— Там — это где? — не удержался Дан.
Мелькнула неуместная мысль, что нужно было меньше читать попаданческого фэнтези. Может, тогда он сейчас видел бы свет в конце туннеля, как все нормальные люди. Или апостола Петра и его коллег из других религий, как немножко менее нормальные.
— Ты можешь упрощенно назвать это другим миром, — с легким оттенком раздражения ответил голос, — Так будет проще и быстрее, чем объяснять тебе точку зрения заклинателей моего клана на этот вопрос, а у тебя нет времени. Ты вот-вот умрешь, если не дашь свое согласие. Просто скажи «я согласен».
— Если я это скажу... — медленно ответил Дан, у которого такие навязчивые требования спешить всегда вызывали подсознательный протест, — Не окажусь ли я в еще большей заднице, чем сейчас?
— Ты умираешь, — резонно ответил голос, — Как ты представляешь себе «еще большую задницу»?
Формулировка была для него непривычной, но повторил он ее с заметным удовольствием.
— А ты? — возразил Дан, — Ты сказал, что ты тоже смертник. Не попаду ли я из огня да в полымя?
Ему показалось, что собеседник пожал плечами, хотя не видя его, сказать точно было невозможно.
— У тебя будет шанс. Воспользуешься ты им или нет, вопрос к тебе. Моя ситуация безнадежна для меня, но не для другого человека на моем месте. Так же и твоя — безнадежна для тебя, но не для заклинателя, знакомого с практиками Дыхания Жизни.
Даниил хмыкнул:
— Если ты такой крутой, то что ж за ситуация, где ты обречен, а кто-то другой нет?
Раздражение в голосе невидимого собеседника стало уже явственным:
— Мне пришлось бы объяснять тебе весь расклад, при том, что ты поди ни разу в жизни не сталкивался с Клятвой Заклинателя. У тебя нет на это времени, если мы проговорим еще минуту, мне придется искать другого кандидата для обмена. Видишь, как меняется туман? Это значит, что ты вот-вот умрешь. Так что ты не в том положении, чтобы изображать благородную даму.
«А ведь он очень молод», — вдруг понял Даниил. Весь разговор он, может быть, под влиянием стереотипов, почерпнутых из фэнтезийных книг про Избранных героев, воспринимал собеседника как нечто древнее, могущественное и мудрое (или по крайней мере претендующее на это).
А сейчас осознал, что говорит в лучшем случае с ровесником.
Между тем, окружавший их туман на протяжении разговора потихоньку менял цвет. Из ультрамаринового он становился фиолетовым, а затем — темно-красным.
Как венозная кровь.
И вот в этот момент Дану стало страшно. Почему-то только сейчас. Не тогда, когда на него напали те три отморозка: в тот момент он не успел даже толком осознать произошедшее. Не тогда, когда он засомневался в том, что все, что он видит здесь, лишь галлюцинация. Не тогда, когда безжалостный голос предложил со всех сторон сомнительно пахнущую сделку.
А именно сейчас. Когда с полной, абсолютной, невозможной в обыденной жизни ясностью он осознал, что все. Он умирает. Отпущенное ему время закончилось. Последняя песчинка в часах, отмеряющих его жизнь, безжалостно летит вниз, и когда она упадет на дно, его не станет.
Последняя песчинка...
— Ладно, — Дан постарался, чтобы его слова прозвучали спокойно и взвешенно, но против его воли голос срывался, — Я согласен. Что мне нужно делать?
«Где подписать кровью?»
— Ничего, — ответил голос, — Я все сделаю сам.
Сквозь багровый туман, освещенный сполохами дальних зарниц, проступил темный силуэт. Как ни старался, Даниил не мог разглядеть деталей, хотя сумел разобрать, что телосложением незнакомец поразительно напоминает эльфа, а необычайно длинные волосы заплетены в косу.
Неожиданно закружилась голова. Это было первое телесное ощущение, что почувствовал Дан в этом сне, и студент на секунду задумался, что из этого следует. Значит ли это, что неведомый голос начал исполнять свою часть сделки, или что сейчас его реанимируют в больнице? А может, что все это, включая нападение, лишь продолжение утреннего сна, и лишь сейчас он просыпается?
— Запомни одно название, — вдруг сказал собеседник, — Чен-Мэй-Ву. Я там оставил кое-какие книги, которые помогут тебе вникнуть в суть дела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Спасибо, — ответил Даниил, борясь с тошнотой. Вестибуллярный аппарат вдруг вспомнил о своем существовании и поспешил напомнить хозяину.
— Я ничего не заготовил, но если захочешь узнать что-то о нашем мире, посмотри в Интернете. Объяснить, как пользоваться компьютером?..
— Ты не успеешь, — серьезно сказал собеседник.
Кажется, с искренним сожалением.
Туман вдруг расступился, но рассмотреть, с кем говорил, Дан не успел. Неведомая сила подхватила его, сжала, будто пыталась смять, — и швырнула, казалось, во все стороны одновременно. Заговорили одновременно, перебивая друг друга, множество разных голосов на тысячах разных языков, многие из которых, он готов был покляться, не принадлежали ни одному из народов Земли. Желудок крутануло, и перед глазами закружились разноцветные искры. Все быстрее и быстрее мир крутился вокруг него. Казалось, перед глазами безумным калейдоскопом проносятся миры, жизни, судьбы.
И в этом мельтешении со странным спокойствием Даниил разобрал один-единственный образ.
Как падающая песчинка, последняя песчинка в песочных часах, вдруг останавливается на лету — и начинает лететь обратно вверх.
Глава 2. Зеркало
Книги. Аниме. Дорамы.
Все это прекрасно подходит, чтобы подготовиться к ситуациям, что с вероятностью, близкой к гарантии, не произойдут с тобой никогда в жизни. Полученные знания будут висеть мертвым грузом, не помогая в жизни, но и не мешая. Зато уж если когда-нибудь случится так, что ты совершенно случайно попадешь в другой мир, ты будешь к этому готов...
Только вот у таких методов подготовки есть один большой недостаток. Тот же самый, что и у учебников самообороны, штудируемых на случай нападения на улице и не подкрепленных тренировками хотя бы в спортзале.
Если такая ситуация и вправду произойдет, все полученные таким образом знания вдруг выветрятся из памяти.
Если однажды ты очнешься в другом мире, то сколько бы попаданческого фэнтези ты ни прочел, первая мысль в любом случае будет о дурке.
Очнувшись, Дан первым делом почувствовал, что чего-то не хватает. Не в обстановке: кромешная темнота, окружавшая его, элементарнейшим образом объяснялась тем, что он до сих пор не открыл глаза. И не собирался их открывать, пока не поймет, что именно в его ощущениях отличается от привычного.
А затем его вдруг осенило. Не было боли. Боли, ставшей уже настолько обыденной, что он о ней даже не задумывался. Не сказать, чтобы сейчас он чувствовал себя так уж хорошо: казалось ему, что он перетрудил все мышцы и в таком состоянии валялся обессиленный. Но, — и это было совершенно невероятно, — даже в таком состоянии сердце билось ровно и четко.
Он лежал на чем-то мягком, укрытый одеялом. Лежал он на спине, а к его руке, кажется, кто-то прикасался в районе запястья.
Пульс, что ли, прощупывали?
Дан все-таки открыл глаза. Он постарался сделать это осторожно и не слишком заметно, но его усилия пропали втуне: в следующую же секунду звонкий женский голос провозгласил:
— Молодой господин очнулся!
Странно воспринималось все это. В отличие от общения во сне, где Дан просто не осознавал, на каком языке к нему обращались и на каком он отвечал, на этот раз он четко слышал, что речь девушки не была похожа ни на русский, ни на какой-либо другой из известных ему языков. Но в то же время он понимал каждое слово, как будто говорил на этом языке с рождения.
Между тем, в ответ на возглас девушки поднялся шум, наглядно показавший, что она не была единственным человеком в помещении. Понимая, что скрываться нет никакого смысла, Дан приподнял голову, чтобы удобнее было оглядеться.
Он лежал на чем-то вроде матраса круглой формы, обитого мягкой, шелковистой темно-синей тканью. Насколько мог судить юноша, это все-таки не был шелк, а было что-то совершенно незнакомое. Впрочем, не сказать чтобы он обладал такими уж глубокими знаниями в области текстильной промышленности, чтобы опознать хотя бы редкие ткани родного мира, не говоря уж об иномирских.
