Сдержаться не удалось, я поперхнулась воздухом.
– К-как?! И что значит, «кажется»?
– То и значит, дурочка. Я это чувствую, – гордо выдала она. – Любая девушка понимает, когда она в положении. Даже на самых ранних сроках. Когда-нибудь, ты меня поймёшь, – её брови сошлись. – Наверное.
– Б-бред собачий! Не понимаю. Тогда почему позволяешь себе выпивать?
– Сделаю тест завтра, какие проблемы? Это тот редкий случай, когда намеренное незнание освобождает меня от ответственности. Или ты хотела за чаем посидеть? Я вообще-то о тебе думала, вопреки совести.
Веки взяло нервной дрожью. Так случалось каждый раз, когда меня переполняли эмоции. Да и речевой порок детства подло коверкал слова.
– Т-ты легкомысленная!
– О, баба Софья пришла. Здравствуйте. Вы как всегда вовремя.
Какое-то время мы грозно переглядывались.
– Ну вот, всё настроение к мартышке в задницу, – насупилась Ива. – К чему такая реакция? Глазки забегали, заикаться начала… Разве это не повод для радости? Я люблю Пашу, он любит меня. А «равно» такого уравнения всегда предполагает детей.
Намерение сказать подруге правду рассыпалось на множество крупиц. Я не знала, как поступить теперь. Мне требовалось время, чтобы во всём разобраться. Меньше всего мне хотелось быть палачом её счастья.
– Ладно, прости меня, Вет. Ты права, мне стоило быть сдержаннее. Я рада за тебя, правда. Но это нужно переварить.
Иветте хватило минуты, чтобы забыть о недопониманиях. Повторно подняв бокал, она произнесла тост:
– И пусть ты редкая зануда, я тебя обожаю. Всё, что я могла бы тебе пожелать, ты уже имеешь в избытке. Красота, здоровье, мозги и необузданное рвение быть отличницей во всём. И так как я считаю это смертной скукой, то хочу пожелать тебе перемен. Таких головокружительных, что вытряхнут тебя из пыльной раковины. Пусть твоё завтра никогда не будет прежним. Аминь.
Мы запрокинули бокалы и вместе с тем потеряли контроль. Насущные проблемы ушли на второй план, скованность исчезла, зато возродилось желание покорить этот необъятный мир. Невзирая на время, мы болтали до поздней ночи, а после покоряли танцпол, когда стены бара затрещали от прибывших гостей.
Тогда я почувствовала себя по-настоящему счастливой.
Я имела возможность обрести семью, когда другим детдомовцам подобное казалось за гранью мечтаний. Мне посчастливилось иметь подругу и сестру в одном лице, пусть та не всегда была послушницей. Увлечение танцами могло уже завтра перерасти во что-то большее, если бы не… навязанные перемены.
Покинув пределы «Облака», мы окунулись в слабые потоки летнего ветра. Этого вполне хватило, чтобы снова вернуться в реальность. Но если я приняла это за финал вечера, то Иветта только более разошлась. Выбежав на проезжую трассу, она кричала что-то невразумительное, танцевала и едва совладала с собой. Сестра всегда отличалась бунтовским нравом, но сейчас она вовсе потеряла контроль.
– Перестань! Это глупо! – смелась я, оглядываясь. – Тебя увидят! Вернись! Нам пора домой! Ты просто отвратительна!
Весёлость покинула меня, когда вдали показался свет фар и послышался звук ревущего мотора. Учитывая скорость водителя, авто и Вету разделяло несколько секунд. Несколько мгновений.
– М-машина, Вета! В-вернись, сейчас же!
Но Вета лишь сильнее расхохоталась. Её каблук застрял в ливневой сетке. Те украденные туфли, будь они трижды прокляты.
Я видела, как хохочет Иветта, без особого интереса высвобождая ногу. Я помню, как поспешила ей помочь. Я видела, что жёлтый автомобиль не думал сбрасывать скорость. И я никогда не забуду тот удар, тот мерзкий треск, обрёкший попрощаться с заветной мечтой.
1.2
Я очнулась от резкой боли в спине и, переждав минутное помутнение, открыла глаза. Больничная палата. Высокая койка. Резкий запах медикаментов. И мама, тихо дремлющая в кресле, накрывшись белым халатом. В свете луны картинка походила на сон, но разбушевавшееся сердце подсказывало обратное. Попытки вспомнить хоть что-то привели к большей панике.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Случилось ужасное… Меня сбила машина.
Приподнявшись, я увидела бинты на руках, а после ощутила их на голове. Переждала головокружение, немного отдышалась и меня магнитом потянуло к подушке. Тело словно отказывалось слушаться. Сознание вовсе вело двойную игру.
Я попросила воды. Или мне показалось, что я попросила.
– Софа? – подпрыгнула мама, уловив мой тихий стон. Скинув халат, она ринулась ко мне. Тёплая ладонь коснулась щеки. – Я здесь, милая.
– В-вета…
– С ней всё в порядке. Она не пострадала. А тебе нужно поспать.
Не знаю, каким волшебством обладали её слова, но одной просьбы хватило, чтобы меня снова прибрала темнота.
* * *
Следующий подъём оказался более внятным, и солнечный свет здесь не при чём. В палате велась эмоциональная дискуссия, во главе которой была моя приёмная мать.
– Я едва ли не лишилась дочери! Теперь вы снова хотите её отобрать?!
– Прекрати, Божена! Это не так!
– А как тогда?! Что я ей скажу?!
– Отпустите панику! Подумайте о здоровье Софии!
Мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть владельцев других голосов. Они принадлежали взрослым мужчинам. Но если первый был закутан во врачебный халат, то второй небрежно закинул его поверх солидного пиджака.
– Поймите, так будет лучше для неё, – уверял маму врач. – Сотрясение спинного мозга полностью исцелимо, если вовремя взяться за лечение. В него входит всё: от действенных процедур до чистого воздуха. Боюсь, что вы не в силах этого дать. Но вы можете подарить девочке шанс, если не станете противиться. Решение за вами.
На этих словах врач удалился, а мать взялась за голову.
– Божена, прошу тебя, – наступал второй мужчина. – Я полностью беру ответственность за случившееся. Сделаю для Софы всё, чтобы она вернулась к прежней жизни. Я помогу ей, обещаю. И ты это прекрасно знаешь.
Он потянул к ней руку, но та ударила по ней. Ко мне же медленного приходило понимание, что билось об рамки их диалога. С каждым следующим словом в коленях завязывалась петля непреодолимой слабости. Я не чувствовала своих ног.
Тем временем мужчина продолжал:
– У меня есть все возможности, чтобы вылечить её. Это будет эффективная реабилитация. Лучшая сиделка. Лучшие тренажёры. Элитные препараты. Уже через несколько месяцев она встанет на ноги. К тому же, вы сможете видеться в любое время, – он резко нахмурился. – Поверить не могу, что ты ещё думаешь!
Неофициально полученный диагноз ударил молнией по голове. Я будто выпала из реальности, пусть уже не спала. Хотелось сомкнуть глаза, а после очутиться в недалёком прошлом. Отмотать несколько дней и никогда не чувствовать этот якорь в груди, что не спрашивая потянул на дно. Однако я его коснулась.
* * *
Очередное пробуждение подарило новую картину. В лучах заката палата наполнилась жизнью и уже не казалась мне комнатой полной отчаяния. В этот раз я крепко понимала где нахожусь, по причини чего и кто меня окружает. В этот раз Божена держала виноватую дистанцию, в то время как Вета зарывалась лицом в моё покрывало и тихо скулила. И в этот раз я не намеревалась впадать в сон не поговорив.
– Я всё слышала, – хрипло отозвалась я, и обе родственницы поняли глаза.
– Да, мы знаем, милая. Ты уже говорила. Помнишь?
Разве? По всей видимости анальгетики взяли вверх над трезвостью, ибо память меня подводила. Тот факт, что мама не кинулась ко мне с объятьями лишь подтверждал скудную теорию. И только этим стенам известно, что именно я говорила.
– Что со мной? Что с моими ногами?
Ива с мамой переглянулись, словно устали от однотипных вопросов.
– Они немного не работают, – беспечно заявила Вета, но тут же осеклась. – Это временно. Скоро мы тебя починим.
Я успела заметить, что на сестре не было ни ссадины. Она переоделась и даже уложила волосы. Отсюда следовало одно: весь удар пришёлся на меня. Тогда я решила, что главным виновников аварии был мужчина в строгом пиджаке. Иначе как объяснить его стремление помочь мне?
