получило серьезное вливание, с которого он честно и в срок уплатил налог, и этого налога всем нам хватило бы очень на долгое беспробудное веселье в любой точке мира, хоть в Монако, хоть в Осаке. Так что мотив какой угодно другой, только не шаг отчаяния от бедности.
– Что ещё?
– Стали миллионами исчезать профили из соцсетей и миллионами отключаются и исчезают абоненты сотовых сетей. Вот что самое странное. Такого никогда не было.
– Куда исчезают?
– Откуда я знаю куда! Только исчезают и владельцы сетей и министры иностранных дел в том числе. И остаются чистые компы и мобильники.
– Вирус?
– Нет. Информацию стирают сами пользователи. И исчезают.
– Совсем? Кончают с собой?
– Нет. Начинают жизнь овоща, или фикуса. Есть и спать. Иногда только спать.
– Включи ящик. Посмотрим…
Они просидели за холодным пивом весь вечер. С 11 сентября не было такого. Веерные отключения сетей электроснабжения, отключения телеканалов, погасшая GPS, остановка производств, отключения трансокеанских кабельных линий, оптики, эфира… Под утро оставалось живо еще две местные станции, ретранслирующие выборку из вчерашнего онлайна и поредевшее спутниковое.
– Сэмми, тебе не кажется, что очаги расползаются именно таким образом, чтобы дать вирусу спокойно захватывать остающееся и не оставить ни одного работающего канала позади себя?
– А.. да.. норм.. ОК.
– Да вылезь из мобильника!
Сэм, некоторое время не принимавший участия в обсуждении, наконец кинул мобильник на журнальный стол.
– Да. Классно всё. Логично. А ты не хочешь помочь вирусу?
– Чем? Открыть окно, как Томми?
Сэм закинул голову на спинку дивана, спокойно, через нос затянулся воздухом, как будто повеяло чем-то невыразимо приятным, и так же долго с хрустом в суставах потянулся.
– Сэм! Ты уже набрался? Что делать будем? По ходу, завтрак придётся утром готовить на костре, а домой возвращаться как Миклухо-Маклай.
– Как?
– Пешком!
– Пешком?
– Да. Пешком, до Сиэтла, без банковских карт, мобил и навигатора!
– Да всё зашибись! Какое слово! "Квенгола". С эхом. Не пыльное. Не шипящее…
В голосе Сэма прозвучали не характерные для него нотки медлительности. Таким “живчика-Сэма” никто не помнил.
Переглянулись.
– Ну, ОК. Дрыхни тут. Тут вполне комфортно, а тащить тебя из гостиной… Сэм! Сидя будешь спать?
Мобильник Сэма мелодично булькнул и произнёс "Здравствуйте! Коснитесь экрана, чтобы начать настройку вашего телефона. Коснитесь кнопки "Отмена", если хотите настроить персонализацию и аккаунты позже."
Все посмотрели на телефон. Приглашение к настройке ещё светилось. Телефон, видимо, был чист. как в день покупки. В сознании отдавалось эхом "…гола. … гола. … гола.".
Покой и тишина, ровный белый свет заполнял мозг, вытесняя мысли.
Какое слово!
Последнее слово. Для всех, кто шел под руку с технологичным миром. Чтобы техномир помог этому слову разнестись по миру. Чтобы техномир, достигнув определённого предела, тихо отформатировал себя руками своих создателей и ушел вместе с ними. Последнее слово разбудило и запустило скрытые глубоко в памяти механизмы ограничения и самоликвидации. Вирус, возможно, был во всех нас с давних времён, но в раздробленном, фрагментированном состоянии. Искра, ключ этого механизма, как сигнал к объединению разрозненных частей, неосознанными усилиями людей превратился в кусочки кода, способного действовать в совместимых средах. Мы сами же обеспечили ему эту полную совместимость.
Последнее слово вырвалось и распространилось.
И это слово было Квенгола. Квенгола. Квенгола.
