Не тут-то было! Робот поджал ноги и, как пробка из бутылки, взвился над скалой. Володя остался с растопыренными руками.
— Ну-ну, — сказал он, — я пошутил… — и пошел прочь из ущелья.
Робот, описав дугу над его головой, опустился на тропинку и заковылял впереди Володи. Вид у него был удрученный, унылый, как будто он потерпел неудачу. «Переживает мою неудачу» — подумал Володя и рассмеялся:
— Гарсон! — крикнул он. — Ты молодчина! Настоящий спортсмен-прыгун!
Кибер не ответил. Володе ничего не оставалось, как заняться работой.
В группе Выдрина Володя работает второй год. И все в этих местах, в отрогах Танну-Ола, Прошлый сезон работал немного восточное, сейчас — здесь, в котловине. До монгольской границы подать рукой — Володя прекрасно ориентируется в местности. За хребтом исток Енисея. На северо-востоке, километрах в двухстах, — Кызыл, столица Тувинской республики, а если подняться на вершину хребта, видно озеро Убсу-Нур, — это уже в Монголии, Выдрин с тремя ребятами ушел по извивам долины дальше, километров за семьдесят. Володю оставил в котловине наносить на карту выходы сильвинита. «Вот тебе палатка, продукты, — наказывал строго-настрого. — Задержишься дней на десять-двенадцать. Ровно через две недели догонишь нас, иначе будем разыскивать. Рацию берем с собой. Что тут с тобой может случиться?» Ушли. Борисов работает дальше к востоку. У него куча ребят и девчонок — там не соскучишься, Выдрин с Борисовым ведут связь по рации. А Володя один. Что с ним может случиться? У него в палатке — ружье. Местность довольно открытая; увалы, невысокие гряды скал. Хребты по бокам котловины, — туда Володе лезть незачем. В котловине там и тут пятна лесов: ель, лиственница, подлесок; по берегам ручьев — облепиха. Третий день Володя наносит на карту проплешины сильвинита, Встречается свинцовый блеск, по ручьям — принесенная сверху слюда. Все уже примелькалось, ничего для этих мест необычного.
И вот — Гарсон. Володя глядит на робота. Тот сидит, поджав ноги, с невозмутимым спокойствием. «Перечница!» — ругает его Володя. В глазах кибера дрожит свет — будто посмеивается над Володей.
Володе совсем не до смеха. Володя ломает голову: что делать? Бросить работу, идти к Выдрину? Пойдет ли с ним кибер? Вдруг не пойдет? Останется или вовсе улетит прочь. Машина своенравная — голой рукой не тронь. И не вступает в переговоры. Может, у него такое назначение — наблюдать. Соглядатай. Что он тут увидит, с Володей? Странно! В высшей степени странно.
Как непонятный сон.
Попытаться еще подойти к нему? Володя как бы невзначай делает к роботу три-четыре шага. Тот встает и отодвигается. Тогда Володя решается еще на одну хитрость. Тут есть пещера… Володя закрывает карту, как будто он выполнил задание, берет молоток. Замечает, что кибер начинет проявлять беспокойство. Несомненно, он читает мысли Володи. Но все ли он понимает? Володя закидывает рюкзак на плечи и меняет маршрут — идет к пещере. Кибер идет впереди него. Это Володе и нужно. О пещере он старается не думать, — просто сменил направление, мало ли у него здесь работы? До пещеры километр с лишним, они так и преодолевают этот маршрут — Володя намечает путь между камнями, кибер следует этим путем.
Показалось жерло пещеры. «Туда», — направляет Володя. Гарсон как ни в чем не бывало шагает в пещеру. Пещера неглубокая, искусственного света не нужно. Солнце склоняется к западу, освещает ее прямыми лучами. Володя не знает еще, что он будет делать и, конечно, не знает, что будет делать кибер. Но Володе еще хочется испытать его, зажать в тупике, может быть, Гарсон подобреет, как-то станет ближе к Володе. Пока все спокойно, они идут, но тупик приближается. Робот по-прежнему выдерживает дистанцию. Сейчас он упрется в стену. Три шага, два, один шаг… И вдруг — бац! — Володя летит на землю навзничь, так, что у него лязгнули зубы, Гарсон взлетает в воздух и проплывает над Володей, перебирая лапками, словно отталкиваясь ими от воздуха. Все это время какая-то сила прижимает Володю к земле, он лежит пластом… Лишь минуту спустя становится легче и Володя в состоянии поднять голову: Гарсон опустился у выхода и, чуть спружинив, покачивается, наблюдая, как Володя встает и ощупывает шишку на голове. В сумраке пещеры глаза его блестят живо и весело, словно подшучивают, Володе совсем не до шуток.
— Змей! — говорит он. — Твоя взяла. Но сколько же это будет продолжаться?
Кибер молчит, они так и возвращаются в лагерь — молча.
Володя готовит ужин. После ужина сидит у костра и смотрит, как затухают угли. Старается оценить обстановку. А как ее оценить? Ночь и звезды. И два зеленых огонька напротив, неотрывно глядящих на него. Но странно: они его не пугают и не тревожат. Они смотрят, и свет в них о чем-то думает. Они не давят и не гипнотизируют, — неподвижные глаза совы были бы неприятнее. Свет пульсирует в них, живет, и от этого глаза кибера кажутся живыми, веселыми.
Володя уже не пытается говорить с ним. Володя не знает, что делать. Беспомощность не красит его, но Володя на что-то надеется. Пока он не может сказать, — на что. Он считает, что сегодняшний день и встреча — только начало. Еще будет продолжение, разговор, если не словами, то какими-то знаками. Это придумает он, Володя, или придумает кибер. Может быть, киЬера удастся увести к Выдрину, к людям. Ведь должен же он понимать, что Володя — не все человечество. Если кибер послан на Землю далеким неведомым разумом, он послан с целью ознакомиться с земной цивилизацией. Кибер должен заговорить. Дать ему эту возможность, не тревожить его, не преследовать. Не надоедать ему.
Угли подернулись пеплом. Володя вынул из палатки спальный мешок, неторопливо залез в него. Сейчас он заснет, а утро вечера мудренее. Лишь бы Гарсон никуда не ушел.
Засыпает Володя быстро. Он и сейчас заснул незаметно. И уже во сне видит, что кибер подходит к нему, оглядывает, ощупывает его. Что-то в корпусе кибера раздвигается, оттуда выползают щупальца — два, три, много — тянутся к лицу Володи, к рукам, он чувствует их прохладное прикосновение, но, как и глаза Гарсона, они не тревожат его, не давят. Наоборот, Володя расправляет руки, мускулы. Ему снится сон: он ребенок, еще в люльке, над ним склоняется лицо матери, Ьолоде приятно видеть ее глаза, улыбку, слышать ее голос. Приветливый сон владеет Володей. Володя чувствует солнце, ветер, прохладу воздуха и воды; видит себя со стороны — сон течет как река; Володя в детском саду, в школе, читает и пишет, видит, как он водит пером по строчкам тетради и как читает стихи: «Мороз и солнце — день чудесный!» И так — всю ночь до утра.
Утром ничего не меняется. Кибер на своем месте, и Володю охватывает отчаяние; он ничего не может узнать от Гарсона. Встреча закончится ничем — и к чему все это?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
