class="title1">
Глава 3
Проезжаем мимо.
Мы едем тихо, на низкой скорости.
Каждая прожевывает полученную картинку.
Чувствую, что Лерка осознала всю трагичность ситуации.
Мои слова здесь бессмысленны.
Наконец, я первая нарушаю тишину.
— Разворачивайся, — тихо прошу.
— Чего? — не понимает ошарашенная подруга.
— Мы возвращаемся… домой, — поясняю.
— В смысле? — восклицает Лерка, — ты вообще видела? Или тебе уже очки нужны? Ты же сама говорила, что не будешь жить с предателем. А теперь просишь вернуться.
— Ты не глухая, Лера. Развернись, пожалуйста, — говорю еще тише.
— Ты с ума сошла? — возмущается подруга.
Бросаю на нее невозмутимый взгляд.
— Ладно. Если ты такая мазохистка, — сдается она и прижимается к крайнему ряду, вставая на разворот, — не насмотрелась? Понравилось?
— Если я возвращаюсь в СВОЮ квартиру, это совсем не означает, что я возвращаюсь к нему.
Слово «свою» подчеркиваю особым тоном.
— Я всегда на твоей стороне, подруга, — сжимает мои пальцы.
Отворачиваюсь к окну, чтобы не видеть ту сторону, где только что стояла машина Руслана и где он обнимал какую-то тетку.
Но Лера проезжает это место на скорости. Вероятно, чтобы самой не засматриваться.
Она паркуется у моего подъезда, где все еще сидит баба Люба.
— Ты останешься с мерзавцем? Будешь терпеть? — опускает руль Лера.
Она заглядывает мне в глаза, ища там ответа.
— Это и моя квартира тоже, Лера. Точнее, я считаю, что это он облажался. Я все эти годы была достойной женой. Потому заслужила эту жилплощадь. Пусть это он катится к этой швали. Не буду ей освобождать то место, где создавала уют. Не для нее я это делала.
— Ты же понимаешь, что Руслан не уйдет? — осторожно спрашивает Лера.
— Уйдет. Я его домой не пущу.
— Ой, когда его это останавливало! — восклицает она.
— Посмотрим, — бросаю и выхожу из машины.
Свежий воздух становится значительно прохладнее, чем был еще несколько минут назад, когда я садилась в машину. Или это я так остро ощущаю потому, что что меня от обиды знобит.
Обхватываю себя руками, пытаясь согреться.
— Ой! — восклицает баба Люба, — вы уже вернулись?
— Да, теперь самолеты стремительные, — язвит Лерка, — сверхзвуковые.
— Аааа, — протягивает старушка.
Оборачиваюсь на подругу, которая вынимает из багажника мой чемодан. Что ей старушка сделала, что она на нее так не доброжелательно реагирует?
— Зачем ты так? — осекаю подругу, которая лишь пожимает плечами в ответ и кривит губы.
— Доброй ночи, баба Люба, — улыбаюсь пожилой соседке. Та кивает в ответ, с любопытством нас оглядывая.
Мы заходим в квартиру, в которой на место уютному закату уже сгустились сумерки.
Включаю свет. В голове проносятся картинки из наших с Русланом вечеров, когда я готовила вкусный ужин, а он терся рядом и смешил меня, помогая и мешая одновременно. Как это все мне казалось милым.
Как, оказывается, легко разбить счастье. И как это больно.
— С тобой остаться? — тихо спрашивает Лерка.
— Езжай домой. Спасибо за поддержку. Что-то я жутко устала. Прямо с ног валюсь.
Подруга понимающе кивает, обнимает меня и напутствует:
— Держись. Ежели чего — звони. Я тут же примчусь.
Закрываю за подругой дверь. Оставляю ключ в замке, чтобы нельзя было открыть. Сама сажусь на кровать и смотрю в одну точку перед собой.
Вот и все. У меня больше нет семьи.
Никакой. Ни своей, ни родительской.
Затем меня окутывает такая жуткая усталость, что я сама не замечаю, как заваливаюсь на бок и также в одежде, как и была, засыпаю сном без сновидений. Сном, после которого усталость не проходит, а боль не затихает.
Раздается звонок в дверь.
Спросонья я не сразу понимаю, что происходит. А тем временем к звонку добавился стук в дверь и неразборчивый голос.
Сажусь в кровати, протираю глаза. Бросаю взгляд на телефон. Время близится к полуночи.
97 пропущенных вызовов от Руслана.
Натыкаюсь на чемодан и сразу все вспоминаю. Боль новой волной накатывает на меня.
Этот подонок еще смеет звонить!
Стук в дверь не прекращается.
Звонки тоже.
Не буду открывать.
На очередном звонке снимаю трубку, надеясь, что после разговора прекратит безобразничать и уйдет к своей шмаре.
— Юля! Юляша! Где ты? Что с тобой? Я не могу попасть домой. Ты дома? Любимая, у меня едва сердце не оторвалось. С тобой все в порядке? — валится на меня тонна вопросов с липовыми переживаниями.
Стуки и звонки прекращаются.
— Руслан, — говорю спокойно, — иди туда, откуда пришел.
— Юля, любимая! Я домой пришел.
Меня коробит от его «любимая».
— Не смей меня так называть! — отзываюсь строгим тоном.
— Что произошло, милая моя?
— Что произошло? Ты еще спрашиваешь? — взрываюсь, — да я тебя знать не хочу после этого! Как ты вообще смеешь мне что-либо говорить. Катись туда, откуда пришел!
— Дорогая, любимая, я по работе был. Малыш, …
Но я бросаю трубку.
Знаю его работу. Стоять, далеко не отъехав от собственного дома, и обниматься с какой-то шмарей. Фу! Даже противно.
Руслан принимается дальше стучать и кричать.
— Юля! Юля! Открой!
В какой-то момент все затихает. Неужели ушел?
Спать я после не могу. Настолько разозлена, что весь сон как рукой снимает вместе с усталостью. Во мне шкварит адреналин.
Вытряхиваю из чемодана все содержимое. Все свои вещички. И принимаюсь вдохновенно собирать вещички Руслана. При чем крайне разборчиво.
Не кладу ту одежду, которую покупала сама. В итоге у него собирается достаточно скудный материал, состоящий из футболки, купленной им на каком-то отдыхе, и пара носков, которые я собиралась выбросить по причине изношенности. Как раз случай представился.
Затем кладу записку в одно из отделений чемодана: «Трусы пусть тебе купит любовница»
Затем, немного подумав, пишу вторую записку, его любовнице: «Трусы он любит в горошек. Борщ не есть»
И приписываю ниже: жена Руслана.
Про горошек это я прикололась. Пусть повеселятся. Он терпеть горошек не может. Будет забавно.
Выставляю чемодан в общий холл и снова закрываю дверь на замок.
Возвращаюсь в спальню. На прикроватной тумбочке лежит приготовленный тест на беременность.
Надежда давно рухнула, но привычка — дело сильное.
Что-то мною движет. Хватаю тест и иду опять же по привычке его делать. Ожидаю увидеть стандарт. Одну полосочку.
У меня определено тестозависимость. Каждый месяц мне просто необходимо сделать тест.
