И тем не менее он хотел получить Килинг-Парк…
Завернувшись в плащ, он тупо уставился на дорогу.
По какой-то не совсем ясной причине это место было ему особенно дорого. Может, потому, что оно связано с единственным ощущением любви и уюта, которое он познал в материнских объятиях, или с ощущением полной свободы, когда он мальчиком бродил по лесам и долинам. После смерти деда Эдриан стал графом Олбрайтом и хозяином Лонгбриджа, но это не утолило его мечты о Парке, и в свое поместье, не имевшее для него никакой ценности, он приезжал всего несколько раз. Нет, ему нужен только Килинг-Парк, и в один прекрасный день он его получит назло Арчи.
Хотя отец никогда не понимал, чем вызвано презрение старшего сына, Эдриан за многие годы услышал достаточно, чтобы понять в конце концов, почему Арчи говорил своей жене ужасные слова и испытывал отвращение к наследнику. И почему он обожал Бенедикта. Он никого ни о чем не спрашивал, но теперь знал, что является незаконнорожденным. Эта тайна умрет вместе с ним, иначе отец воспользуется случаем и оставит все Бенедикту, не имевшему прав на наследство.
По закону Арчи, если бы пожелал, мог передать младшему сыну личное имущество. Но Килинг-Парк, угольные шахты, дом в Лондоне и замок во Франции принадлежали и его отцу, поэтому не существовало закона, который лишил бы Эдриана титула маркиза Килинга и его владений.
Чтобы не запятнать свое имя скандалом, Арчи скрыл от всех, что жена наставила ему рога и его первенец — бастард. И он не только не отрекся от него, а даже растил как собственного сына. Теперь Эдриан унаследует Килинг-Парк.
Хотя Арчи с великим удовольствием прочитал молитву над могилой отца, он не получил того, о чем мечтал больше всего на свете: смерти Эдриана и короны маркизов Килингов для Бена.
Слава Богу, отца в Килинг-Парке не было, однако Эдриан не нашел тут ни успокоения своему измученному сердцу, ни убежища от вины, снедавшей его душу. Хуже того, Бенедикт не уехал с отцом в Лондон, и три дня, проведенные здесь, обернулись для Эдриана тремя днями страданий.
— О! Вот ты где! А я тебя искал.
— Неужели? — Эдриан равнодушно посмотрел на брата, вошедшего в библиотеку, и отодвинул письмо семье Филиппа, которое вымучивал уже два часа.
— Отец вернулся наконец из Лондона. Он будет ждать тебя в кабинете.
Разговор с Арчи. Только этого ему сегодня и не хватало. Им больше нечего обсуждать, а письмо он должен закончить непременно, ибо со смерти Филиппа прошло уже десять дней.
— Значит, вернулся? И чего он хочет? — спросил Эдриан.
— Понятия не имею, — слишком уж быстро ответил Бенедикт. — Но думаю, он хочет убедиться, что с тобой все в порядке.
Эдриан понимающе улыбнулся: в чем-то его брат силен, но вот лгать совсем не умеет.
— И когда он приехал?
— Часа два назад. Кажется, Брайан не принес тебе виски? Сейчас я скажу ему, чтобы наполнил графин.
— Не трудись, я уже один графин осушил. — Эдриан неторопливо встал из-за стола и, не обращая внимания на удивленный взгляд брата, направился к двери.
— Эдриан! — неожиданно выпалил Бенедикт. — Я… я… полагаю, ты скоро уедешь?
— Не знаю, Бен. А что, меня опять выгоняют?
— Я просто… Я просто подумал, что ты уедешь, — ведь ты всегда так поступаешь.
Конечно, он должен уехать, и чем скорее, тем лучше. Эдриан взялся за ручку двери.
— Ты в Лондон? Скажи, с моей стороны будет слишком навязчиво, если я поеду с тобой?
Черт возьми, иногда Бен разговаривает как ребенок. Эдриан, нахмурившись, посмотрел на брата:
— У твоего отца есть в Лондоне роскошный дом. Почему бы тебе не поехать туда?
— Я не имел в виду… Я подумал… У меня там кое-какие дела, вот я и подумал, что вместе путешествовать легче.
Мальчиком Бенедикт всегда бегал за ним, почти боготворил его.
Он мог бы позаботиться о парне, но Бен теперь не выказывал особой привязанности к нему, как много лет назад, — видимо, стал жертвой интриг Арчи, который обещал младшему сыну Килинг-Парк. Да и сам Эдриан уже не испытывал к брату прежних чувств.
Едва он переступил порог кабинета, как отец вскочил с места, потрясая смятым листом бумаги.
— Убийца! — крикнул Арчи. — Я должен был знать, что этим все кончится! Тебе недостаточно репутации азартного игрока и развратника, да?
Прекрасное начало, как всегда.
— Пожалуйста, отец, выслушайте меня, — сухо ответил Эдриан, пока робко проскользнувший за ним в комнату Бенедикт шел к окну.
— Черт возьми, Олбрайт! Ты убийца!
За много лет Эдриан научился скрывать свои эмоции, поэтому, сунув руки в карманы, прислонился к двери и холодно посмотрел на отца.
— Вы, по своему обыкновению, искажаете факты. Я не хотел убивать его, это он пытался убить меня! Если сомневаетесь, можете поговорить с судьей в Пемберхеде.
Арчи нахмурился:
— Тут и говорить не о чем. Как ты смеешь с таким пренебрежением относиться к гибели сына моего кузена! У тебя нет совести!
Ну и лицемер! Арчи не встречался с родственником пятнадцать лет — он ненавидел отца Филиппа, потому что у них произошла ссора из-за денег.
— Ты не сын мне, слышишь? Я не желаю видеть в своем доме убийцу! Ты никчемный…
— Отец! — воскликнул Бенедикт. — Пожалуйста!
— Нет, Бен, пусть говорит, коли начал, — улыбнулся Эдриан. — Продолжайте, отец… Итак, вы сказали… Побагровев, Арчи вскинул руку со смятым листом:
— Видишь это, никчемная дворняжка? Ты недостоин титула графа, а уж маркиза тем более. Я не сумел уберечь от тебя свой титул, зато могу уберечь свое богатство. — Арчи развернул лист. — Вот, смотри. Я наконец сделал то, что должен был сделать много лет назад, — я лишил тебя наследства.
Все теперь принадлежит Бенедикту, все теперь его! Килинг-Парк, дом в Лондоне, замок во Франции!
Бенедикт стыдливо опустил голову. Эдриан усмехнулся: крысеныш знал.
— Ну, Бен, полагаю, теперь уж ты захочешь посетить собственный дом в Лондоне, — произнес он, растягивая слова.
— Для тебя это шутки, да? — прошипел Арчи. — Ты высмеивал меня! Ты питаешь ко мне отвращение! Ты с самого начала был дурным семенем! Бесстыдство твоей матери…
Холод пробежал у Эдриана по спине.
— Не впутывайте ее в это, отец!
— Почему нет? Шлюха…
Прежде чем он успел среагировать, Эдриан в три прыжка преодолел разделявшее их расстояние, схватил отца за галстук и яростно рванул к себе.
— Ни слова больше — или у вас действительно появится основание назвать меня убийцей!
— Господи, ты сумасшедший? — испуганно выдавил Арчи, потирая шею, когда сын оттолкнул его.
Тот равнодушно пожал плечами и направился к двери.
— Ты позорил меня с самого рождения! Я был к тебе слишком великодушен — и ради чего? Ради того, чтобы ты смог протащить мое доброе имя по грязи, чтобы смог убить сына моего кузена? Ты бесчестье этого дома, Олбрайт! Я стыжусь называть тебя сыном! Да пощадит Господь твою душу!
