Такие мечты поддерживали в нем надежду. Мечты и крохотная искра, слабо, но устойчиво светящаяся в глубине керамической монеты.
Наконец плот обогнул оконечность длинной, поросшей ризофорами отмели, и внезапно перед путешественниками открылась необъятная речная гладь, золотом сверкающая в мягких лучах заходящего солнца. Речная равнина отражала столько света, что Пандарас так и не понял, где она сливается с небом. Охваченный внезапным порывом, он встал на ноги и выбросил руку, указывая в низовья, туда, где идет война.
2. БОЛЕЗНЬ ДОКТОРА ДИСМАСА
Доктор Дисмас без церемоний вошел в большую белую комнату. Широким жестом распахнув двойную дверь, он направился к Йаме, на ходу отгоняя летающие на разных уровнях машины. Дюжина слуг в ярких ливреях хвостом тянулась за доктором.
Йама выполнял упражнения, которым его обучил сержант Роден. Увидев доктора Дисмаса, он вскочил. Голый до пояса и босой, он был одет лишь в одни шелковые штаны, да грудь его перетягивала широкая двойная повязка в том месте, где он получил ожоги. С тех пор, как Йама попал в плен, он всей душой стремился к единственной цели: захватить управление хотя бы одной машиной и направить ее прямо в глаз доктору Дисмасу, чтобы дотла выжечь мозг злодея. Однако пока что все его отчаянные попытки подчинить своей воле летающие в воздухе машины оказывались тщетными. Йама лишился способностей, которыми овладевал с такими мучительными усилиями. И совершила это преображение выросшая в нем машина; доктор Дисмас ухитрился внести в организм Йамы ее семя еще в самом начале приключений юноши из провинциального города Эолиса. С тех пор Йаму мучили черно-красные вспышки в глазах, во сне ему являлись странные и чудовищные картины. Просыпаясь, он все забывал, но ощущение ужаса и отвращения накапливалось в душе липким осадком.
Доктор Дисмас заговорил не сразу. Поглядывая на Йаму и выстукивая жесткими ладонями какой-то сложный ритм, он шагал по комнате и, казалось, пытался привести в порядок мечущиеся мысли. Слуги шеренгой выстроились за его спиной. Все они были аборигенами, и все подверглись хирургическому воздействию. Йама почти не смотрел на них. Он, как загипнотизированная змеей мышь, не сводил глаз с облаченной в черное сутулой фигуры аптекаря.
— Так ты не спишь? Прекрасно, прекрасно! И как ты себя чувствуешь, Йамаманама? Головные боли? Цветные пятна и вспышки перед глазами? Вижу, твои ожоги чудесно заживают. Ну, почему ты так на меня смотришь? Ведь я твой спаситель.
— Дисмас, ты сам заразил меня этой болезнью. Ты беспокоишься, что она недостаточно быстро прогрессирует?
— Это не болезнь, Йамаманама. Не думай об этом как о болезни. И не сопротивляйся ей. Тебе же будет хуже.
— Где я нахожусь, Дисмас? Зачем вы меня сюда привезли? Где остальные?
Он уже много раз задавал эти вопросы, но доктор Дисмас еще ни разу на них не ответил. Аптекарь улыбнулся и сказал:
— Наши союзники подарили мне эту обитель в качестве платы за оказанные услуги. Я бы сказал, в качестве первого взноса, ведь я только начал. Мы только начали, мой дорогой Йамаманама. Сколь многое еще предстоит сделать!
Доктор Дисмас прошел через всю комнату и, сцепив за спиной руки, остановился у большого окна. Но ему не стоялось на месте, он тут же обернулся и улыбнулся Йаме. Должно быть, доктор недавно ввел себе дозу стимулятора, и теперь его переполняла энергия, с которой он не умел до конца справиться. Маленький, прилизанный, постоянно возбужденный человечек в доходящем до колен черном фрачном сюртуке.
Стоячий воротничок белой рубашки упирается в плоские коричневые щеки. Он выглядел одновременно комично и зловеще.
Йама ненавидел доктора Дисмаса, но в то же время понимал, что у доктора есть ответы на многие интересующие его вопросы.
— Я твой пленник, — проговорил Йама. — Что вам всем от меня нужно?
— Пленник? Нет, нет, нет! О нет, не пленник! — энергично возразил доктор Дисмас — Мы сейчас пребываем в несколько деликатном положении. Ты, Йамаманама, пока еще ни то, ни се. Так сказать, личинка, куколка. Ты полагаешь, что представляешь в мире значительную силу, однако сейчас ты ничто по сравнению с тем, чем вскоре станешь. Я тебе это обещаю. Подойди сюда. Стань рядом. Не бойся.
— Я и не боюсь, доктор, — ответил Йама, но это была ложь, и Йама чувствовал, что доктор Дисмас это понимает.
Доктор слишком хорошо его знал. Тщетными были попытки Иамы сохранить спокойствие, ибо все внутри него и вокруг — сны, замутившие его душу, метельшение красных и черных полос в глазах, растущий у него под кожей предмет, суетящиеся, ползающие, летающие по комнате машины — все это сомкнулось единым фронтом, чтобы держать его в состоянии непрерывного страха.
Доктор Дисмас стал пристраивать сигарету в мундштук, который, по его словам, был вырезан из пальца убийцы. Эта задача потребовала всего его внимания: пластинки, разрастающиеся под кожей — симптом его болезни превратили левую руку доктора в жесткую клешню. Той же болезнью он заразил и Йаму. Справившись со своим делом, доктор Дисмас прикурил сигарету, глубоко затянулся и выпустил два колечка дыма, причем второе проскользнуло в первое. Он улыбнулся своему маленькому фокусу и произнес:
— Не боишься? А должен бояться. Но я уверен, дело не только в страхе. Разумеется, тобой владеет гнев. Но и любопытство тоже. Подойди. Встань рядом со мной.
Йама вспомнил уроки дипломатического искусства, которые его несчастный приемный отец, покойный эдил Эолиса, так терпеливо ему внушал. Признав свою слабость, всегда оборачивай ее в преимущество, ибо ничто не привлекает врага так, как выявленная слабость.
— Я действительно боюсь, Дисмас. Боюсь, что могу тебя убить. Как ты убил Тамору.
— Никогда не слышал этого имени.
Внезапно ненависть охватила Йаму с такой силой, что он едва с собой справился.
— Наемница, — с трудом проговорил он. — Моя спутница.
— Ах, эта глупая женщина с ножичком и дурным нравом.
Ну что же, если я и убил ее, то лишь потому, что она виновата в смерти Элифаса, который так ловко сумел доставить тебя мне в руки. Око за око, как говорят амнаны. Кстати, как поживает твой отец? И этот вонючий городишко, которым он якобы правит?
Тут Йама не выдержал и бросился на доктора. Плавающая в воздухе просторной комнаты стайка машин внезапно свернула со своей траектории и облепила голову Йамы. Только что он в бешенстве летел вперед — и вот уже лежит навзничь на черном пружинящем полу и смотрит в потолок. Каждый нерв его тела дрожит от боли. Залп, убивший Тамору и Элифаса, сильно обжег Йаме грудь и лицо, а ребра переломались, когда взрывная волна швырнула его на скалы. Кроме того, в легкие вонзился острый каменный осколок. Конечно, все это время его лечила целая армия машин, однако сейчас он ощутил во рту вкус крови.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
