Рейчел закричала, пытаясь предупредить его об опасности, но опоздала.
Водитель вжал педаль тормоза в пол. Но визг шин грузовика практически совпал с тошнотворным звуком удара.
Эрика подбросило вверх и швырнуло на разделительную полосу с силой взрывной волны. Он упал на мостовую и прокатился, переворачиваясь, футов3 двадцать. Сначала тело его сохраняло жесткость, но потом стало казаться, что он состоит из веревок и тряпок. Он остался лежать неподвижно, лицом вниз.
Проезжающий по встречной полосе желтый «Сабару» завизжал тормозами и остановился в двух футах от Эрика. Слишком близко едущий следом «Шевроле» врезался в задний бампер «Сабару» и подтолкнул его почти вплотную к телу.
Первой подбежала к Эрику Рейчел. С неистово бьющимся сердцем, выкрикивая его имя, она упала на колени и машинально приложила руку к шее, ища пульс. Он был весь в крови, ее пальцы скользили по влажной коже, когда она пыталась нащупать пульсирующую артерию.
Но тут она заметила страшную ложбину, изменившую форму его черепа. Вмятина на правой стороне головы шла от разорванного уха до виска и дальше до бледного лба. Голова была повернута таким образом, что виден был один широко открытый глаз, теперь уже невидящий, но сохранивший выражение ужаса. По всей вероятности, множество мелких осколков кости впились в мозг. Смерть наступила мгновенно.
Рейчел резко встала, пошатнулась, ее затошнило. Голова закружилась, и она бы упала, если бы водитель мусоросборщика не поддержал ее и не проводил к «Сабару», чтобы она смогла облокотиться о машину.
– Я ничего не мог поделать, – огорченно заметил он.
– Я знаю.
– Ну совершенно ничего. Он прямо на меня выскочил. Не глядел. Ничего я не мог сделать.
Сначала Рейчел было трудно дышать. Потом она осознала, что машинально пытается вытереть испачканную кровью руку о свой сарафан, и вид этих ржаво-алых пятен на бледно-голубом хлопке заставил ее дышать чаще, слишком часто. Задыхаясь, она прислонилась к машине, обхватила себя руками и сжала зубы. Только ни в коем случае не упасть в обморок. Она старалась дышать поглубже, и сам процесс регулирования дыхания имел успокаивающий эффект.
Вокруг слышались голоса водителей, вынужденных остановиться из-за пробки и вылезших из своих машин. Кто-то спросил, в порядке ли она, и Рейчел кивнула утвердительно. Другой поинтересовался, не нужна ли ей медицинская помощь, и она опять покачала головой, на этот раз отрицательно.
Если она когда-то и любила Эрика, любовь эта превратилась в прах под его каблуком. Те времена, когда он ей хотя бы нравился, тоже давно миновали. За минуту до несчастного случая он проявил такую бешеную и устрашающую ненависть к ней, что по логике вещей смерть его не должна была ее особенно взволновать. И тем не менее Рейчел была потрясена. Она дрожала, обнимая себя за плечи, и ощущала холодную пустоту внутри, глубокое чувство потери, объяснить и понять которое не могла. Не горечь, нет. Просто… чувство потери.
Вдалеке послышалось завывание сирен.
Постепенно ей удалось справиться со своим дыханием.
Она все еще дрожала, но уже меньше.
Звуки сирен приближались, становились громче.
Рейчел открыла глаза. Яркое июньское солнце уже не казалось чистым и свежим. Надо всем распростерлась мрачная тень смерти, и утренний свет приобрел едкий желтый оттенок, напоминающий не столько мед, сколько серу.
Сверкая красными огнями, подъехали машина «Скорой помощи» и полицейский седан.
– Рейчел?
Она обернулась и увидела Герберта Тюлемана, адвоката Эрика, с которым она встречалась несколько минут назад. Ей всегда нравился Герб, и он платил ей тем же. Он был похож на доброго дедушку. Его кустистые седые брови сдвинулись сейчас в одну линию.
– Один из моих помощников… возвращался в контору… и все видел. Он сразу же рассказал мне. Бог ты мой!
– Да, – сказала она тупо.
– Бог ты мой, Рейчел…
– Да.
– Это просто… безумие.
– Да.
– Но…
– Да, – снова повторила она.
Рейчел знала, о чем думал Герберт. Не прошло и часа, как она заявила им, что не будет претендовать на большую часть состояния Эрика, а удовлетворится относительным пустяком. Теперь же, поскольку у него не было ни семьи, ни детей от первого брака, все тридцать миллионов и его еще не оцененная доля в компании будут наверняка принадлежать ей.
Глава 2
Охваченная страхом
Сухой, жаркий воздух был наполнен треском полицейских радиоустановок, металлическими голосами диспетчеров и запахом расплавившегося на солнце асфальта.
Медики ничем не могли помочь Эрику Либену, кроме как перевезти его тело в городской морг и оставить там ждать, когда у патологоанатома найдется время им заняться. Поскольку Эрик погиб в катастрофе, по закону полагалось делать вскрытие.
– Тело можно будет забрать через сутки, – сообщил Рейчел один из полицейских.
Пока они составляли краткий отчет, она сидела в полицейской машине. А теперь снова стояла на солнце.
Ее больше не тошнило. Она просто оцепенела.
Санитары погрузили закрытое простыней тело в фургон. В некоторых местах ткань пропиталась кровью.
Герберту Тюлеману казалось, что он должен утешать Рейчел, и он несколько раз предложил ей вернуться к нему в контору.
– Вам надо посидеть, прийти в себя, – говорил он, положив ей руку на плечо. Его доброе лицо сморщилось в сочувственной гримасе.
– Я в полном порядке, Герб. Честно. Немножко потрясена, и все.
– Надо выпить. Вот что вам нужно. У меня есть бутылка «Реми Мартен» в офисе.
– Да нет, спасибо. Полагаю, мне надо будет позаботиться о похоронах, так что предстоит много забот.
Два санитара закрыли задние дверцы фургона и не торопясь пошли к кабине водителя. Теперь уже не было необходимости ни в сирене, ни в красной мигалке. Никакая скорость была не в состоянии помочь Эрику.
– Не хотите коньяку, выпейте кофе, – предложил Герб. – Или просто побудьте со мной немного. Думается, вам сейчас не стоит садиться за руль.
Рейчел ласково коснулась его высохшей щеки. Он проводил уик-энды на яхте, и кожа его огрубела и покрылась морщинами не столько от старости, сколько от морского ветра.
– Спасибо за то, что вы беспокоитесь. Но у меня все нормально. Мне даже стыдно немного, что я все так спокойно воспринимаю. В смысле… не ощущаю скорби.
Он взял ее за руку.
– Не надо стыдиться. Хоть он и был моим клиентом, Рейчел, я всегда знал, что он человек… сложный.
– Да.
– У вас нет причин скорбеть.
– Все равно это неправильно… почти ничего не чувствовать. Ничего.
– Он не просто был сложным человеком, Рейчел. Он еще был дураком, потому что не сознавал, каким сокровищем владеет в вашем лице, и не сделал всего необходимого, чтобы вас удержать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
