— Седьмое пекло, Ланнистер, эти девки были готовы вернуть тебе деньги, — смеялся король. А на следующий день Роберт Баратеон сидел у постели умирающего лорда Аррена.
Быть может, будь Джон серьезнее, то успел бы переговорить с лордом Станнисом до смерти десницы. Но теперь уже поздно, да и мало что он мог бы сказать лорду Драконьего Камня. Стал бы вообще средний Баратеон говорить с племянником лорда Тайвина?
— Хорошо выбраться из этого вонючего города, — сказал король, ехавший верхом во главе колонны, состоявший из трех сотен мечей и целого каравана повозок под знаменами с коронованным оленем, оглядываясь на тащившийся позади дом на колесах. — Сжечь бы эту проклятую колымагу… Иные её побери.
Королева Серсея, вернувшаяся с Запада вместе с детьми, присоединилась к королю и его свите в путешествии на Север. Джон не знал, к кому относились последние слова короля, к королеве или к ее повозке. Дом на колёсах был достаточно удобным, но очень медленным, выводя этим короля из себя.
Королевский поезд, пусть и неторопливо, двигался на север, покинув Королевские Земли и вступив в Речные. Рядом с Дарри у дома на колёсах сломалась ось и король решил воспользоваться гостеприимством сира Реймена, в замке которого и разместилась королевская свита.
Рядом был Рубиновый Брод, на котором король Роберт одержал победу над принцем Рейгаром. Три брата сира Реймена пали на Трезубце, сражаясь за Таргариенов, а сам он преклонил колени после падения драконов. И никто не забыл, что именно Виллам Дарри увез за Узкое море детей Эйриса.
Дарри были слишком верны Таргариенам, что сейчас им вышло боком. Они сохранили родовой замок, но потеряли немалую часть земель. В Войну Пяти Королей Дарри бились за Робба, но в той войне дом сгинул. Однако пока сир Рейман и его сын живы.
Жив и его отец, Робб, Бран и Рикон, Арья, Санса, Джори Кассель, мейстер Лювин, сир Родрик и все обитатели Винтерфелла. Сам Винтерфелл ещё не превратился в руины, занятые войсками под знаменами с ободранным человеком, а Старки по-прежнему Хранители Жив и дядя Бенджен …и он сам.
— Какого будет взглянуть в глаза самому себе и знать все, что с тобой случиться? — подумал Джон.
Джон, получивший немного свободного времени, сидел в богороще Дарри и размышлял. Королева все время была рядом с королём или детьми, а сир Джейме…нет, не настолько же они безумны, чтобы блудить в доме на колёсах или спальне сира Реймена, которую тот любезно уступил королю. А проследить за ними…
— Ты сильно изменился, Лансель, — произнёс Тирион, выйдя из-за дерева. Джон проворно вскочил, вызвав усмешку у карлика.
— Это хорошо или плохо, милорд? — спросил Джон. В голове его вертелось множество мыслей, он вспоминал разговор в Винтерфелле и то, что он слышал о нем после. Десница короля Джоффри, убивший отца и своего короля племянника. Джон невольно спросил себя, кто же он сам теперь, Сноу или Ланнистер?
— Мечом ты стал владеть лучше, чем когда уезжал с Утеса и самодовольства поубавилось, — сказал карлик. — Но выглядишь слишком хмурым. Поверь, самые большие глупости делаются с серьёзным выражением лица. Относись к жизни легче. В твои годы стать сквайром короля удача, год и ты обзаведешься рыцарскими шпорами.
Богороща Дарри мало походила на винтерфелльскую, но здесь все же было чардрево. Дарри владели этими землями со времен андальского вторжения, но уже давно оставили Старых Богов и молились в септе Семерым. Джон успел привыкнуть в Красном Замке посещать службы септе, только Семеро не его боги.
В Красном Замке настоящего сердца-древа не было. Мейгор не то не озаботился этим, не то оно не сумело прижиться. Впрочем, для южан богороща скорее сад и тихое место в замке. Однако богороща Утеса находилась в пещере, как подсказывала память Ланселя. Вернее, старое искривленное чардрево.
— Что за богороща без чардрева? — спросил Тирион. — Здесь оно есть и в Утесе тоже, не говоря о замках Севера. Каждый дом, возводящий род к Веку Героев, имеет свою богорощу. На островах дело другое, там свой бог. Даже Аррены в Гнезде много раз пытались посадить чардрево, но оно не приживалось…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Откуда вы это знаете? — непроизвольно спросил Джон.
— Книги, кузен, — спокойно ответил Тирион. — У короля есть молот, у моего брата меч, а у меня из оружия остаётся лишь ум. Книги для него все равно что точильный камень для меча. Но я знаю, тебе это не особо интересно. Возможно, я могу показать тебе кое-что более интересное…
— Будь я более честолюбив, то рассказал бы об этом тайнике Роберту и стал бы лордом Дарри, — ухмыльнулся Тирион, поднимая повыше масляной фонарь. Джейме тоже видел их, но белый плащ мешает думать о таких вещах. А как насчёт тебя, кузен, не желаешь стать лордом этого маленького замка?
— Милорд, это бесчестно, — твердо сказал Джон, разглядывая гобелены, изображавшие королей. Они были спрятаны в подвале, но слуга за пару оленей показал карлику, где они лежат. — Я преломил хлеб за столом сира Реймена. И что преступного может быть в гобеленах с давно мёртвыми королями?
Карлик рассмеялся, но взгляд его оставался серьезным: «В том, что это портреты Таргариенов, Лансель. Наш добрый король на дух не переносит все, что связано с ними, тем более, дети Эйриса живы, попрошайничают у магистров Вольных Городов. И вывез их не кто-то, а Виллам Дарри, родич сира Раймена.
— Но зачем сир Реймен оставил эти гобелены здесь, если это так опасно? — спросил Джон. — Он мог успеть избавиться от них до прибытия короля, из-за дома на колёсах у него было предостаточно времени.
Тирион пожал плечами: «Одно из двух, кузен, либо сир Реймен глуп, как пробка, либо просто не поднялась рука. У Визериса не больше шансов получить трон отца, чем у меня стать гигантом…полагаю, Дарри это тоже неплохо понимает. Итак, как я понимаю, ты не хочешь стать лордом Дарри?»
Джон покачал головой. Бес хмыкнул: «Ну и Неведомый с этим замком, гобеленами и сиром Рейманом. Уверен, твой отец подберет тебе хорошую невесту, возможно, богатую наследницу. Например, Шеллу Уэнт…о, это была всего лишь шутка, кузен. К счастью, карлик среди Ланнистеров один и это не ты».
Сквайр открыл и снова закрыл рот. Слова карлика звучали в его голове, словно эхо.
=== Сквайр и волчонок ===
Мальчик едва не упал, но сумел покрепче ухватиться за ветки и усесться на толстый сук. Его окликнул высокий светловолосый юноша, ровестник Робба или Джона. Он был один и с ним, как с облегчением заметил Бран, не было ни одного из гвардейцев отца.
Юноша стоял внизу, рядом со страж-древом, а рядом с ним замер лютоволк Брана. Волк перестал выть и смотрел на своего хозяина с немой укоризной в золотистых глазах. Бран знал, что не должен был лазать, что мать снова огорчится, но то, что сейчас за ним наблюдает кто-то чужой отбило радость.
«Ещё и улыбается, словно считает это смешным. Южане болтливы, наверное, потом разболтает всей королевской свите, а может, обидное прозвище придумает. Как Джейни Арье. Не хочется, чтобы в Красном Замке меня дразнили Обезьянкой или Белкой».
Бран смотрел на того, кто с ним заговорил. Кажется, это один из оруженосцев короля Роберта. Золотой плащ Баратеонов накинут поверх алого дублета, на котором был вышит золотой нитью лев Ланнистеров. Сквайр не был совсем уж безоружен, на поясе юноши висел длинный кинжал с золочёной рукоятью.
— Лютоволков не видели на Севере уже двести лет, верно, Бран Старк? — спросил сквайр. — Ты ведь средний сын лорда Старка?
— Да, — ответил Бран, разглядывая Ланнистера. — А ты королевский сквайр…но король на охоте. Почему ты здесь? Тебя зовут Тирек Ланнистер, верно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Сквайр усмехнулся: «Пожалуй, ваш капитан гвардии оказался проворнее, чем я ожидал. Шлем шлемом, но голова до сих пор гудит. Тирек мой кузен, зовут меня Лансель. Лансель Ланнистер, сын сира Кивана, брата лорда Тайвина. Сквайр должен помнить, сражаясь с рыцарем, что тот куда опытнее и искуснее».
— Джори не рыцарь, — сказал Бран и огорчился. Сир Родрик был посвящён в рыцари, но не его племянник, хотя тот храбро сражался и с людьми Безумного Короля и с железными людьми Бейлона Грейджоя. Сам Бран мечтал однажды стать рыцарем, но для этого надо помазаным семью елеями.
