лукаво расспрашивал Савва Владиславич, прохаживаясь перед толпой турецких пленных.
Тут увидели герцеговинцы-турки,И решили перед ним пред стати,Порешили ему в милость сдаться:Первым из бел-города из НикшичаПодошли к нему все пять МушовичейДа и выдали себя за Ченгичей.Из Клобука тоже два КовчеговичаПорешили Ченгичами зваться.Из бел-города Подгорицы солдаты,Два Бечиркучича тоже назвалисяЧенгичами, чтоб домой вернуться…
И так далее.
Битва у Озии на самом деле случилась в 1735 году. Но Савва Владиславич не мог лично участвовать в ней в качестве генерала, тем более не мог изрубить своих земляков, бегов из Санджака и Герцеговины. Прежде всего, Савва Владиславич никогда не был генералом, каким его рисует народная песня, к тому же в 1735 году Савва был слишком стар для того, чтобы рубить на куски турок (он родился предположительно в 1664 году, скончался в 1738). И не только потому, что не участвовал в битве при Озии в качестве полководца, – его там вообще не было. Однажды он был свидетелем битвы с турками, но это произошло в 1711 году на реке Прут в Молдавии, да и то он был там в качестве дипломата в звании министра-советника при главнокомандующем фельдмаршале Шереметеве. Справедливости ради следует сказать, что тогда на реке Прут присутствовал один его земляк из Гацко, а именно бег Ченгич, но это был Хасанбег, боснийский алайбег[12], а не Бечир-паша Ченгич, боснийский беглербег[13], который якобы погиб от сабли Владиславича при Озии в 1735 году.
Известно также, что Бечир-бег Ченгич возглавил поход нашего «боснийского войска» в Южную Россию, а именно 29 300 мусульман из Боснии и Герцеговины, назначенных охранять от русских турецкую границу и крепость Озию. Здесь наши героические земляки и сложили свои головы. Озию русские с помощью пороха подняли на воздух, треть турецкого войска перебили, а остальных взяли в плен. Этих пленных было числом 7 743, из которых после двух лет заточения вернулось в Боснию всего 1 340. Остальных или перебили по дороге, или же они умерли от голода, или же просто скончались в страшных мучениях. Вот эту катастрофу наших бегов из «боснийского войска» и воспел сербский гусляр XVIII века.
Бечир-паша Ченгич, который якобы лично напал на Владиславичей в их семейном гнезде в Ясенике и отнял имения, принудив бежать в наше Приморье, а некоторых даже в Россию, никак не мог пасть жертвой мести Саввы Владиславича, в то время знаменитого престарелого дипломата и весьма влиятельного человека из высшего общества. Мы не располагаем никакими сведениями о том, что кто-либо из других Владиславичей, проживавших в России во время битвы за Озию 1735 года, был причастен к судьбе несчастных земляков, которых Бечир-паша привел на юг России защищать султана.
В то время кроме старого Саввы в России жили четыре его племянника, один из которых, граф Ефим Иванович Владиславич, сын старшего брата Саввы Иована, стал русским генералом – о нем позже будет рассказано более подробно. Один из его родственников напишет, что Ефим был «всею внешнею красотою украшен, но в речениях был свиреп и дерзок». Не спутал ли сербский гусляр этого генерала с его дядюшкой Саввой? Похоже, и это не так. Ефим родился в 1691 году и в Россию попал ребенком. Юношей он уехал учиться во Францию, где жил долго и даже женился, и, вероятно, духовно был очень далек от воспоминаний о родовом гнезде предков в Ясенике и о кровавой расправе Ченгича с его семьей.
В сборнике народных песен Вука Караджича[14] есть песня «Боснийцы на Москву», в которой также поется о битве при Озии. Однако в ней мстителем оказывается некий Савва Црноевич, мстящий за пятерых погибших братьев все тому же Бечир-бегу Ченгичу. В другой Буковой песне, «Фоча и фочанки», пленный Асан-паша, выведенный из темницы на солнышко, рассказывает русским о том, что в Боснии самый красивый город – Сараево, жители Мостара – настоящие герои, а в Фоче – самые красивые девушки. В той же песне говорится, что русским помогал некий Иован Владиславич, разъяснивший им, как тяжело захватить Фочу из-за окружающих ее рек Дрины и Чиотины, а также из-за горы Црни Врх.
Все эти подробности, несмотря на несхожесть, возможно, имеют под собой фактические основания. По русским сведениям, Савва Владиславич пребывал в России вместе с братом Иованом, его четырьмя сыновьями и дочерью; четвертого сына Иована также звали Иованом. Так что ничего странного нет в том, что в Буковой песне речь может идти об одном из двух Владиславичей – отце или сыне, тем более что там речь идет о Фоче, которая считается малой родиной некоторых наших Владиславичей из Ясеника у Гацко.
Песня о Саввиной мести Бечир-бегу представляет чрезвычайный интерес по той причине, что она практически полностью сохранила список семей наших бегов, проживавших в то время в Герцеговине и бывших тогда столпами турецкого режима в нашей стране, которых сербский народ, естественно, считал своими врагами. Если бы не сербский гусляр, эти знаменитые семьи давно были бы забыты.
2
Предания о древнем сербском роде Владиславичей записали и опубликовали пять наших боснийских и герцеговинских авторов: Ничифор Дучич[15], Лука Грджич-Бьелокосич, Стьепо Трифкович, доктор Евто Дедиер и Леонтие Нинкович. Трое из них напечатали эти предания в вестниках Сербской академии наук в Белграде, а Грджич и Нинкович – в отдельно изданных работах о народе. Трое из них перечислили имена тех Владиславичей, которые, по народным преданиям, оказались у семейного очага в момент нападения Ченгичей, после чего спаслись бегством, осев в других краях. В новых местах проживания они, как сообщают предания, породнились с другими знаменитыми сербскими семьями, но перестали называться Владиславичами, приняв крестные имена новых родичей.
Так, первый из упомянутых пяти писателей, Ничифор Дучич, пишет, что в то время в Ясенике у Гацко жили три Владиславича: Савва, Дука и Вукоман. Савва уехал в Россию, и о его семье ничего не известно. Сыновья Дуки убили одного из Ченгичей и бежали в Требинье, где от них пошел род Дучичей. От Вукомана произошли Вукомановичи, которые по сей день живут в Ясенике.
Второй из писателей, Лука Грджич, также рассказывает об этой знаменитой семье и ее бегстве, попутно припоминая еще одного ребенка, от которого в Гацко пошли нынешние Вукановичи (имея, очевидно, в виду Вукомановичей).
Третий из упомянутых писателей, Стьепо Трифкович, говорит, что в семье Владиславичей было тогда три брата: Дука, Максим и Милорад. Дука остался в Требинье, и от него пошли Дучичи; Максим двести лет тому назад переселился в Боснию, и от него пошли тамошние Максимовичи, а третий брат, Милорад, бежал в Россию.
Четвертый из писателей, доктор Евто Дедиер, пишет, что Владиславичей было четыре брата: Лако, Бьеле, Дука и Вуко. Из Ясеника они разъехались в разные стороны: Бьеле и Дука ушли в Загору, но им там не понравилось, и Бьеле уехал в Бьелошев Дол у Любиня, а Дука перебрался в Луг, и от него в Требинье пошли Дучичи. Дукин сын Максим уехал в Сараево, и его тамошние потомки зовутся Максимовичами. Одна из таких семей живет в Трнове у Сараево. От Дучичей, пишет доктор Евто Дедиер, пошли и Чабрилы из Подвележья у Невесинье.
И, наконец, пятый из писателей, Леонтие Нинкович, вспоминает только Савву и его брата Мату – которые на самом деле существовали в то время, да только братьями не были.
Ровно столько на сегодняшний день опубликовано о происхождении и о самой семье Владиславичей, точнее, о тех, кого упоминают как его родных братьев. Следует добавить, что в одном из вариантов народной песни, повествующей о мести Саввы Бечир-бегу под Озией, упоминается брат Саввы, зовущийся Тодор. В песне Савва Владиславич под Озией кричит бегу Ченгичу:
Знаешь ли, паша, и знают твои люди,Что когда вы дом мой разоряли,Порубили на кусочки брата Тодора.Моего родного брата милого,И огонь в очаге его кровью залили…
Другая народная песня говорит о Саввином брате Живко: «Ты не только челядь всю замучил – зарубил ты брата Живко моего…» Наконец, существует и третий вариант, в котором также говорится о Саввином брате, зарубленном в Ясенике, но не названном по имени: «И милого брата моего зарубили вы – в доме белокаменном прямо над очагом, и огонь домашний кровью залили…»
Пять упомянутых выше писателей представили нам списки с разными именами братьев Саввы Владиславича. У одного из них Максим назван Дукиным братом, а у другого – его сыном. Так, в народной песне сказано, что Живко – брат Саввы, а в народном предании он уже племянник Саввы. Между тем в народных преданиях просто так ничего не говорится. Живко и в самом деле был племянником Саввы, сыном Дуки, что подтверждается письмом Дуки, хранящемся в архиве Дубровника; и по народному преданию, и по народной песне, он был зарублен в Ясенике. Именно перед очагом, возможно, во время трапезы, он погиб от сабли Бечир-бега Ченгича, как, согласно народной песне, говорит Савва, объявляя о своей мести после взятия Озии.
