— Я никакой границы не видел! — взревел Уоткинс. — Сейчас приволоку сюда членов правления компании — всех до единого! Закатим классную вечеринку!
— Думаю, они едва ли будут в настроении… — заметил Арнольд. — В три-то часа ночи.
— Ничего, настроение я им быстро подниму! И ты к нам присоединишься! И вся твоя команда! Пусть все телепортируются сюда, — он махнул в направлении противоположной стены склада, — здесь полно места!
— Извини, — отвечал Арнольд, — но на нас не рассчитывай. И для вечеринки лучше бы подыскать другое место.
— Что-то не так?! — вытаращился Уоткинс.
— Все нормально. Но у нас еще много работы. Необходимо продолжать испытания, а мне стоит подумать о том, как реконструировать пару сотен трансмиттеров. Мейерс! Где этот… а, вот. Давай в последний раз; затем Ньюарк пусть поработает с Майами, а мы — с Сан-Франциско.
— Есть!
Мейерс с разбегу шмыгнул сквозь трансмиттер…
2
Удобно развалившись в кабинке и положив ногу на сиденье, Ян Даржек наблюдал за тем, как Тед Арнольд уплетает гамбургер. В который уже раз он с удивлением для себя отмечал, что Арнольд скорее похож на ночного сторожа, а не на выдающегося инженера. Невысокого роста, толстый, лысый, выглядит гораздо старше своих сорока пяти. Вдобавок, с виду — скорее туповат…
Все это доказывало лишь одно, — внешность действительно может быть крайне обманчива. Что Яну Даржеку, частному детективу, было известно лучше, чем кому бы то ни было.
— Странный сон мне приснился прошлой ночью, — признался Даржек. — Будто я нахожусь на Луне и смотрю вниз, на Землю.
— Невозможно, — отвечал Арнольд.
— Что значит — невозможно?
— Смотреть вниз, на Землю. С Луны Земля напоминала бы очень большую тарелку, висящую в небе. Ты бы стоял и смотрел вверх, задрав голову.
— Хм-м. Об этом я как-то не подумал. Видимо, мое подсознание не очень-то отягощено астрономией. Поэтому я смотрел себе вниз…
— И?
— Что — «и»?
— И что делал? — пояснил Арнольд. — Просто смотрел?
— Да. Просто смотрел, и все.
Арнольд вздохнул и «впился» в гамбургер, а затем, прожевав, сказал:
— Далеко же тебе пришлось забраться только ради того, чтобы посмотреть вниз на Землю, — он покачал головой, еще раз вздохнул и аккуратно промокнул платком потную лысину. — Классный здесь кондиционер…
— Просто чертовски жаркая ночь, — пояснил Даржек. — Ты когда кончишь жевать и расскажешь, зачем тебе понадобилось устраивать этот шпионский триллер? А то мне больно сознавать, что мой друг из кожи вон лезет для того, чтобы добавить таинственности к моей ежедневной строго лимитированной норме.
Голос его прозвучал сердито, но в голубых глазах плясали веселые искорки, а нарочито строго поджатые губы готовы были расплыться в улыбке.
— Какой еще таинственности? — спросил Арнольд.
— Зачем Уокер настоял на встрече здесь, в этой, — Даржек быстро взглянул через плечо в сторону официантки, — дыре? И почему ты сам выныриваешь из ночного марева, как какой-нибудь уголовник?
Арнольд смерил печальным взглядом свое брюшко под белой рубашкой и поправил галстук отвратительной пурпурной расцветки.
— Не по комплекции мне шнырять, да выныривать…
— Я в своей жизни выслеживал многих, поэтому отлично знаю, как ведет себя человек, если считает, что за ним следят. Хорошо хоть, что ты шею себе не свернул — шел, да все оглядывался. Шмыгнул в дверь и целую минуту наблюдал за прохожими. Потом вытащил меня из удобного кресла и усадил на эту скамью. Конечно, место здесь уединенное. Только кроме нас в этой забегаловке никого больше нет. Даже официантки — она крутит любовь с поваром.
— В самом деле? — спросил Арнольд, с интересом глядя на дверь в кухню. — Кстати, это я предложил здесь встретиться. Заметил как-то, что по ночам здесь совсем безлюдно.
Даржек подался вперед и тихо спросил:
— Когда открывается «УниТел»?
Арнольд моргнул и нервно оглянулся.
— Как ты узнал? — прохрипел он.
— Элементарно, — все так же тихо ответил Даржек. — Во-первых, когда наш акционерный клуб ликвидировал свои бумаги и вложил все средства в акции «Универсальной Телепортационной», — если помнишь, ты сам рекомендовал — я собрал все, что у меня было, и купил сто акций лично для себя. Опять же по твоей рекомендации. Об этом я, кажется, уже говорил.
— Говорил, — подтвердил Арнольд. — Ты повторяешь это трижды в неделю. С того дня, как цены на акции начали падать…
— Неужели? — хмыкнул Даржек. — Наверное, я забыл. Одним словом, месяц назад, когда рыночная цена акций «УниТел» составляла от силы цент за штуку, а покупателей все равно не было, мне позвонил некто и предложил за сто акций пять сотен. Сказал, что представляет Общеамериканский синдикат риэлтеров, который хочет заполучить «Универсальную Телепортационную». Они надеялся выручить деньги от продажи участков под терминалы, которые компания купила и взяла в аренду по всей стране. Я его послал подальше, но он звонил еще трижды. В последний раз предложил две тысячи — сумма, которую я выложил, купив акции. Во-вторых, Уокер неожиданно назначает мне встречу. Вероятно, у него есть какое-то предложение относительно акций, принадлежащих клубу. И в-третьих — сегодня я совершенно случайно оказался на Восьмой-авеню и увидел, что в здании «УниТел» кипит работа. Я имею в виду, что его не разбирали на дрова. Сопоставив все эти факты, я сделал вывод: «Универсальная Телепортационная» откроется со дня на день.
Арнольд медленно кивнул.
— А когда этот тип впервые предложил купить у тебя акции?
— С месяц назад.
Арнольд снова кивнул.
— «УниТел» открывается в понедельник. Но месяц назад этого еще никто не мог знать. Я и сам не знал, а если уж не знал я… Так что месяц назад я и пяти долларов не дал бы за твою сотню акций.
— И все же кто-то знал, — констатировал Даржек. — Иначе — из-за чего было шум поднимать?
— Без понятия, — покачал головой Арнольд. — Мы довели аппаратуру до ума всего пять дней назад. Как раз в тот момент, когда всем уже казалось, что с «УниТел» покончено навсегда.
Даржек закурил и задумчиво выпустил колечко дыма.
— Странно это все…
— В «УниТел» случались вещи гораздо более странные и неприятные. Взять хотя бы тридцать один иск от держателей акций; вспомнить о спорах вокруг патента, о комиссиях Конгресса, о расследованиях Межштатной Коммерческой Комиссии, об угрозах военных прибрать к рукам весь проект, то самое странное заключается в том, что компания еще цела. Все эти всевозможные правительственные запреты и ограничения. Да и саботаж… Доказать я ничего не могу, но знаю наверняка, что саботаж имел место. Хотя, самое неприятное — постоянные сбои в работе оборудования. Сколько раз мы, думая, что все на мази, натыкались лбами на новые неполадки… Страшно вспомнить, сколько раз мы заходили в тупик… И все это время меня не покидало чувство, будто кто-то посторонний знает о ходе дел не меньше, чем я сам. А может, и больше. За мной постоянно следят вот уже два года, и это начинает действовать на нервы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
