— Обычное дело, — сказал он. — Найди оружие и считай, что ты нашёл убийцу.
Потом к ней подошёл один из сыщиков и сел рядом. Может, в доме есть что-то такое, спросил он, что могло быть использовано в качестве оружия? Не могла бы она посмотреть: не пропало ли что, например большой гаечный ключ или тяжёлая металлическая ваза?
У них нет металлических ваз, сказала она.
— А большой гаечный ключ?
Кажется, у них нет и большого гаечного ключа. Но что-то вроде этого можно найти в гараже.
Поиски продолжались. Она знала, что полицейские ходят и в саду, вокруг дома. Она слышала шаги по гравию, а в щели между шторами иногда мелькал луч фонарика. Становилось уже поздно, часы на камине показывали почти десять часов. Четверо полицейских, осматривавших комнаты, казалось, устали и были несколько раздосадованы.
— Джек, — сказала она, когда сержант Нунан в очередной раз проходил мимо неё, — не могли бы вы дать мне выпить?
— Конечно. Может, вот этого виски?
— Да, пожалуйста. Но только немного. Может, мне станет лучше.
Он протянул ей стакан.
— А почему бы и вам не выпить? — сказала она. — Вы, должно быть, чертовски устали. Прошу вас, выпейте. Вы были так добры ко мне.
— Что ж, — ответил он. — Вообще-то это не положено, но я пропущу капельку для бодрости.
Один за другим в комнату заходили и другие полицейские и после уговоров выпивали по глотку виски. Они стояли вокруг неё со стаканами в руках, чувствуя себя довольно неловко в её присутствии, и пытались произносить какие-то слова в утешение. Сержант Нунан забрёл на кухню, тотчас же вышел оттуда и сказал:
— Послушайте-ка, миссис Мэлони, а плита-то у вас так и горит, и мясо всё ещё в духовке.
— О Боже! — воскликнула она. — И правда!
— Может, я её выключу?
— Да, пожалуйста, Джек. Большое вам спасибо. Когда сержант снова вернулся, она взглянула на него своими большими, тёмными, полными слёз глазами.
— Джек Нунан, — сказала она.
— Да?
— Не могли бы вы сделать мне одолжение и другие тоже?
— Попробуем, миссис Мэлони.
— Видите ли, — сказала она, — тут собрались друзья дорого Патрика, и вы помогаете напасть на след человека, который убил его. Вы, верно, ужасно проголодались, потому что время ужина давно прошло, а Патрик, я знаю, не простил бы мне, упокой Господь его душу, если бы я отпустила вас без угощения. Почему бы вам не съесть эту баранью ногу, которую я поставила в духовку? Она уже, наверно, готова.
— Об этом и разговора быть не может, — ответил сержант Нунан.
— Прошу вас, — умоляюще проговорила она. — Пожалуйста, съешьте её. Лично я и притронуться ни к чему не смогу, во всяком случае ни к чему такому, что было в доме при нём. Но вас-то это не должно тревожить. Вы сделаете мне одолжение, если съедите её. А потом вы можете продолжить свою работу.
Четверо полицейских поколебались было, но они явно уже проголодались, и в конце концов она уговорила их отправиться на кухню и поесть. Женщина осталась на своём месте, прислушиваясь к их разговору, доносившемуся из-за открытых дверей, и слышала, как они немногословно переговаривались между собой, пережёвывая мясо.
— Ещё, Чарли?
— Нет. Оставь ей.
— Она хочет, чтобы мы ничего не оставляли. Она сама так сказала. Говорит, сделаем ей одолжение.
— Тогда ладно. Дай ещё кусочек.
— Ну и дубина же это, должно быть, была, которой этот парень ударил беднягу Патрика, — говорил один из них. — Врач говорит, ему проломили чёрен, точно кувалдой.
— Потому нетрудно будет её найти.. — Точно, и я так говорю.
— Кто бы это ни сделал, долго таскать с собой эту штуку он не будет.
Кто-то из них рыгнул.
— Лично мне кажется, что она где-то тут, в доме.
— Да наверно, где-то у нас под носом. Как по-твоему, Джек?
И миссис Мэлони, сидевшая в комнате, захихикала.
