годы на них никак не сказались.
— Ну, здравствуй, Рома. Давно не виделись, правда? — усмехнувшись, я облокачиваюсь о стену, глядя на измождённого и голодного старика. Он усох за это время. Конечно, я специально держу их без еды, связанных и прикованных к стенам.
Он приоткрывает один глаз, второй Соломон ему вырвал. Смотрится жутко, но даже в этом есть своя прелесть.
— Томас, — хрипит он. — Почему?
— Ты знаешь, почему. Кажется, я сказал причину своих поступков. Я забираю то, что принадлежит мне.
— Ты отказался… Русо… он же… я… мы предлагали тебе быть среди нас.
— Как раб. Да, я помню. Вы поймали меня, удерживали силой и убеждали, что здесь моё место. Нет. Моё место на троне, но Русо не собирался отдавать его мне. А я сильнее его, и ты это знаешь.
— Ты… был его наследником, — выдыхает Рома.
Я напрягаюсь, услышав это.
— Ложь, — фыркаю я, отталкиваясь от стены, и подхожу к Рома.
— Нет. Посмотри записи… старые записи Русо. Он оставил тебе всё. Они… они хранились в архивах. Посмотри. Русо любил тебя.
— Хватит врать! — злобно хватаю его за горло, протыкая ногтями кожу.
Старик издаёт стон.
— Хорошо… я не буду потакать твоим неверным мыслям о нас. Что ты хочешь, Томас? Мой сын и моя племянница не виноваты в том, что ты стал ублюдком, как твой отец.
— Не смей, — рычу, сильнее впиваясь в его горло ногтями.
Но старик не сдаётся. Он упрямо смотрит на меня одним глазом.
— Где Стан? Флорина… она…
— Ещё живы. Точнее, пока живы, — хмыкаю я. — И ты пока жив.
— Флорина и ты… не надо так с ней, Томас. Не надо. Вы похожи. Вы оба были в тени, незамеченными, брошенными и одинокими. Оба боитесь своей темноты. Оба страдаете. И она… любила тебя.
— Меня бесит твоя ложь, Рома. Я не поведусь на неё.
Отпустив его, я отхожу в сторону, разглядывая стену.
— А что не ложь для тебя, Томас? Эта война? Это кровопролитие невинных вампиров, которые просто защищали себя, как делал это ты когда-то? Что же не ложь? Где правда, Томас?
— Правда в том, что ты закрывал глаза на то, что делают твои люди. Ты не желал менять законы и правила, заставив нас прятаться и бояться вас. Вы травили отшельников.
— То есть предателей? Тех, кто обманул нас и сбежал, чтобы убить? Да, это так. Законы непоколебимы. Только благодаря чёткому следованию нашим законам мы ещё живы, Томас.
— Мы живы, потому что есть такие, как я, которые убирают дерьмо за вами. Сколько твоих вампиров изнасиловало и бросило умирать женщин? Сколько твоих вампиров занимаются продажей детей и насилием над ними? Сколько твоих вампиров уничтожило умных и честных людей, которые готовы были служить им? Сколько твоих вампиров поработило людей и свой же вид ради развлечений? Ты хочешь сказать, что не знал? Никто из вас не знал? — рявкаю я.
— Мы боролись с этим. Мы старались…
— Хреново вы старались. Радимил уже пятьдесят лет передаёт мне отчёты по вашему бездействию. Ничего не изменилось. Ничего. Наоборот, их становится всё больше. Ты ведёшь учёт новых вампиров, разрешаешь им творить ужасы с живыми существами. Ты. И виноват в смерти своей семьи, тоже будешь ты. Жди своего часа, старик. Я отправлю тебя в ад. Создатель никогда не примет тебя в свой мир за то, что ты сделал с моей семьёй.
— Я защищал тебя! — повышает он голос.
— Меня? От моих сестёр и братьев? От тех, кого я любил? От них?
— Да. Ты же знаешь правила, Томас. Только один наследник становится главой клана, остальных нужно убить. Они бы убили тебя. Я защищал тебя и помогал тебе все эти годы. Я прятал тебя, чтобы о тебе никто не узнал. А твои родители убили мою семью в отместку за то, что я хотел забрать тебя.
— И правильно сделали. Вам давно пора сдохнуть.
— Хорошо. Убей меня и тех, кто лично причинил тебе вред. Но Стан и Флорина. Они даже не знали о тебе. Они здесь ни при чём.
— Это не тебе решать. Королева должна заботиться о своих подданных. А ей было плевать на них. Она эгоистична и самолюбива, как и твой сын. Щенок.
— Ты ошибаешься, Томас. Ты сильно ошибаешься в них. Они другие. Они похожи на тебя и всегда заботились о людях. Всегда…
— Хватит! Не беспокойся, я с удовольствием позабочусь о них. На самом деле к ним уже выстроилась целая очередь насильников. Кровь за кровь, Рома.
— Прошу, Томас, не опускайся до такого. Ты же… ты другой. Ты мой мальчик. Я любил тебя, Томас. Флорина… я видел уже такую боль, которая была в её глазах в ту ночь. Боль, когда предают любовь, разрушает сердце. Умоляю тебя, не позволяй ненависти ослепить тебя. Флорина может тебе помочь. И я… я не могу сказать точно, но… мне казалось, что ты бы смог помочь и ей. Ты не один страдаешь, Томас. Она тоже. Она…
Он раздражает меня ещё больше. Я выхожу из темницы, и у меня за спиной щёлкают замки.
Голова болит ещё сильнее. Надо поесть, но сначала я загляну к своему питомцу. Нельзя позволить ей умереть без моего согласия. Теперь жизнь королевы зависит исключительно от меня. И мне нравится такой расклад.
Глава 2
Флорина
Порой я тебе так завидую, мой друг. С остервенением злости и ярости завидую твоей смертности. Она такой дар для вас, а многие разбрасываются им. Да, ты начнёшь убеждать меня в том, что именно жизнь — самый великолепный дар, но посмотри на меня. Посмотри, как унизительно и больно лежать брошенной на ледяные камни, ощущать каждую сломанную кость, растянутую мышцу и каждый синяк на теле, не имея возможности умереть в этот момент. При таких повреждениях, как у меня, ты бы умер и поверь, это был бы дар. Но взгляни, во что я сама себя превратила. Ну же, не отводи глаз, смотри, насколько безобразно изогнуты мои сломанные руки и бёдра. Посмотри на мою кожу, покрытую фиолетовыми вспухшими гематомами. Посмотри на моё сердце. Оно стучит, и это самое ужасное в этой ситуации. Я надеялась на смерть и молила о ней, клянусь тебе. Мне казалось, что никогда не узнаю того,
