- Значит, и ваш приемный отец не знал правды?
- Нет, Анри. Он рассказал мне лишь то, что ему было известно. Королева доверяла ему, поскольку его и Роберта Глостера связывала тесная дружба. Тома де Дюньер был уже немолод, но его жена должна была вот-вот родить. Дело было в Уоллингфорде. Осенью 1143 года Фиц-Каунт пришел к нему ночью и принес новорожденного младенца. Было решено, что меня и ребенка де Дюньера выдадут за двойню. Однако роженица и ребенок скончались. Фиц-Каунт щедро заплатил за мое содержание. Все считали, что я родной сын де Дюньера. И только когда мне исполнилось шестнадцать, на смертном одре, он раскрыл мне правду.
- Но зачем Фиц-Каунту было бы заботиться о новорожденном, если это не его сын? – резонно усомнился Анри. – Искать приемную семью, платить за содержание?
- Все так, - кивнул Рене. – Но, с другой стороны, никто никогда не уличал королеву в супружеской неверности. Да, Фиц-Каунт был ее верным соратником и близким другом, но любовником ли? И если бы она была в тягости, наверняка кто-то об этом знал. К тому же к моменту моего рождения королева была уже немолода. Если я не ошибаюсь, ей должно было быть больше сорока лет.
- И что же? Тетя Уинифред родила последнего ребенка в сорок три. Правда, он сразу умер, но это неважно.
- Надеюсь, ты понимаешь, Анри, что я рассказал тебе об этом вовсе не для того, чтобы ты болтал кому попало?
- Разумеется, отец! – Анри покраснел от обиды.
- Не сердись, - Рене примирительно коснулся его плеча. – Мы слишком мало знаем друг друга.
- Это не моя вина, отец.
- В этом нет ничьей вины. Я воин и вынужден подчиняться воле своего господина. Скоро ты тоже станешь рыцарем и оставишь свою волю ветру.
- Но зачем тогда выбирать супругу и вступать в брак, если придется на долгие годы оставлять ее в одиночестве? Не видеть, как растут дети?
Раздосадованный, разгневанный, Анри вскочил с расстеленного на траве плаща.
- Вас не было рядом, отец, когда умерла мать. Вы ведь знаете, что произошло, да? По ложному доносу ее обвинили в причастности к мятежу Молодого короля. Кто-то из слуг предупредил ее, и она успела бежать. За несколько часов до того, как за ней пришли. Весна была холодная, а она даже не успела надеть теплую одежду. Только завернула в одеяло меня – грудного. Ночью. Через лес. Ее приютил дядя Малькольм, хотя это могло стоить ему жизни. Она умерла через неделю, отец. А где в это время были вы? В Иерусалиме? Что вы там делали? Первый крестовый поход тогда давно закончился, второй еще не начался.
- Я все знаю, Анри, - Рене опустил голову, и седина блеснула на его висках – серебряными нитями в темных волосах. – Да, я был в Иерусалиме. Это долгая история. Я не рассчитывал, что все сложится так. Сядь, я расскажу тебе. Хотя бы кратко, чтобы ты знал.
Анри нехотя опустился на плащ, с горечью глядя на отца.
Он впервые увидел его всего несколько недель назад, после того как король Ричард захватил Ноттингем и одержал победу над принцем Джоном. Рене де Дюньер приехал в замок Малькольма Бисета, барона Грейстока – брата своей покойной жены. И сейчас они направлялись в Уинчестер, где Ричард был коронован перед своим возвращением в Нормандию. Рене хотел представить сына королю, рассчитывая, что тот произведет церемонию посвящения Анри в рыцари.
Почти двадцать лет Рене провел в Святой земле, и никто не знал, жив он или мертв. До того самого момента, когда немолодой уже рыцарь, один, без слуги или оруженосца, появился у ворот замка Грейсток. Они отправились в путь вдвоем, да еще остановились на ночлег в лесу, у дороги. Это было опасно, учитывая, что окрестности кишели разбойниками. Впрочем, вероятность оказаться ограбленными и убитыми на постоялом дворе была лишь немногим меньше.
- Я женился на твоей матери по большой любви, Анри, - тихим, печальным голосом начал рассказ Рене. – Она была дочерью барона, а я – всего лишь бедным рыцарем. Мне было уже почти тридцать, когда я встретил ее. Тогда я служил Ричарду в Аквитании. Пожалуй, только Чарльз Беннет был с ним дольше, чем я. Это был короткий визит в Англию. Тогда вся английская политика вершилась на континенте. И мы остановились в замке барона Грейстока, твоего деда. Беннет был моим соперником. Точнее, Ричард хотел, чтобы он женился на Сибил. Хотя и знал, что я полюбил ее с первого взгляда. Но, к счастью, у герцогини Алиеноры, его матери, для Беннета была припасена другая невеста – Адалин Нормандская.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Рене подбросил в гаснущий костер хвороста и продолжил:
- Мы поженились в начале 1173 года, и я остался в Англии. В качестве приданого отец дал Сибил мэнор Хайбридж, где мы и поселились. Она была для меня всем – моим счастьем, моей силой и моей болью, когда через полгода мне пришлось покинуть ее – Ричард вызвал меня в Пуату. Тогда он уже состоял в тайных сношениях с иерусалимским королем Амори, начиная готовить новый крестовый поход. И отправил меня с поручением к нему. Я думал, что вернусь к Рождеству – к твоему рождению. Но все затянулось, и в Аквитании я оказался лишь следующим летом, после смерти Амори. И тогда узнал о том, что произошло.
- И вы не вернулись в Англию? – спросил Анри.
- Это было еще до того, как Ричард примирился с отцом. Герцогиню Алиенору как раз привезли в Англию и заточили в Солсбери. Если бы кто-то узнал меня… И все же я не мог не увидеть тебя и не прийти на могилу Сибил. Только ради этого я проделал путь из Аквитании в Грейсток. Всего одна ночь… Я подержал тебя на руках и пошел на кладбище. Светила полная луна. Малькольм сказал, что могила рядом с большим розовым кустом. Я легко нашел ее. Опустился на колени и поклялся, что найду того, кто сделал донос. Найду и отомщу. Сколько бы лет ни прошло. Моих губ коснулся цветок розы – как будто сама Сибил поцеловала меня…
Рене закрыл лицо руками и долго молчал. Анри не торопил его, хотя злые, колючие слова готовы были сорваться с его уст.
- Утром я отправился в обратный путь, - голос Рене звучал глухо, устало. – Малькольм и Уинифред обещали позаботиться о тебе. Я надеялся вернуться при первой возможности, как только смута уляжется. Но Ричард снова отправил меня в Иерусалим – я нужен был ему там. И, как ты знаешь, вернулся только сейчас – вместе с ним.
- Да, вы не слишком преуспели в исполнении своей клятвы, отец, - с горькой усмешкой сказал Анри. – Прошло двадцать лет. Возможно, того, кому вы хотели отомстить, уже нет на свете. Или он глубокий старик.
- Что ж… я проклял его и весь его род. Ему не будет покоя и на том свете. А если он еще жив… Я все равно найду его.
- Вы останетесь здесь, отец? – удивленно посмотрел на него Анри. – Не отправитесь с королем на континент?
- Нет. Моя служба у него окончена. Он щедро наградил меня – землями, деньгами. Кроме того мэнор Хайбридж – твое наследство от матери, я позаботился об этом. Ты можешь жить там, если, конечно, Ричард не предложит тебе службу и ты не примешь его предложение.
- Не будем загадывать. Мне хотелось бы служить королю, но… возможно, он не захочет, чтобы я ему служил. И тогда я останусь здесь. С вами. И помогу вам. Считайте, что это и мое дело.
Анри встал и сделал шаг к отцу, который тоже поднялся. Порывисто обняв сына, он вдруг насторожился и прислушался.
- Ты ничего не слышишь, Анри? – спросил он, вглядываясь в темноту за деревьями.
Глава 2
Издалека доносились неясные звуки, похожие на пение в сопровождении свирелей и барабанов. Из-за деревьев пробивались слабые отсветы – пожар или, скорее, большой костер.
- Я думал, на юге Англии не празднуют Галан-Мэй или Болтану, - удивился Рене. – Да, давно я не был дома.
- Не празднуют, - подтвердил Анри. – Но в честь святой Вальбурги ставят майское дерево. Она ведь родом из этих мест, из Уэссекса. А может, и не в ее честь, не знаю. Но костры разжигают, поют, пляшут. Хотя священники утверждают, что это нечестивый обычай, который тешит нечистую силу. Но они во всем находят дьявола, хоть вообще не живи. Может, пойдем взглянем?
