хомяк-экстрасенс, или умный дельфин, или… а, даже не знаю, антилопа с микроволновкой. Иными словами, в тех самых программах, которые «Лучшее домашнее видео Америки» сравнивает с ранними работами Марселя Офалса — не в пользу последнего.
— Это «Удивительная Грейс», — пояснил О’Райан, устав дожидаться от меня вопроса.
— Пардон?
— Начинается через три недели, в воскресенье, на канале «Семейная жизнь».
— А, ты хочешь сказать, что так называется программа. Обязательно посмотрю.
— Это ты говоришь не всерьез, Дана, но посмотреть тебе стоит. Должен выйти настоящий хит. Удивительная Грейс — собака. Вообще-то, полдюжины собак. Всех в жизни зовут Мейджерами, причем в основном это кобели. Ну, ты ведь знаешь, как работает Брэди.
Я действительно знала. Брэди Олссон — босс О’Райана, возглавляющий компанию под названием «Канис Мейджор», славился своим умением дрессировать не только собак, но и других животных в группах. Каждая группа отличалась своим набором трюков, и таким образом в целом эта синтетическая особь являлась выдающимся телевизионным представителем животного мира с самыми разнообразными талантами. В данном случае — действительно Удивительной Грейс.
— Сказала, что посмотрю, значит, посмотрю. По крайней мере, один раз.
— Господи, да не надо тебе ждать, когда это выйдет на экраны. Тебе только надо сунуться в «Дог-Стар Продакшн». Это их «ребенок». Черт, да я дам тебе имена и телефоны, по которым с ними можно связаться, а также экземпляр Библии, где есть все герои, сюжеты и прочее дерьмо.
— Спасибо, О’Райан. Мне приятно, что ты обо мне вспомнил. Но, к сожалению, в данный момент у меня на тарелке куда больше дел, чем я могу переварить. — Вполне правдивое заявление, если иметь в виду, что человек не отказывается от полной тарелки проектов, которые включают все, от стишков для поздравительных открыток и подписей под красочными настольными календарями с морской тематикой до редактирования рекламных брошюр небольшой косметической компании, борющейся за экологию, в обмен на бесплатный месячный запас их продукции.
— Да уж, верю, — кивнул О’Райан, который с уважением относился к моим талантам, чего нельзя было сказать о многих других, которые тоже должны были бы испытывать уважение. — Ты всегда по самую задницу в работе. Так чем ты занята на этой неделе? Работаешь негром над автобиографией очередного корпоративного кита?
Протяжное произношение О’Райана помогло мне представить, как я с воплями проношусь верхом на лошади по давно исчезнувшим равнинам сквозь призрачное стадо метафор и дико хрипящих сравнений. По контрасту моя реальная жизнь, когда мне и в самом деле порой приходится работать литературным негром, равно как и автором подписей под карикатурами и поденщицей на телевидении, казалась довольно скучной.
— Не совсем. — Не совсем — это точно. По правде говоря, я радостно схватилась бы за все что угодно. После многих лет делания «всего что угодно» неужели уж так унизительно написать диалог для собаки? Но все равно что-то во мне противилось этой идее, причем объяснить причину я не могла даже самой себе, не говоря уж об О’Райане.
— Тогда какие проблемы? Вот что я скажу. Я дам твое имя одному из ребят в «Дог-Стар», который…
— Нет! Я хочу сказать, спасибо, но не нужно. Понимаешь, это просто не для меня. Я не имею дела с животными. Не считая отдельных корпоративных китов.
О’Райан смотрел на меня так, будто я только что призналась, что забавы ради душу щенков. Ведь животные действительно являются частью его жизни, он на них зарабатывает. И до этой минуты меня это ничуть не смущало.
— Ты хочешь сказать, что не любишь собак? Брось, Дана, черт побери, все любят собак.
Я в самом деле не люблю собак? Нет, дело вовсе не в этом. Отчего-то мысль работать на них причиняет мне дискомфорт. Особенно в данный момент.
— Я же сказала: я благодарна за подсказку и… как знать, возможно, когда я основательно проголодаюсь, я передумаю.
Как знать? При обилии времени и почти полном отсутствии работы через пару-тройку недель я могу отнестись с большей симпатией к «Дог-Стар Продакшнз» и с меньшим отвращением к драмам из собачьей жизни. А пока я предпочитаю не забивать себе голову более сложными мыслями — лишь предвкушением удовольствия, которое я могу получить, валяясь на ковре в своей гостиной в ностальгическом облаке табачного дыма. И испытывать утешение и уверенность, внушаемые вневременным и абсолютно ничего не требующим присутствием О’Райана, каким бы обманчивым ни было впечатление, что кое-что в этом мире движется из года в год, не меняясь и всегда оставаясь тем же, что и раньше.
Глава третья
Когда Джерри начал встречаться с Мартой, я подслушал, как он признался своему другу Мелу, что Марта — то, что ему нужно. На что Мел ответил, что он может быть прав только в том случае, если то, что ему нужно, — это нечто длинное и нордическое и настолько же уютное, как ночь, проведенная в морозильнике.
Вполне вероятно, что я, как и Мел, настроился против Марты с самого начала. Помимо всего прочего, она меня ненавидит. Сами понимаете, тут нет ничего личного. Просто Марта не одобряет меня в принципе. Точно так же она морщится при виде соринки в своем йогурте, при неожиданном предложении во что-то сыграть, а также в любом другом случае, если не преследуется определенная цель.
Можно привести пример, не задумываясь: Марта сказала Джерри, что я плохо воспитан. Я считаю это клеветой, поскольку меня вообще никто не воспитывал.
— Да будет тебе, — попытался уговорить ее Джерри в тот первый раз, когда она появилась в его доме и обнаружила меня вытянувшимся на диване в моей любимой позе — подбородок на подлокотнике, а когти задних лап вцепились в подушку, что дает мне ощущение роскошной безопасности. — Будет тебе. Мерфи, так же как и мы с тобой, не любит спать на жестком полу.
— Все с точностью наоборот, — ответила Марта, выговаривая слова с четкостью человека, отсчитывающего правильную сдачу. — Я очень люблю спать на полу из-за своего позвоночника. Ты тоже должен попробовать, Джерри. Но не на ковре, где такая масса собачьих волос.
Забавно, что зная, до какой степени Марта меня ненавидит, я почему-то веду себя самым непотребным образом. Тем самым подтверждаю ее худшие предположения, выступая, как самая последняя дворняга. Сами знаете, как вы себя на этом ловите — действуете не намеренно, просто иначе не получается. Так я когда-то подпрыгивал с грязными лапами, хотя прекрасно знал, что этого не следует делать. Или лаял кому-нибудь прямо в лицо, особенно если из пасти пахло не лучшим образом.
Даже если вы не знаете, я могу
