"Директор для меня - это такой человек, чтоб я к нему со всей душой, объяснил мне дядя Саша. - А что насчет строгости, строгость тоже, конечно, нужна, без строгости человек избалуется и вообще от работы отвыкнет. Ты вот человек молодой, жизнь тебя и поднять может, и на самый низ уронить... Всякое произойти может.
Только ты начало своей работы помни. Вся твоя рабочая жизнь началась с прощения. А хорошо это или плохо, все от самого человека зависит. Только главного не забывай:
раз простят, два простят, на третий все припомнится...
А прощать надо. Копь о четырех ногах, и тот спотыкается".
Так вот на первых порах и приобщился я к науке руководить. Ведь это кажется совсем просто - понять, что люди не "шестерки" и им не только можно, необходимо верить, что строгость должна аптекарски дозироваться, что к случайной ошибке и к злому умыслу надо подходить по-разному... Только простота эта очень сложная.
Пока ее освоишь, дров немало наломаешь. По-моему, самое трудное усваивать элементарные истины. Они настолько очевидны, что зачастую выпадают из внимания.
После рабочей школы я прошел армейскую. А потом - война.
Золотые мои друзья гибли. Был я механиком сначала на СБ, потом на ПЕ-2. Улетит твой экипаж, а ты думаешь: как они там? Два моих самолета так и не вернулись. А вот с командиром корабля Геннадием Ивановичем Новиковым до конца войны прослужили вместе. Ох и радости у нас было, когда ему Героя дали... Под Уманью, когда я в партию вступал, Новиков был одним из моих поручителей. Кстати сказать, сейчас Геннадий Иванович живет в Барнауле, работает на железной, дороге.
МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ
В сорок шестом году меня демобилизовали. Приехал я на родину, на свой Алтай и уехать отсюда уже не смог.
Такое все дорогое, такое близкое, что душу щемит. Назначили меня заведующим отделом культпросветработы при райисполкоме. Недолго я там проработал, чуть больше года, потом поехал на учебу в Барнаул. На курсы партийно-советских работников при краевой партийной школе. В августе сорок восьмого вернулся в район и собирался на прежнюю работу. Но в культуре трудиться мне, видно, была не судьба. Вспомнили в райкоме, что по образованию я механик. Вызвал меня секретарь райкома Илларион Кузьмич Русин, спрашивает:
- Пойдешь директором Куяганской МТС?
- Как это вдруг, сразу...
- А тебе что, на фронте много для раздумья отпускали?
В то время директоров машинно-тракторных станций утверждал сам министр. До меня трех из районов в Москву посылали, ни один не прошел. И насчет меня Илларион Кузьмич сомневался: посмотрят, мол, в министерстве, что человек с культпросветработы на технику определяется, и тем же путем домой отправят. Однако утвердили меня. Министр сельского хозяйства Бенедиктов пожал на прощанье мне руку, пожелал всяческих удач.
Не знаю, как теперь на подобные должности утверждают, но, честно сказать, тот порядок мне понравился.
Когда сам министр с тобой "по ручке" - это здорово тебя в собственных глазах поднимает. И думаешь: скорей бы до работы дорваться, гору сверну. Но желание желанием, а опыт опытом. Приехал я в свою МТС и, по совести сказать, подрастерялся малость. Тогда ведь колхозы были, что нынешние бригады. Куяганская МТС, к примеру, обслуживала около двадцати крошечных хозяйств, а в каждом хозяйстве - свое руководство, свои запросы, капризы тоже свои.
И опять я, как всегда, подумал: не в лесу живу, с людьми. На Алтайской машинно-тракторной станции тогда работал директором Герой Социалистического Труда Иван Осипович Пикулов. Он и стал моим наставником.
Никогда не забуду первую нашу встречу. Я долго собирался и все продумывал, как начну с ним разговаривать. Все-таки человек такой заслуженный, на МТС директорствует со дня ее организации. В общем, надел я свой единственный праздничный костюм, на ноги туфельки - все честь честью. Нарисовался перед ним. Вошел в кабинет, усадил он меня, а я все слова забыл. Смотрю на его звездочку, и вроде она меня притягивает. Иван Осипович ждал, ждал, потом сердито сказал:
- Не получится из тебя директора МТС.
Я совсем стушевался.
- Вот так: хочешь по-настоящему директорствовать, скидай туфельки и надевай сапоги, да те, которые поглубже. На дворе весна, грязь по колено, а ты, как воробей, через лужи прыгаешь. Да и костюмишко для клуба побереги. А ко мне и в телогрейке сойдет.
Я это замечание усвоил. И теперь, когда при деле, к любому начальству в сапогах явлюсь. Вообще-то я с ними не расстаюсь, когда какая-нибудь трудная кампания.
Почему-то они вроде как бы помогают. Может, и правда в них тверже на ногах держишься?
В Куяганской МТС не было тогда ни одного механизатора. Иван Осипович помог - направил со своей станции Слободчикова и Гунькова. Эти трактористы стажу больше чем по десять лет имели. С них, собственно, и началась жизнь Куяганской МТС. За одну зиму эти великолепные парни подготовили кадры двадцать семь разнорабочих стали механизаторами.
Собственных тракторов в Куягане было тринадцать.
Еще восемь нам занарядили с Алтайской МТС. Итого двадцать одна машина. На колхоз чуть больше чем по трактору получалось. Подумали мы с моим заместителем по политчасти Иваном Антоновичем Ященко и решили создать четыре тракторные бригады по числу сел, которые обслуживали. Трудно было, конечно, сложно, но люди работали не за страх, а за совесть. Хлеб делали.
Вот как сказать? Сейчас считается, что в Куягане пшеница не вызревает. Не продает совхоз хлеб государству, занимаегся только фуражными культурами. А в наше время пшеница в Куягане вызревала. Дорогая была та пшеничка, но тогда ведь с этим не считались: только что кончилась война, и прежде всего нужен был хлеб для людей.
В го время и моя семейная жизнь налаживалась. Родился сын. Только нескладно на первых порах получалось: я живу в Куягане, а супруга - в Алтайском. В то время Антонина Николаевна была главным врачом районной больницы, да, собственно, почти единственным врачом на район. Ее крайздрав не отпускает, меня - управление. Наконец райком вошел в положение, разрешил мне перебраться в Алтайское. Только уже не в МТС, "бросили" на маслодельную промышленность. Вначале назначили управляющим раймаслосырпромом. Должность вроде заметная, но мне не понравилась. Отвык я от кабинетной работы, хотелось в людскую гущу. Подал заявление в Бийский трест и стал директором Алтайского сырозавода. Коллектив у нас сложился крепкий, и работа мне нравилась. Все люди душой болели за производство. Стали выпускать сыры высокого качества. Высших сортов давали до семидесяти процентов. Работники подобрались замечательные - Марк Дмитриевич Тимко, Василий Ильич Сернышев были действительно мастерами экстра-класса. И вот тут-то я решил, что мой конек - сыроделие. Уже мы вынашивали планы расширить завод, оснастить современным оборудованием. Но в это время появились у страны задачи более важные.
Шел пятьдесят пятый год. По призыву партии коммунисты пошли работать в колхозы и совхозы. Я тоже, конечно, подал заявление - в стороне быть не мог. Бюро райкома партии мою просьбу удовлетворило и вернуло в сельское хозяйство. Отправили меня на месячные курсы в Барнаул. В то время на Алтай приезжали коммунисты из Москвы, Ленинграда, из других городов. Люди в сельском хозяйстве не разбирались, начинать приходилось с азов. В течение месяца мы слушали лекции, усваивали конкретные советы. Нам ведь преподавали не только основы агрономии и хозяйствования, нас прежде всего учили работать с людьми. Преподаватель по организации труда, например, говорил: "Выбрали тебя председателем колхоза - ты не задирай нос. Приходи в семью колхозника, узнай его нужды и заботы, в пределах возможного окажи помощь. Не отказывайся, если тебя приглашают на именины, на свадьбу. Приходи, не отказывайся. Ты должен жить радостями и нуждами колхозников". Я родился и вырос в селе, имел определенный опыт руководства МТС. Но и мне месячные курсы дали очень много полезного.
Вернулся я домой. Два дня меня никто не тревожил.
Потом звонят из райкома: бюро решило рекомендовать мою кандидатуру колхозникам сельхозартели имени Мичурина в качестве председателя. Когда я подавал заявление в райком, чтобы меня перевели в сельское хозяйство, легкой жизни не ждал. И поэтому, познакомившись с хозяйством, в котором предстояло председательствовать, не удивился. Некогда было удивляться, надо было работать...
Колхоз имени Мичурина считался многоотраслевым.
Земельных угодий за ним числилось много. Почвы хорошие, только размещались они по крутым склонам. Ровных мест, или хотя бы относительно ровных, не было.
Занимался колхоз, помимо полеводства, свиноводством - животных было вместе с молодняком около двухсот. На птицеферме кудахтали две с половиной тысячи несушек. По крутогорью лазали несколько отар, общим числом около тысячи голов. Что было действительно серьезным, так это молочнотоварная ферма. Стадо было улучшено симментальской породой. Ферма числилась кандидатом на племенную. Зоотехниками здесь работали муж и жена Бибикины, Василий Васильевич и Лидия Петровна- истинные энтузиасты своего дела. Ферма, на которой они хозяйствовали, являлась опорным пунктом Горно-Алтайской опытно-животноводческой станции.
