Теперь, когда Костомарова начали издавать, вряд ли имеет смысл пересказывать его знаменитую биографическую работу «Называемый Димитрий». Отмечу только: в ней рассказывается об одном из редчайших случаев — когда на русском престоле соединились откровенное «западничество» и вольномыслие («Пусть всякий верит по своей совести» — фраза слишком смелая даже для Европы!) с твердым, мужественным характером и патологическим для вышеописанной среды отсутствием коварства и жестокости.
Поведение царя Дмитрия во время его краткого, одиннадцатимесячного правления служит серьезнейшим аргументом против годуновско-пушкинской версии, отождествляющей его с Григорием Отрепьевым: расстрига, бывший келейник московского патриарха вряд ли мог мыслить и действовать так, как этот молодой человек. Он прощал своих врагов, даже пойманных с поличным: «Есть два образца держать царство — или всех жаловать, или быть мучителем; я избрал первый». Бояре-заговорщики во главе с тем же профессиональным клятвопреступником Василием Шуйским, — которых «московские люди» приговорили к смерти, а Дмитрий помиловал, — не могли простить столь легкомысленного великодушия и при первой же возможности отплатили своему спасителю за отступление от обычаев его «называемого отца» Ивана Васильевича. Вскоре после свадьбы Дмитрия и Марины компания придворных аристократов и преступников, специально выпущенных из тюрьмы, зверски убила молодого царя, мечтавшего о свободной торговле, веротерпимости и создании в Москве университета. Пожалуй, из всех его проектов за 386 лет в полном объеме осуществился только один — университет.
Счастье не всегда ходит по одному пути. Оно не там кончается, откуда начинается, но устраивается так, как сам Бог направит его.
Марина Мнишек
Такова судьба добрых царей на Руси[4].
Интересно, что Марина была сначала коронована и только потом, уже в качестве царицы, вступила в брак с Дмитрием. Быть может, Дмитрий предчувствовал судьбу и хотел по возможности оградить свою избранницу от превратностей, обеспечив ей «независимый» правовой статус. Хотя кого в то время волновало право?
Царица и казак
Опаснейшие, враги того государства, которое восстановили в 1613 году Минин и Пожарский, составляли необычную пару — двадцатипятилетняя польская аристократка, помазанная на царство Всея Руси, и крестьянский сын из-под Тарнополя (по-тогдашнему — «русин», сейчас он назывался бы «украинцем», да еще «западным», но в начале XVII века такие тонкости мало кого интересовали, и в источниках он фигурирует либо как «русский полководец», либо как «храбрый вождь донских казаков»). Вопреки всем местническим традициям, Иван Заруцкий саблей добыл себе боярство. Его боевой товарищ по Тушинскому лагерю, поляк Н. Мархоцкий оставил о нем воспоминания: «Все наше войско бежало, и не будь тут Заруцкого, который прискакал с несколькими сотнями донцов и у реки Ходынки отразил Москву ружейной пальбой, она загнала бы нас в самый лагерь…» С. Жолкевский, едва не соединивший русских и поляков в единый народ, писал: «князь Рожинский (тушинский гетман. — И. С.) почти всегда был пьян», поэтому Заруцкий «заведовал караулами, подкреплениями, доставкой известий». Помимо этих достоинств, атаман был «собою красив и пропорционален» — качества, не столь важные для исхода войны за московское наследство, но, вероятно, небезразличные для наследницы Марины. Впрочем, и с Заруцкого не следует писать иконы: в конце Смутного времени он правил в Астрахани по образцу Ивана Васильевича: «многих добрых людей в ночи пытав на пытке и огнем жгли, да с обруба в воду посажали, да и по вся дел дни беспрестанно кровь проливают».
О Марине Мнишек наша публика знает несколько больше благодаря опере «Борис Годунов». «Расчетливая, надменная и легкомысленная красавица» — сказано в хорошем дореволюционном учебнике русской истории Трачевского (как это — «расчетливая» и «легкомысленная» одновременно?)
Менее известно, что эта маленькая пани ездила верхом, вооруженная саблей и пистолетом, и в гусарской одежде входила в воинский совет, чтобы предъявлять претензии взбунтовавшимся ландскнехтам. Когда лучший московский полководец, молодой Скопин-Шуйский, осадил в Дмитрове одного из лучших тушинских полководцев, «польского удальца» Яна Сапегу, Марина на валах возглавляла оборону, воодушевляя солдат словами: «Я, женщина, не утратила мужества!»
Отношения их с Сапегой составляют отдельный причудливый сюжет. Начались они с того, что «удалец» с гусарами молодую вдову убитого царя Дмитрия и ее отца, воеводу Мнишка, отбил у московской стражи (которая, впрочем, и не думала о сопротивлении). После совместной обороны Дмитрова они поссорились, и бесстрашная царица сказала, что у нее есть три с половиной сотни донцов и, «если до того дойдет, она даст ему сражение». Марина лично инструктировала русских послов и принимала иностранных, даже при жизни своего второго мужа, «тушинского царя», не отличавшегося ни умом, ни образованием. Когда польский король Сигизмунд, ее бывший государь, предложил «из милости» тушинской чете Саноцкую землю и доходы с Самборской экономии за отказ от русского престола, она попросила у него Краков, обещая за это «из милости уступить королю Варшаву». Письма она подписывала «императрица Марина».
Согласитесь, личность, весьма далекая от женского идеала, предлагаемого «Домостроем», даже если считать произведение Сильвестра, безусловно, прогрессивным по сравнению с обычной практикой.
Иван-царевич
Судьба царевича Ивана — авантюрный роман со дня рождения. И даже до рождения.
Отец его — «тушинский царь», известный и под именем Лжедмитрий II, второй муж Марины Мнишек.
После переворота 17 мая 1606 года Василий Шуйский отправил вдову убитого царя вместе с отцом — воеводой Мнишком — в ссылку в Ярославль. В те времена, когда еще не изобрели фотографию и телевидение, ссыльные не могли уверенно судить о том, что за человек вновь собирает сторонников Дмитрия Ивановича — действительно ли это их государь, которого судьба уже неоднократно спасала от верной смерти, или самозванец «второго порядка». Личная встреча Марины с «воскресшим» мужем подтвердила худшие опасения. Человек неизвестного, но явно не аристократического происхождения, он отличался «грубыми и дурными нравами» и произвел на Марину крайне неблагоприятное впечатление — долгое время она не хотела признавать его, несмотря на все уговоры отца, материально заинтересованного в таком признании.
Однако политика оказалась могущественнее личных симпатий и антипатий. А может быть, дело не только в политике. «Тушинский царь» олицетворял единственную альтернативу правительству Василия Шуйского — единственную возможность отомстить за человека, которого Марина, видимо, действительно любила. И вернуть московский престол. Напомним, что тогда ей было всего 19 лет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
