Очистив память, муравей заполз в лабиринт. Сделав несколько поворотов, он своим нехитрым разумом определил еще одну фигуру: китайский иероглиф «му», означающий «могила» — хотя муравей не знал ни иероглифа, ни его смысла. Выше находился еще один набор углублений, на этот раз попроще. Но, чтобы продолжить исследования, муравей был вынужден забыть «му». Он попал в великолепную канавку, своей формой напомнившую ему брюшко мертвого кузнечика, которого он не так давно нашел. Канавка вскоре приняла форму иероглифа «чжи» — притяжательного местоимения. Выше муравей нашел еще две бороздки. Первая, в форме двух каплевидных углублений и брюшка кузнечика, являлась иероглифом «дун», который означал «зима». Верхняя бороздка состояла из двух частей; вместе они были иероглифом «ян», означавшим «тополь». Это была последняя фигура, которую муравей запомнил, и единственная, которую он удержал в памяти. Все обнаруженные ранее интересные фигуры были забыты.
— Эти две аксиомы хорошо продуманы с точки зрения социолога… Но вы выдали их мне так быстро, как будто давно уже их подготовили, — удивился Ло Цзи.
— Я раздумывала над этим большую часть своей жизни, но до сих пор никогда ни с кем не обсуждала. Не знаю, почему… И еще: чтобы из этих двух аксиом вывести базовую модель космической социологии, вам потребуются две важные концепции: цепочки подозрений и технологический взрыв.
— Любопытные термины. Вы можете их пояснить?
Е Вэньцзе взглянула на часы.
— У меня мало времени. Но вы достаточно сообразительны, все поймете сами. Сделайте эти две аксиомы отправной точкой вашей науки, и вы сможете стать Эвклидом космической социологии.
— Я не Эвклид. Но я запомню ваши слова и попробую. Однако мне может понадобиться ваш совет.
— Боюсь, такой возможности не представится… Впрочем, вы можете забыть все, что я сказала. В любом случае, я сделала то, что должна была сделать. Мне пора, Сяо Ло.
— До свидания, профессор.
Е Вэньцзе растворилась в сумерках, торопясь на последнее собрание соратников.
Муравей продолжил подъем и достиг круглой выемки на поверхности камня. На ее плоскости располагалось сложное изображение. Муравей знал, что оно не поместится в его маленьком мозгу. Но, определив форму изображения в целом, его примитивное чувство прекрасного возликовало так же сильно, как и при виде фигуры «9». Каким-то образом муравей узнал часть изображения — это была пара глаз. Муравей умел распознавать глаза, поскольку пристальный взгляд означал опасность. Но сейчас он не беспокоился, потому что в этих глазах не было жизни. Он уже забыл, что смотрел в глаза, когда гигант Ло Цзи стоял на коленях перед камнем. Муравей выбрался из выемки на самый верх каменного образования. Он не чувствовал высоты, поскольку не боялся упасть. Его без вреда сдувало и с больших высот. А красоту высоты не ощутить без страха падения.
У основания монолита паук, которого Ло Цзи смахнул букетом, уже начал плести новую паутину. Он прикреплял блестящую ниточку к камню и спускался на ней до земли, раскачиваясь, как маятник. Еще три раза, и основа сети будет готова. Можно было порвать паутину десять тысяч раз — паук восстановит ее, не испытывая ни раздражения, ни счастья… раз за разом в течение ста миллионов лет.
Ло Цзи постоял в молчании, а затем удалился. Когда земля прекратила трястись, муравей сполз с каменного образования. Ему нужно было торопиться в муравейник и доложить о находке мертвого жука. Звезды заполнили собой все небо. Когда муравей разминулся с пауком у основания камня, оба почувствовали присутствие другого, но не подали вида.
Далекий мир затаил дыхание, прислушиваясь. Ни муравей, ни паук не осознавали того, что лишь они двое из всех живущих на Земле стали свидетелями рождения новой науки.
* * *
Незадолго до описываемых событий, глубокой ночью Майк Эванс стоял на носу «Дня гнева», а Тихий океан расстилался вокруг, словно атласное полотно под небесами. Эванс любил беседовать в это время с далеким миром, поскольку текст, проецируемый софонами на сетчатку его глаз, великолепно выделялся на фоне ночного моря и темного неба.
Это наш двадцать второй разговор в реальном времени. У нас возникли некоторые трудности в общении.
— Да, Господь мой. Я так понимаю, что значительная часть справочных материалов по человечеству, которые мы тебе послали, вызывает у тебя недоумение?
Верно. Вы очень понятно объяснили нам каждую мелочь, но у нас не складывается цельная картина. Мы что-то упускаем.
— Лишь что-то одно?
Да. Иногда нам кажется, что в вашем мире чего-то не хватает; а иногда кажется, что в нем есть что-то лишнее, — и мы не знаем, что это.
— Что именно тебе непонятно?
Мы тщательно изучили ваши документы и обнаружили, что ключ к пониманию проблемы лежит в паре синонимов.
— Синонимов?
В ваших языках много синонимов — полных и неполных. В самом первом языке, который мы получили от вас — китайском — есть слова, которые означают одно и то же: «холод» и «прохлада», «тяжелый» и «увесистый», «длинный» и «долгий».
— Какая именно пара синонимов осложняет твое понимание?
«Думать» и «говорить». Мы только что осознали, к нашему удивлению, что они не синонимы.
— Они вовсе не синонимы!
В нашем понимании, они должны ими быть. «Думать» означает использовать мыслительные органы для размышлений. «Говорить» означает передавать содержимое мыслей другому. Последнее в вашем мире делается посредством вибраций воздуха, производимых голосовыми связками. Наши определения верны?
— Да. Но разве это не демонстрирует, что «думать» и «говорить» не синонимы?
Как мы понимаем, это показывает, что они синонимы.
— Позволь, я немного поразмыслю об этом.
Хорошо. Нам обоим надо подумать над этим.
Две минуты Эванс смотрел на бегущие под звездами волны и размышлял.
— Господь, какие части тела вы используете для общения?
У нас нет частей тела для общения. Наш мозг излучает мысли в окружающую среду, осуществляя передачу информации.
— Излучает мысли? Каким образом?
Мыслительные процессы в нашем мозгу создают электромагнитные волны всех частот, включая видимый для нас свет. Мы можем видеть такие волны на значительном расстоянии.
— Получается, для вас думать и говорить — одно и то же?
Потому эти слова и являются синонимами.
— Вот как… У нас это делается иначе. Но даже это различие не должно мешать тебе понимать наши документы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
