Как-то пришли к епископу супруги, стали жаловаться, что у них нет детей, и просили его помолиться. Он помолился. У них вскоре родилась дочь.
Одна женщина тяжело заболела дизентерией. Болезнь стремительно развивалась, и положение ее сделалось наконец угрожающим. Осознав, что умирает, она позвала святителя, чтобы он напутствовал ее. Владыка Василий пришел в дом к больной. Четверо малолетних детей окружали мать. Глубокое сострадание и жалость охватили сердце святителя, и он стал горячо молиться Богу о даровании женщине жизни. Помолившись, он поисповедовал ее и причастил. С того часа она стала поправляться, выздоровела совершенно и умерла уже в глубокой старости.
Иногда за безнадежно больных родителей приходили просить дети. Однажды в келью святителя постучала девочка. Он открыл дверь и узнал ее, она приходила к нему в храм обучаться Закону Божию. Всю дорогу девочка горько плакала, а когда увидела его — свою последнюю надежду, — то расплакалась еще больше: дома умирал ее горячо любимый отец. Святитель тут же собрался и пошел к умирающему, которого застал в состоянии агонии. Епископ стал молиться. Затем напутствовал умирающего святыми Тайнами и, предоставив остальное воле Божией, ушел. В болезни наступил перелом, и больной быстро стал поправляться и вскоре выздоровел.
В селе Велизанец у церковного старосты Василия Панфилова, духовного сына святителя, вся семья заболела тифом. Болезнь затянулась, то наступало улучшение, то становилось хуже, но выздоровление не приходило. Сообщили о том святителю, который был в тот момент в Вичуге.
На дворе стояло осеннее ненастье, шел дождь, и уже надвинулась ночь, когда святитель вышел из города. Далек и тяжел был пеший путь под дождем в темноте, по грязной дороге. Лишь глубокой ночью епископ достиг дома старосты. Взрослых исповедовал, все причастились, и владыка отправился дальше. После его ухода в течение нескольких дней семья выздоровела.
Святитель имел дар прозорливости.
Как-то просили его рукоположить одного человека в сан священника.
— Подождем, — ответил владыка.
Человек этот оказался болен и впоследствии сошел с ума. В другой раз пришла к владыке женщина — просить благословения на отъезд.
— Нет, — сказал святитель, — тебе нужно сейчас пособороваться и причаститься.
Во время соборования у нее стал отниматься язык, и вскоре она умерла.
Одна женщина просила владыку благословить ее вкушать пищу в Великий пост раз в день.
— Нет, этого я тебе не благословляю, ешь два раза в день, а то тебя не хватит до Пасхи.
Случилось так, что при наступлении дней Великого поста у нее заболели обе снохи, и ей пришлось ухаживать не только за больными, но и за их детьми, и за скотиной. Теперь ей едва хватало сил, чтобы управляться с хозяйством.
Меньше двух лет прослужил святитель на кафедре, и 10 мая 1923 года был арестован и сослан в Зырянский край в поселок Усть-Кулом на два года. Сюда же были сосланы митрополит Казанский Кирилл (Смирнов), епископ Новоторжский Феофил (Богоявленский), епископ Петергофский Николай (Ярушевич), священник из Великого Устюга Михаил Шилов и из Петрограда священник Петр Иваницкий. Проездом в Усть-Куломе был епископ Ковровский Афанасий (Сахаров). Митрополит Кирилл подарил епископу Василию свое архиерейское облачение, которое тот, почитая великого святителя, бережно хранил, а перед смертью благословил разрезать на части и раздать своим духовным детям как святыню.
Ссыльные архиереи и священники совершали службы в небольшой таежной избушке. После литургии чередной архиерей произносил проповедь. По общему мнению, только митрополиту Кириллу уступал епископ Василий в благодатной силе и глубине слова.
Вскоре сюда приехал келейник владыки Василия, Александр Павлович, добровольно разделив с ним тяготы ссылки.
Знакомство и близкое жительство в ссылке с митрополитом Кириллом оставило в душе епископа неизгладимое впечатление. Узнав митрополита, невозможно было сомневаться в его праведности. Глядя на него, служа с ним, живя рядом, он не сомневался — это истинный учитель и хранитель веры православной, столп современной Церкви, и потому так значительны были его суждения о вере и современном положении Церкви. За митрополитом был авторитет православного богослова, подтвержденный благочестием личной жизни.
В мае 1925 года ссылка закончилась, и владыка Василий возвратился в Кинешму. О своем возвращении он известил духовных детей, и они стали, собираясь небольшими группами, приходить к нему в Вознесенскую церковь; здесь после вечерней службы он исповедовал. Долго, до поздней ночи длилась исповедь, много накопилось неразрешенных вопросов. Святитель не торопил исповедников, давая место действию Бога и Его благодати.
Ни в отношении службы, ни проповеди — ни в чем святитель не изменил своих правил, и Церковь в Кинешме стала быстро расти.
На Рождество 1926 года власти, обеспокоенные ростом и укреплением Церкви, потребовали, чтобы епископ покинул город. Александр Павлович Предложил уехать на его родину в деревню Иоаннополь, чтобы там переждать тяжелое время. Владыка согласился.
За две недели Александр Павлович поставил небольшой дом. В доме был установлен престол и совершались ежедневные уставные богослужения. Служил владыка с Александром Павловичем вдвоем, никто из посторонних на их службах не присутствовал, так как рядом был православный храм, где служил близкий святителю священник, у которого Александр Павлович был когда-то псаломщиком.
Так почти в полном уединении епископ прожил около полугода, а затем поехал в Саров — помолиться у мощей преподобного Серафима; был в Дивееве, оттуда поехал в Нижний Новгород, где вместе с заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским) и епископом Александром (Щукиным) участвовал в хиротонии иеромонаха Николая (Голубева) во епископа Ветлужского. Митрополит Сергий сообщил владыке Василию о переводе епископа Вязниковского Корнилия (Соболева) на Екатеринбургскую кафедру и что вязниковцы просят его к себе. Впрочем, добавил он, вы будете считаться Кинешемским, Вязниковская кафедра будет для вас временной.
«Я принял это назначение, — писал епископ Василий митрополиту Кириллу, — по долгу послушания, хотя, конечно, этот перевод был встречен в Кинешме с великою скорбью. Кинешемцы и теперь все еще хлопочут о моем возвращении, но пока без заметного успеха. Лично я не ропщу, хотя и грущу по родине. По-видимому, это перемещение было необходимо по условиям моей внутренней духовной жизни, а внешние причины, пожалуй, и несущественно важны. Господь лучше нас знает, что делает, и я могу только преклониться перед премудростью и заботливой благостью Промысла, управляющего миром не по человеческим соображениям. Помолитесь, дорогой Владыко, чтобы Господь помог мне относиться к новому делу с прежним чувством интереса и участия. Чувствую себя здесь пока спокойно; духовных детей пока не завожу, так как не уверен в долговременности своего пребывания здесь. Административных хлопот также очень мало, так как в викариатстве всего около 70 приходов (в Кинешемском было 160). Остается много времени свободного для молитвы и для личных занятий, чему я очень рад.
Александр Павлович живет со мною в одной комнате. Кланяется, благодарит за привет и просит благословения и молитв.
Да сохранит Вас Господь, дорогой Владыко! От всей души обнимаю и желаю бодрости и здоровья. Не нуждаетесь ли в чем?
Напишите. Простите, благословите, помолитесь.
Искренно любящий епископ Василий».
В Вязниках епископ продолжил дело, начатое еще в Иоаннополе. Давно ему хотелось беседы, которые он вел в храме и в кружках, собрать в одну книгу. Рукопись книги он передал доверенным людям в Кинешме, и они переписали ее от руки.
В начале 1927 года епископ Афанасий (Сахаров) послал к владыке в Вязники своего келейника иеромонаха Дамаскина (Жабинского) с запиской — не примет ли владыка Василий во временное управление Владимирскую епархию ввиду того, что он, епископ Афанасий, арестован и не может продолжать служение.
Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) был арестован, и в управление Православной Церковью вступил архиепископ Серафим (Самойлович). Епископ Василий обратился к нему за разрешением этого вопроса, но владыка Серафим во Владимир послал епископа Дамиана (Воскресенского), а владыку назначил на Ивановскую кафедру. Но назначением воспользоваться не пришлось. К этому времени проповеди святителя, его духовная стойкость стали привлекать в храм множество народа, и власти выслали владыку в Кинешму. Здесь он прослужил несколько месяцев, когда власти потребовали, чтобы он уехал.
В июне 1927 года владыка Василий приехал в Кострому, где прожил около года. Главной заботой были духовные дети, о каждом он хотел знать все и не упускал случая наставить и духовно поддержать каждого из них. Переписка с ними занимала много времени, и ее нельзя было доверить почте. Епископ отдавал письма своему иподиакону Василию Смирнову, тот отвозил их Екатерине Книшек, и она уже разносила их по адресатам, в свою очередь собирая письма к владыке.
