— Господи! — воскликнул я.
— Расскажите подробно, что произошло! — попросил Холмс. Его взгляд стал напряженным и внимательным, как у орла.
— Подробности по-прежнему довольно туманны. Когда супруги прибыли, директор, естественно, хотел обеспечить их безопасность и велел охраннику наблюдать за встречей. Но миссис Пейдж стала возражать и заявила, что будет разговаривать с Дарлингтонами только наедине. Руфус Дарлингтон убедил директора согласиться на нарушение правил. Он был уверен, что сможет держать ситуацию под контролем.
Я снова посмотрел на свадебную фотографию.
— Он выглядит способным на это. У него внешность атлета.
— Университетский чемпион по боксу, — проворчал Лестрейд. — Очевидно, безумная не внушала ему страха. Но он оказался не прав. Когда они остались наедине с миссис Пейдж в ее комнате, Дарлингтон сделал оплошность — зажег трубку. Внезапно она выхватила у него спички и тут же подожгла матрас. Когда подоспела помощь, комната была в огне!
— Да, — кивнул я. — Теперь припоминаю, что газеты писали об этом.
— История не удостоилась крупных заголовков, — продолжал Лестрейд. — Но она имела трагические последствия. Миссис Пейдж получила многочисленные ожоги верхней части тела. А самое худшее, визит не смог избавить ее от навязчивой идеи. Скорее ее состояние ухудшилось.
Несколько минут Холмс не произносил ни слова. Его глаза были закрыты, а дыхание участилось. Я встревожился, помня о неладах с его здоровьем, и коснулся его плеча. Он открыл глаза, казавшиеся узкими щелочками.
— Думаю, мистеру Холмсу следует лечь в постель, — строго сказал я инспектору. — Последние три дня он неважно себя чувствовал, и боюсь, что ваш визит сильно его утомил.
Лестрейд быстро поднялся.
— Простите, — сказал он. — Я понятия не имел…
— Конечно, не имели! — отозвался я. — Потому что мистер Холмс предавался одному из своих любимых развлечений — притворяться кем-то другим. В данном случае здоровым человеком!
Расстроенный инспектор удалился через несколько минут, рассыпаясь в извинениях за свою бесчувственность. Но когда я вернулся к Холмсу и стал настаивать, чтобы он немедленно лег, он посмотрел на меня так странно, что я подумал, не вернулся ли к нему жар, который одолевал его целых два дня.
— Я бы хотел повидать доктора, — заявил Холмс.
Я напомнил ему, что все еще ношу это звание.
— Но я хочу повидать особенного доктора, Уотсон. Завтра.
— Почему?
— Потому что, — ответил Холмс голосом, звучным, как церковный колокол, — это вопрос жизни и смерти. Не моих, друг мой, — добавил он, видя удивление на моем лице.
Следующим утром я проснулся на добрых полтора часа позже обычного, несомненно, в результате избыточного количества бренди, поглощенного накануне.
Я испытывал недоброе предчувствие, что Холмс встал с постели. Услышав отдаленное звяканье чашки и блюдца, я надел шлепанцы, вышел в гостиную и увидел моего друга полностью одетым и наливающим себе чай.
— Все в порядке, Уотсон, — заверил он меня хрипловатым голосом. — Утром я измерил температуру, и она была даже чуть ниже нормы. Я не кашлял всю ночь, и у меня абсолютно ясная голова.
— Надеюсь, вы не собираетесь выйти из дому?
— Было нелегко раздобыть нужные мне адреса, но один из дворецких лорда Дарлингтона оказался преданным читателем ваших историй в «Стрэнде». Он был счастлив поговорить со мной, когда я убедил его, что не являюсь вымышленным персонажем.
— Но какие адреса вы хотели узнать?
— Во-первых, нынешнее местопребывание лорда Дарлингтона и его супруги… Кажется, они отправились 6 очередное свадебное путешествие — на сей раз кругосветное, которое должно продлиться год или два. После этого лорд Дарлингтон намерен занять дипломатический пост на острове Ангуа — одном из наших маленьких аванпостов в Карибском море.
— Какое это имеет значение, Холмс? — раздраженно осведомился я.
— Очень большое, — ответил он. — Но все же меньшее, чем имя личного врача лорда Дарлингтона. Его зовут Блевин — доктор Хьюго Блевин. Вы знаете его, Уотсон?
— Да, — ответил я. — Встречал Блевина несколько раз на медицинских сборищах. Не скажу, что мы стали друзьями, но мы, безусловно, знакомы.
Холмс широко улыбнулся.
— Тогда я могу сослаться на вас, — весело заявил он и направился к двери, на ходу надевая пальто.
Холмс задержался в дверном проеме, и все его легкомыслие исчезло, как тающий снег.
— А когда я вернусь, Уотсон, — сказал он серьезным тоном, — мы с вами посетим лечебницу для умалишенных преступников.
Спустя шесть часов я услышал доносящийся снизу голос Шерлока Холмса, советовавшегося с миссис Хадсон по поводу каких-то хозяйственных дел. Я провел день, изучая мои записки о деле обряда дома Месгрейвов, но мои мысли были заняты визитом инспектора Лестрейда и странной реакцией Холмса на его рассказ. Я просто не мог понять интереса Холмса к случаю, вся тайна которого заключалась в мозгу умалишенной женщины. Когда Холмс появился в дверях, я вновь встревожился за его самочувствие. При виде лихорадочного блеска в его глазах я собрался настаивать на осмотре, но мой друг сразу же отверг эту идею.
— Мы должны немедленно ехать, Уотсон, — сказал он. — Нельзя заставлять беспомощную жертву страдать ни одну лишнюю минуту!
— Жертву? Страдать? О чем вы, Холмс?
— Мой экипаж внизу. Возьмите медицинский саквояж — он может понадобиться. И оденьтесь потеплее. На улице холодно, а я не хочу, чтобы вы рисковали своим здоровьем.
Учитывая, кто из нас болел последние несколько дней, замечание казалось довольно неуместным. Но я быстро понял, что Холмс подшучивает надо мной, что являлось косвенным свидетельством его дружеских чувств.
Когда мы добрались до лечебницы, у входа нас остановил свирепого вида охранник — здоровяк-валлиец с лихо закрученными усами. Холмс предоставил мне вести переговоры. Я предъявил свое удостоверение и попросил встречи с кем-нибудь из высшего начальства по крайне важному делу. Нас принял худощавый, аскетичного вида джентльмен по фамилии Стоукс, который пришел в восторг, услышав наши имена.
— Мистер Холмс! — воскликнул он. — Какое удовольствие встретить вас во плоти! Только вчера я читал о ваших подвигах в связи с «Союзом рыжих»! — Стоукс взъерошил рыжеватую шевелюру и усмехнулся. — Я бы легко мог пасть жертвой подобного обмана.
— Кстати, о жертвах, — сказал Холмс. — Не могли бы мы провести некоторое время с вашей пациенткой, миссис Пейдж? Это очень важное дело, сэр, и уверен, вы понимаете, что я не могу раскрыть его конфиденциальную сущность.
Стоукс казался встревоженным, но я видел, что он благоговеет перед великим детективом и не сможет ему отказать. После ряда предупреждений по поводу неконтролируемого состояния больной, он проводил нас к двери с маленькой стеклянной панелью, сквозь которую мы не смогли ничего разглядеть.
— Ей должны дать успокоительное только через час, — сказал Стоукс, — но я распоряжусь, чтобы это сделали сразу, дабы ваша встреча была менее беспокойной.
Он собрался дать распоряжение сестре милосердия, но Холмс быстро вмешался:
— Нет, — возразил он. — Нам нужно, чтобы ум этой женщины был ясен во время нашего разговора.
— Ее ум, мистер Холмс? — Стоукс сокрушенно покачал головой. — К сожалению, он полностью расстроен и полон самых диких иллюзий.
— И тем не менее, — настаивал Холмс.
Разумеется, он одержал верх, и когда было отперто несколько замков, нас впустили в комнату бедной миссис Пейдж.
Это было маленькое помещение со стенами, обитыми розоватой материей. В нем находились только три предмета мебели: узкая кровать без спинок, стол с закругленными углами и кресло-качалка у зарешеченного окна.
Когда мы вошли, женщина в кресле обернулась, и я с трудом удержался от восклицания. В конце концов я врач и повидал немало обезображенных больных. Но меня потрясли не грязные повязки на лице, растрепанные волосы и заживающие раны, а затравленное выражение глаз, как будто она только что заглянула в ад.
— Что вам нужно? — осведомилась женщина голосом, охрипшим от бесконечных воплей. — Когда вы перестанете беспокоить меня?
— Меня зовут Шерлок Холмс, мадам, я детектив-консультант. Это мой помощник, доктор Уотсон.
— Еще один доктор явился издеваться надо мной!
— Мы пришли сюда не затем, чтобы вас тревожить, — спокойно сказал Холмс. — У нас важная миссия — дать вам возможность доказать правоту ваших странных заявлений. Вы ответите нам на один вопрос?
— Нет! — крикнула она. — С меня хватит вопросов! Никого из вас не интересуют мои ответы! Убирайтесь!
— Возможно, это самый важный вопрос, который вы когда-либо слышали. Ваша жизнь, ваше будущее, ваша свобода могут зависеть от вашего ответа. Вы выслушаете нас?
