замки, отнятые у их предков, бежавших в изгнание. Нет.
– Милорд всё равно имеет нечто очень ценное, – напомнил Хелдон Полумейстер. – Рука принца Эйегона. Брачный союз, который приведёт один из великих Домов под наши знамёна.
«Невеста для нашего светлого принца». Джон Коннингтон слишком хорошо помнил свадьбу принца Рейегара. Элия никогда не была достойной партией. С самого начала она казалась хрупкой и болезненной, и рождение детей сделало её только слабее. Родив принцессу Рейенис, она на полгода слегла в постель, а рождение принца Эйегона чуть её не убило. После этого мейстеры сказали принцу Рейегару, что Элии больше не выносить ребёнка.
– Однажды Дейенерис Таргариен может вернуться домой, – ответил Коннингтон Полумейстеру. – Чтобы жениться на ней, Эйегон должен быть свободен.
– Милорд лучше знает, как поступить, – ответил Хэлдон. – В этом случае, мы могли бы предложить нашим возможным друзьям приз поменьше.
– И что бы ты предложил?
– Вас. Вы неженаты. Вы знатный лорд, ещё способный зачать дитя, наследников нет, если не считать ваших кузенов, которых мы только что всего этого лишили. Вы отпрыск древнего рода с прекрасным, крепким замком и обширными, богатыми землями, которые, вне всяких сомнений, будут вам возвращены и, возможно, даже преумножены благодарным королём сразу после нашей победы. У вас слава воина, и как Десница короля Эйегона, вы будете говорить от его лица и фактически править этим королевством. Я полагаю, что многие из честолюбивых лордов стремились бы выдать свою дочь за такого мужчину. Возможно, даже сам принц Дорнийский.
Ответом Джона Коннингтона был долгий холодный взгляд. Иногда Полумейстер раздражал его почти так же, как тот карлик.
– Я так не думаю.
«По моим рукам карабкается смерть. Ни один мужчина, ни, тем более, женщина, не должны знать об этом». Он встал.
– Приготовь письмо принцу Дорану.
– Как прикажете, милорд.
Джон Коннингтон спал этой ночью в господских покоях, на когда-то принадлежавшей его отцу кровати под пыльным навесом из красно-белого бархата. Он проснулся на рассвете от шума дождя и робкого стука слуги, пришедшего узнать, чем его новый господин желает позавтракать.
– Варёные яйца, жареный хлеб и бобы. И кувшин вина. Самого дрянного вина из погребов.
– Самого... дрянного, м’лорд?
– Ты слышал, что я сказал.
Когда пищу и вино принесли, он запер дверь, вылил весь кувшин в миску и опустил туда руку. Уксусные примочки и обтирания были лечением, которое леди Лемора назначила карлику, опасаясь, что тот подхватил серую хворь. Но ежедневное требование кувшина уксуса может его выдать. Вино должно сгодиться, но Гриф не видел смысла тратить на это хорошее вино. На всех пальцах, кроме большого, ногти уже почернели, а на среднем серость перебралась за второй сустав. «Я должен их отрезать, – подумал он. – Но как объяснить отсутствие двух пальцев?» Он не смел признаться в том, что болен серой хворью. Как это ни странно, но люди, которые бесстрашно пойдут в бой и готовы на смертельный риск ради товарища, в мгновение ока отвернутся от него, если окажется, что он заражён серой хворью. «Мне следовало дать утонуть этому треклятому карлику».
Позже тем же днём одетый и облачённый в перчатки Коннингтон проверил состояние замка и послал весть Бездомному Гарри Стрикленду и его капитанам, созывая их на военный совет. В его покоях собралось девять человек: Коннингтон и Стрикленд, Хэлдон Полумейстер, Чёрный Балак, сир Франклин Флауэрс, Мало Яйн, сир Брендел Берн, Дик Коль и Лаймонд Пиз. У Полумейстера были хорошие новости.
– В лагерь пришли вести от Марка Мандрейка. Как оказалось, волантийцы по ошибке высадили его с почти пятью сотнями бойцов на берег острова Эстермонт. Он взял Зелёный Камень.
Остров Эстермонт располагался недалеко от Мыса Гнева, но его захват никогда не был их целью.
– Эти треклятые волантийцы так стремятся избавиться от нас, что готовы высаживать на любой клочок земли, который увидят, – сказал Франклин Флауэрс. – Спорю, что наших парней разбросало по половине этих треклятых Ступеней.
– И моих слонов, – скорбно добавил Гарри Стрикленд. «Он скучает по своим слонам, бедный Бездомный Гарри».
– У Мандрейка не было с собой лучников, – сообщил Лаймонд Пиз. – Успел ли Зелёный Камень отправить воронов с вестью о нападении?
– Думаю, успели, – ответил Джон Коннингтон, – но что там будет написано? В лучшем случае, что-нибудь невнятное о неизвестных морских разбойниках.
Ещё до отплытия из Волон Териса он проинструктировал капитанов не расчехлять знамёна. Ни трехглавого дракона принца Эйегона, ни своих грифонов, ни черепов и золотых штандартов Братства. «Пусть Ланнистеры думают, что это Станнис Баратеон, пираты со Ступеней, лесные разбойники или кто-нибудь ещё. Чем более запутанными и противоречивыми будут вести, приходящие в Королевскую Гавань, тем лучше. Чем медленнее опомнится Железный Трон, тем больше у них времени набраться сил и привлечь на свою сторону союзников. На Эстермонте должны быть корабли. Это же остров».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
