журналистам издания «Желтенькая уточка». А потом в интервью простодушно рассказывал, что Екатерина — очень удобная барышня. Нетребовательная, с детства привыкла к скромной еде и одежде. От подарков категорически отказывается и к тому же регулярно приглашает его на приемы в царскую резиденцию, где можно завести полезные знакомства. Помнится, папенька дар речи потерял, когда прочитал скандальную статейку.
Бах! Джим заорал. В лобовое стекло на полной скорости влетела деревяшка. Стекло с пассажирской стороны мгновенно покрылось сетью мелких трещин — но не осыпалось внутрь салона, обвисло хрустким гамаком. «Русско-балт» был сделан на совесть.
— Гони, Китти, гони! — взмолился Джим. Лоб его покрылся крупными каплями пота. — Спаси нас!
— А зачем? — нервно расхохоталась Екатерина. — Если ты все равно хочешь меня бросить!
— Боже, Китти, ну с какой стати я должен жертвовать своим будущим? — захныкал Джим. — Ты же знаешь, что мне тесно в «русско-балте», я хочу собственное дело!
Ближайшим членам семьи правящего монарха и правда было запрещено вести свой бизнес.
— Но мы же договорились, что я дам тебе графский титул! — Екатерина отчаянно пыталась перекричать гул торнадо. — И ты будешь со мной на всех заграничных церемониях, мир объездим! Антарктиду увидишь!
Машину болтало из стороны в сторону. Молнии сверкали не переставая. Черные небеса смешались с красной землей. Напряжение становилось невыносимым.
— Не хочу я ни в какую Антарктиду! — Джим ухватился обеими руками за ремень. — Господи, Китти, о чем ты вообще думаешь? Мы сейчас погибнем!
— Смотри! — воскликнула Екатерина. В окружающем безумии фары выхватили плакат в форме опрокинутой бутылки виски, указывающей на прилегающую к трассе дорогу. — «До склада — 1 миля», — прочитала она. — Может, мы там спрячемся? Джим?
Джим не отвечал — он громко молился. Кажется, у него окончательно сдали нервы.
Между тем, решать нужно было срочно. Торнадо следовал по пятам.
«Поедем прямо — останется микроскопический шанс обогнать смерч, — торопливо рассуждала про себя Екатерина. — Уйдем направо — потеряем фору. Но ведь склад бурбона — это дубовые бочки. А бочки хранятся в отличных сухих погребах. Наверное. Если это так — мы спасены. Пересидим смерч в погребе».
— Джим, бочки с бурбоном хранятся в погребах? Ты же вырос здесь, должен знать. Джим!
— А? — Джим прекратил молиться и уставился на принцессу. Глаза у него слезились. То ли от песка, то ли от страха. — Бурбон? Где? — Тут его взгляд упал на недопитую бутылку на заднем сиденье. — О, да вот он… Китти, детка, это же именно то, что мне сейчас нужно…
Джим полез за виски. Молнии сверкали, как стробоскопы в ночном клубе «Затмение» — самом привилегированном заведении Баронского квартала Петербурга. Клуб открывал свои двери для посетителей всего один раз в год, да и то не на всю ночь, а ровно на два часа, и попасть в «Затмение» было почти невозможно. Однако Джиму, как знаменитости мирового масштаба, все же удалось провести туда Екатерину. Честно говоря, сам клуб не произвел на принцессу особого впечатления. За астрономическую входную плату в тысячу рублей она ожидала чего-то большего. А так — чересчур яркие прожектора, посредственный коктейль из водки с березовым соком и невкусные леваши. Много шума из ничего.
Екатерина вздохнула, резко крутанула руль и свернула направо. Склад все же лучше, чем маленький беззащитный «русско-балт» с разбитым лобовым стеклом.
Промышленная территория была огромной, старой и пустой. Очевидно, все работники, заслышав сирену, успели разбежаться по домам. Впереди высились ангары — насколько можно было различить сквозь пыльную завесу, простые дощатые коробки размером с девятиэтажный дом, менее всего похожие на заводские цеха. Вероятно, производили бурбон где-то в другом месте, а здесь только хранили. Однако размышлять на эту тему было некогда — сильный боковой ветер буквально сталкивал машину с дороги. Екатерина удерживала руль из последних сил, руки страшно болели.
Путь на склад преграждали крепкие деревянные ворота. Нужно было их как-то открыть. От Джима толку было ноль. Он сидел в полной прострации, прижимая к мужественной груди пустую бутылку виски, словно беззащитного младенца.
На помощь неожиданно пришел сам торнадо. Ворота устали противостоять ураганному ветру и с грохотом сорвались с петель. Правая створка чиркнула по крыше внедорожника, оставив в ней глубокую прореху, сквозь которую в салон посыпались крошки от солнечных панелей. Попади воротина чуть левее или будь карбоновый кузов «русско-балта» чуть менее прочным — и славная четырехсотлетняя история династии Романовых прервалась бы прямо здесь и сейчас, в далекой Америке, на родине кукурузного виски. Кентукки очень хотел называться «Штатом мятлика», и совал этот невинный мятлик на все свои гербы и печати, но в эту секунду Екатерина невольно вспомнила индейское название штата — «Темная и кровавая территория охоты».
Так или иначе, путь на склад был открыт. Машину шатало и трясло, видимость на площади перед ангарами была не лучше, чем в резервуаре включенного пылесоса, и «русско-балт» дважды чуть не врезался в здоровенный памятник бурбону — громадную каменную бочку, призраком возникавшую перед ними в самый неожиданный момент. После нескольких минут беспорядочной и нервной езды вокруг глупой бочки Екатерина заметила, что в одном из ангаров дверь приоткрыта.
Принцесса кое-как вытащила из автомобиля Джима, который никак не хотел расставаться с пустой бутылкой, и, с трудом удерживая равновесие и стараясь не дышать пылью, затолкала размазню и себя заодно в ангар. Ни одна лампа не горела — какое же электричество во время торнадо! Разве что атмосферное в избытке — молнии проблескивали сквозь щели в дощатых стенах.
В ангаре принцессу ждало гигантское разочарование. Никакого входа в мифический подземный погреб в обозримой перспективе не наблюдалось. Проклятые дубовые бочки с бурбоном хранились не под землей, а на высоченных, до потолка, открытых стеллажах.
Между тем, сам ангар гудел и раскачивался от страшных порывов ветра. Стеллажи ходили ходуном. Бочки скрипели и стонали, как старые лодки во время шторма.
Ба-бах! Первая бочка раскололась об каменный пол. Щепки прямо в глаза — Екатерина еле успела закрыть лицо. Еще одна, еще! Джим орал что-то неразборчивое, мокрый до нитки, но, кажется, целый и невредимый. Сотни, тысячи литров отборного виски падали и взрывались, как авиаснаряды. Ангар заполнился резкими парами спирта. Дышать стало нечем. Пол превратился в одно большое бурбонное озеро, отдающее дубовым дымком и почему-то немного кокосом.
Здание трещало по швам. В ангаре было еще опаснее, чем в «русско-балте».
— Джим! Надо выбираться! — закричала Екатерина по-русски.
— Oh my God, oh my God, oh my God, — зациклило Джима.
Принцесса схватила его за мокрую руку и потащила обратно к двери, стараясь держаться у стены
