Может, кошку завести, грустно подумала Шери, надевая мягкие гапочки. Все-таки живое существо, которое радуется, когда ты приходишь…
Она прошла в спальню и стянула через голову голубое платье. Пожалуй, отдам его в какой-нибудь «секонд-хэнд», решила девушка, перекидывая шелестящий шелк через спинку стула. Там оно приглянется какой-нибудь бедной красотке все-таки какая-то польза. Платье ведь на самом деле красивое, только не для Шери.
Она потянулась за халатом, на минуту помедлив перед зеркалом. Да, зрелище не обнадеживающее. Белье у Шери было дорогое и красивое, но вот скрывать изящному лифчику почти что нечего. Так, чуть заметные выпуклости, как у девочки-подростка… О таких фигурах говорят: плоская как доска. Никакого намека на бедра. Ноги, правда, длинные, но худые как палки, и еще этот противный голубоватый цвет кожи… Как будто ей всегда холодно.
Неудивительно, что мать Шери, шатенка с на редкость изящной фигурой, часто смотрела на свою дочь с изумлением, будто не понимая, как могла дать жизнь такому бледному заморышу.
Будь я мальчишкой, только порадовалась бы такой фигуре, вздохнула девушка. Папа тоже всегда отличался худобой…
Она запахнула халат и потуже затянула пояс, наклоняясь к зеркалу, чтобы получше разглядеть лицо, обрамленное слегка вьющимися светлыми локонами.
Вот его можно было назвать хорошеньким. Нежные губы и глаза большие, светло-серые, с длинными ресницами… Только проклятую бледность даже румянами не скрыть!
Шери не понимала, что это ее потянуло рассматривать себя в зеркале. Может, потому, что Дженни напомнила про Уилла и опять нахлынули печальные воспоминания? В таком случае предаваться сожалению о прошлом — глупая затея. Если не можешь чего-то исправить, нужно забыть… Даже если это очень нелегко.
Шери вздохнула и пошла в кухню. Порадовать себя капелькой уюта — это то, что нужно. Посидеть в кресле, попивая шоколад из глиняной кружки и перелистывая альбом прерафаэлитов…
Хорошо бы еще при этом погреться у камина. Стоит только сказать дедушке и в ее распоряжении окажутся десятки особняков с каминами всех размеров, хоть быка жарь. Но Шери не хотела благ, полученных путем попрошайничества.
Удивительно тоскливо быть единственной наследницей огромного состояния! Редко кто воспринимает тебя как независимую мыслящую личность. Когда за тобой ухаживает молодой человек, не понятно: ты ему нужна или твои деньги. Именно поэтому Шери хотела всего в жизни добиться сама.
Как сама она обставляла эту квартирку, ставшую ее убежищем. Подбирала и клеила обои с рисунком каменной красноватой кладки, выбирала мебель — уютную софу, кресло-качалку, высокие книжные стеллажи… И ковер на полу был в ее вкусе — оливково-зеленый, с густым мягким ворсом, в котором утопают ноги.
И деловой уголок выглядел очень мило. Пишущая машинка поблескивала клавиатурой на невысоком столе красного дерева, на стенах висели пастели, на которых отдыхает взгляд.
Сейчас Шери не удавалось много работать дома — дедушка требовал от своей секретарши почти постоянного присутствия рядом. Но она надеялась, что когда-нибудь сможет больше времени уделять любимому делу — истории искусства.
Родители Шери никогда не собирались иметь только одного ребенка. Отец мечтал о большой дружной семье, о множестве детей, братьев и сестричек, которых он, сам был в детстве лишен. Но судьба рассудила иначе: Дункан Макдугал разбился насмерть, сорвавшись со скалы в горном походе, когда его дочке было всего три года. А его супруга Мэри нашла утешение в путешествиях, и теперь мало осталось стран, которые она не посетила бы.
Так Шери оказалась на воспитании у родителей отца. Детство ее прошло в огромном особняке Макдугалов в Эдинбурге, а маму она видела редко — когда ту случайно заносило в Шотландию и она находила время навестить свекра.
Теперь Мэри жила в Нью-Йорке и иногда звонила Шери, приглашая дочь к себе. Но та не хотела переселяться в Штаты. Шери по натуре была домоседкой — еще одно отличие от беспокойной Мэри Макдугал, — и подозревала, что мать втайне довольна таким положением вещей: ее родительская любовь удовлетворялась одним-двумя визитами к дочери в год.
С раннего детства самым близким человеком Шери была ее бабушка. Она практически заменила малютке мать, и теперь Шери часто вспоминала ее с дочерней нежностью.
Бабушка Марджи была воистину прекрасной женщиной, и семья всегда стояла для нее превыше всего. Гибель сына подкосила Маргарет Макдугал, но она сумела справиться с горем и все силы отдала воспитанию внучки. Шери едва ли не боготворила ее — ласковую, заботливую. Ни разу в жизни девочка не слышала, чтобы бабушка Марджи кричала или грозила наказанием. Лаской и уговорами она могла добиться понимания.
Однако некая тень омрачала жизнь Макдугалов. И имя этой тени было вражда. Проклятая вражда, продолжающая довлеть над ними все эти годы.
Единственный раз за всю жизнь Шери видела, как бабушка и дедушка ссорились. Слышала, как бабушка Марджи возмущенно восклицала:
— Так не может больше продолжаться! Это просто чудовищно! Вы ведете себя как дети, очень злые и порочные дети! Разница лишь в том, что ваша ссора куда опаснее. Бога ради, кто-то же должен положить этому конец!
Норман ответил, и голос его дрожал от гнева:
— Ты знаешь, Марджи, не я это начал. Так пускай он первым и прекратит! Скажи Малкому Лесли, чтобы перестал вредить мне, тогда я с радостью пожму ему руку. Но не раньше!
— Пожмешь руку Малкому? — горько засмеялась бабушка. — Что-то я не верю, чтобы ты способен на такое после стольких-то лет ненависти! Вы оба зашли слишком далеко…
Неожиданно она заметила Шери, замершую в дверях, и замолчала.
— Бабушка, — спросила Шери тем же вечером, уже лежа в кроватке. — А кто такой Малком Лесли?
— Человек, который не имеет к нам никакого отношения, — строго ответила бабушка. — Ни ко мне, ни к тебе. И даст Бог, так будет всегда. А теперь спи, малышка, и выброси это из головы.
Мудрый совет. Однако до чего же трудно ему последовать! Особенно если и теперь, через пять лет после смерти бабушки, ситуация не изменилась.
Не далее как на прошлой неделе Норман переманил из «Лесли инкорпорейтед» одного из лучших специалистов.
— Но у нас уже есть менеджер по продажам, — запротестовала Шери. — Зачем еще один?
— Это отличный случай ослабить ублюдка Лесли, — с мрачной улыбкой ответил Норман. — Представляю, как старый черт Малком будет скрипеть зубами от ярости! Он потеряет немало времени, подыскивая нового сотрудника и срабатываясь с ним.
— Но ведь он наверняка захочет отомстить? — робко спросила Шери.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
