Спрашивающий. В таком случае теософия не является, как считают некоторые, недавно изобретенной системой?
Теософ. Только невежды могут так её называть. Она стара, как мир, в своём учении и этике, если не в названии, а также является самой широкой и всеобъемлющей системой из всех.
Спрашивающий. Почему же тогда так вышло, что теософия оставалась неизвестной народам Западного полушария? Почему она должна была стать книгой за семью печатями для рас, признанных самыми культурными и передовыми?
Теософ. Мы считаем, что в древние времена существовали нации столь же культурные и уж конечно опережавшие нас в духовном отношении. Но этому добровольному невежеству есть несколько причин. Одну из них открыл Св. Павел культурным жителям Афин – это потеря на долгие века настоящего духовного озарения, и даже интереса, из-за слишком сильной их привязанности к предметам чувств и долгого рабства у мёртвой буквы догм и обрядности. Но основная причина в том, что истинная теософия всегда сохранялась в тайне.
Спрашивающий. Вы привели доказательства, что такая секретность существовала, но каковы её истинные причины?
Теософ. Причины её следующие: Во-первых, извращённость обычной человеческой природы, её эгоизм, всегда стремящийся к удовлетворению личных желаний в ущерб своим ближним и сородичам. Таким людям никогда нельзя доверять божественные тайны. Во-вторых, их неспособность сохранить священное и божественное знание от профанации. Именно последняя привела к извращению самых возвышенных истин и символов и постепенному превращению духовного в антропоморфное, конкретное и сведённое к грубым образам – иными словами, к принижению представления о божественном и к идолопоклонству.
Теософия – не Буддизм
Спрашивающий. О Вас часто говорят как об «эзотерических буддистах». Все ли вы в таком случае – последователи Гаутамы Будды?
Теософ. Не более, чем все музыканты являются последователями Вагнера. Некоторые из нас – буддисты по вероисповеданию; и всё же среди нас гораздо больше индуистов и брахманов, и больше европейцев и американцев, рожденных христианами, чем обращённых буддистов. Ошибка возникла из-за неверного понимания истинного смысла названия прекрасного труда Синнетта «Эзотерический буддизм», последнее слово в названии которой следовало бы писать с одной, а не с двумя буквами «д», так как имелся в виду «будхизм», производное от слова «бодхи» (разум или мудрость), а не буддизм, религиозная философия Гаутамы. Теософия, как уже было сказано, – это РЕЛИГИЯ МУДРОСТИ.
Спрашивающий. В чём же разница между буддизмом, религией, основанной принцем Капилавасту, и будхизмом, «учением мудрости», который, как вы говорите, есть синоним теософии?
Теософ. В том же, в чём разница между тайными учениями Христа, которые назывались «тайнами царства небесного», и позднейшей обрядностью и догматическим богословием церкви и сект. «Будда» означает просветлённый бодхи, или постижением, мудростью. Корнями и ветвями это уходит в эзотерические учения, которые Гаутама передал лишь своим избранным архатам.
Спрашивающий. Но некоторые востоковеды отрицают, что Будда вообще учил чему-либо эзотерическому.
Теософ. Они могут с таким же успехом отрицать, что у Природы есть секреты от людей науки. Далее я докажу это, исходя из беседы Будды с его учеником Анандой. Его эзотерические учения были просто гупта видья (тайным знанием) древних брахманов, ключ к которым их современные последователи, за немногими исключениями, полностью потеряли. И эта видья перешла в то, что сейчас известно, как внутренние учения школы махаяна северного буддизма. Те, кто отрицает это – лишь невежды, претендующие на восточную учёность. Я советую вам почитать «Китайский буддизм» преп. Эдкинса – особенно главы об экзотерической и эзотерической школах и учениях – а затем сравнить их с письменными свидетельствами всего древнего мира по этому вопросу.
Спрашивающий. Но разве этика теософии не тождественна той, которой учил Будда?
Теософ. Конечно, потому что эта этика – душа Религии Мудрости, и некогда была общим достоянием посвященных всех народов. Но Будда был первым, кто включил эту возвышенную этику в свои общедоступные учения, и сделал её основой и самой сущностью своей публичной системы. Именно в этом огромная разница между экзотерическим буддизмом и любой другой религией. Ибо тогда как как в других религиях первое и самое важное место занимают обрядность и догмы, в буддизме всегда больше всего настаивали именно на этике. Этим и объясняется сходство между этикой теософии и этикой религии Будды, доходящее почти до тождества.
Спрашивающий. А есть ли моменты, по которым есть значительные расхождения?
Теософ. Одно из больших различий между теософией и экзотерическим буддизмом состоит в том, что последний, представленный его южной школой, полностью отрицает: а) существование каких-либо божеств; и б) какую-либо сознательную жизнь после смерти или даже какую-либо самосознающую индивидуальность, сохраняющуюся в человеке. По крайней мере, именно таково учение таиландской секты, которое сейчас считают самой чистой формой экзотерического буддизма. И это так, если рассматривть лишь общедоступные учения Будды; причину такой сдержанности с его стороны я объясню далее. Но северные буддийские школы, учрежденные в тех странах, куда удалились посвящённые архаты после смерти своего Учителя, учат всему, что сейчас называется теософическими доктринами, потому что они образуют часть знания посвященных – таким образом доказывая, что слишком рьяная ортодоксия южного буддизма пожертвовала истиной ради мертвой буквы. Но насколько более величественным и благородным, более научным и философским оказывается это учение, даже в своей мёртвой букве, в сравнении с любой другой церковью или религией! И всё же, теософия – не буддизм.
II. Экзотерическая и эзотерическая теософия
Чем современное Теософическое общество не является
Спрашивающий. В таком случае, ваши учения не являются ни возрождением буддизма, ни полной копией неоплатонической теософии?
Теософ. Не являются. Но на эти вопросы я не могу дать лучшего ответа, чем цитата из доклада «Теософия», прочитанного доктором Дж. Д. Баком, членом Теософического Общества, на последнем теософическом съезде в Чикаго, в Америке (апрель, 1889). Ни один из ныне здравствующих теософов не выразил лучше подлинную сущность теософии, чем наш глубокоуважаемый друг доктор Бак:
«Теософическое Общество было организовано с целью распространения теософического учения и поощрения соответствующего ему образа жизни. Нынешнее Теософическое Общество – не первое в этом роде. У меня есть книга, озаглавленная: „Теософические протоколы Филадельфианского Общества“, опубликованная в Лондоне в 1697 году, и другая, со следующим названием: „Введение в теософию, или науку о таинстве Христа, то есть о Божестве, Природе и Творении, охватывающую философию всех действующих сил жизни, магических и духовных, и дающую практическое руководством по достижению высшей чистоты, святости и евангельского совершенства; а также по достижению божественного видения и священных ангельских искусств, возможностей и других преимуществ возрождения“, опубликованная в Лондоне в 1855 году. Вот посвящение этой книги:
«Студентам университетов, колледжей и школ христианского мира; профессорам метафизики, механики и естественных наук во всех формах; образованным мужчинам и женщинам фундаментальной ортодоксальной веры; деистам, арианам, унитариям, сведенборгианцам и другим последователям всех неполных и малоосновательных вероучений, рационалистам и скептикам любого рода; правоверным и просвещенным мусульманам, иудеям и верующим в восточные древние религии; но особенно проповедникам и миссионерам как варварских, так и интеллектуальных народов с превеликим смирением и любовью посвящается это введение в Теософию, науку о сути и тайне всех вещей».
В следующем году (1856) вышла другая книга, «Теософический сборник», в 600 страницах большого формата шрифтом «диамант». Было издано только 500 экземпляров этого труда – для бесплатного распространения по библиотекам и университетам. Эти ранние движения, которых было множество, начинались внутри Церкви людьми большого благочестия и безупречной репутации. Все эти труды имели ортодоксальную форму, использовали христианские выражения, и подобно трудам выдающегося деятеля Церкви Уильяма Лоу, с точки зрения рядового читателя отличались лишь глубоким благочестием и набожностью. Они лишь были попытками извлечь и объяснить более глубокое значение и изначальный смысл Священного Писания, а также пояснить и раскрыть теософический образ жизни. Эти труды скоро предавались забвению и сейчас практически неизвестны. Они пытались реформировать духовенство и возродить подлинное благочестие, и никогда не приветствовались. Одного слова «ересь» было достаточно, чтобы похоронить их вместе с всеми прочими подобными утопиями. Во времена Реформации Иоганн Ройхлин предпринял аналогичную попытку, и с таким же результатом, хотя он был близким и доверенным другом Лютера. Ортодоксы никогда не хотели, чтобы их наставляли и просвещали. Реформаторам было сказано, подобно тому, как Фест сказал Павлу, что слишком большая учёность довела их до сумасшествия, и что двигаться дальше было бы опасно. Если оставить в стороне терминологию, которая была отчасти следствием привычки и образования этих авторов, а отчасти результатом религиозных ограничений, проводимых через светскую власть, и обратиться к сути этих трудов, то они были в самом строгом смысле теософическими и относились исключительно к познанию человеком своей собственной природы и высшей жизни души. Нынешнее теософическое движение иногда объявляли попыткой обратить христианский мир в буддизм, что означает просто то, что слово «ересь» потеряло свой устрашающий смысл и силу. Отдельные люди во все времена более или менее верно понимали теософическое учение и вплетали его в ткань своей жизни. Это учение не является исключительной принадлежностью какой-либо религии, и не ограничено тем или иным обществом или временем. По праву рождения оно – принадлежность каждой человеческой души. Такую вещь, как символ веры, каждый должен выбирать сам, в соответствии со своей природой, потребностями и различным жизненным опытом. Вот почему представлявшие теософию новой религией напрасно охотились за её символом веры и ритуалом. Её кредо – верность Истине, а её ритуал – «чтить каждую истину её применением».
