Тони. Вот если бы удалось продать всю рыбу на борту, здорово было бы! А то попадем в лапы этих перекупщиков — выручка будет плохая: они всё норовят себе заграбастать. Мы, бедняки, ходим в море, рискуем жизнью, а эти торгаши в бархатных беретах богатеют от наших трудов.
Беппо (спускается с лодки с двумя корзинами рыбы в руках). Послушай, братец!
Тони. Что, Беппо? Чего тебе?
Беппо. Если вы ничего не имеете против, я хотел бы послать корзину с султанками его милости в подарок.
Тони. С чего это ты вздумал делать ему подарки?
Беппо. А разве вы не знаете, что он будет кумом у меня на свадьбе?
Тони. Ну, что же! Посылай, коли хочешь. Только что ты воображаешь? Думаешь, он двинет пальцем, если тебе что от него понадобится? Посмотрит на тебя, похлопает по плечу и скажет: «Спасибо, Беппо! Молодчина! Я твой должник». А когда ты к нему обратишься — «Мне бы, ваша милость, нужно то-то и то-то», — он не только о султанке твоей не вспомнит, а и сам-то ты из памяти его вылетишь. Ты уж ему и не кум, и не знакомый, а просто — тьфу!
Беппо. Ну, что ж поделаешь! А все-таки уж на этот раз пошлю ему рыбки.
Тони. Да я и не говорю, чтобы ты не посылал.
Беппо. Ну-ка, Мeнола. Снеси эту султанку синьору кавалеру. Скажи, что я посылаю ему в подарок.
Мальчик берет корзину и уходит.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Те же, Паскуа и Лучетта.
Паскуа. Хозяин!
Тони. А, жена!
Лучетта (к Тони). Братец!
Тони. Здравствуй, Лучетта!
Лучетта. Беппо, здравствуй!
Беппо. Как поживаешь, сестра?
Лучетта. Я — ничего. А ты как?
Беппо. Хорошо. А вы, невестка, как живете?
Паскуа. Слава богу, сынок. (К Тони.) Хорошо съездили?
Тони. Да что теперь толковать, как съездили! Когда мы на берегу, мы и думать забываем о том, как было на море. Улов хорош — значит, ходили недаром. Если тартана полна — мы уж не помним, что рисковали жизнью. Привезли рыбу — вот мы и веселы, вот мы и довольны!
Паскуа. Ну-ну. Тем лучше! В порту каком-нибудь стояли?
Тони. А то как же! Были в Синигалье[5].
Лучетта. Ну, а мне ничего не привезли?
Тони. Привез, конечно. Пару красных чулок да платок на шею.
Лучетта. Вот это настоящий брат! Сразу видно, что любит сестру.
Паскуа. Ну, а мне, синьор, ничего не привезли?
Тони. И вам тоже привез: материю на юбку и кофту.
Паскуа. А материя какая?
Тони. Сами увидите.
Паскуа. Да вы скажите только, какая.
Тони. Увидите, говорю вам, увидите.
Лучетта (к Беппо). А ты? Привез мне что-нибудь?
Беппо. Еще чего! Что я, по-твоему, должен был привезти тебе? Вот невесте своей я купил колечко.
Лучетта. Красивое?
Беппо. А вот смотри. (Показывает ей кольцо.)
Лучетта. Ах, какое красивое! Нашел — кому!
Беппо. Почему ты так говоришь о ней?
Лучетта. Если бы ты только знал, что она тут делала! Спроси вот у невестки. Эта вертушка Орсетта да еще другая, пачкунья Кекка, — как они только ее не честили! Вот уж языки чесали!
Паскуа. А донна Либера мало трепалась, что ли? Хуже ругаться, чем она, и не придумаешь.
Тони. Да что такое? В чем дело?
Беппо. Что там у вас вышло?
Лучетта. Да ничего. Злющие языки! Языки, которые вырвать мало.
Паскуа. Сидим, значит, мы у дверей со своими подушками и работаем...
Лучетта. Мы с ними и не связывались.
Паскуа. Если бы ты только знал! И все из-за этого мошенника Тоффоло-балды.
Беппо. Что? Она разговаривала с Тоффоло-балдой?
Лучетта. И как еще!
Тони. Ну, полно вам! Нечего вам парня накручивать да ссоры разводить!
Лучетта. Ох, если бы ты знал!
Паскуа. Молчи, молчи, Лучетта. Скоро и на нашей улице будет праздник.
Беппо. С кем же разговаривал Балда?
Лучетта. Со всеми.
Беппо. И с Орсеттой тоже?
Лучетта. Будто бы да.
Беппо. Ах ты черт!
Тони. Да будет! Не хочу сплетен.
Беппо. Ну, так вот! Орсетту я больше знать не хочу. А Балда меня еще попомнит!
Тони. Ну, живо! Идемте домой.
Лучетта. А где Тита-Нане?
Тони (сердито). На тартане.
Лучетта. Хоть бы поздороваться с ним.
Тони. Пойдем домой, говорят вам.
Лучетта. Да что за спешка такая?
Тони. Лучше бы совсем сюда не приходили. А то пришли и только сплетни развели.
Лучетта. Вот видите, невестка! Ведь уговаривались не болтать.
Паскуа. А кто первый стал задирать?
Лучетта. Что же я такого сказала?
Паскуа. А я что сказала?
Беппо. Да такого обе наговорили, что, будь тут Орсетта, я бы для нее оплеух не пожалел. И вообще знать ее не хочу. А кольцо возьму и продам.
Лучетта. Отдай его лучше мне. Ну, дай!
Беппо. Иди ты к черту. (Уходит.)
Лучетта. Ох, скот какой!
Тони. Сама виновата. Еще мало получила! Иди домой говорю! Иди сейчас же!
Лучетта. Посмотри, как разошелся! Да кто я вам такая? Служанка, что ли? Да, да будьте покойны, я и жить-то с вами не желаю. Вот увижу Тита-Нане и скажу ему. Или пусть меня сейчас же замуж берет, или вас всех пошлю к черту и пойду наймусь к кому-нибудь! (Уходит.)
Паскуа (к Тони). Ты что, с ума, что ли, сошел?
Тони. Ох, доиграешься ты у меня. Вот сейчас... (Делает угрожающий жест.)
Паскуа. Ну и злющие же вы! А еще мужчины! (Уходит.)
Тони. Вот чертовы бабы! Истолочь бы их, как раков, рыбе на приманку. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Падрон Фортунато, Тита-Нане, падрон Виченцо спускаются с тартаны вместе с людьми, несущими корзины с рыбой.
Тита-Нане. Что за крик тут стоял, черт побери? Кто это тут горло драл?
Виченцо. Ничего особенного, дружище. Разве вы не знаете? Тут была донна Паскуа-сковородка, а она без крика не может.
Тита-Нане. Лучетта была тут?
Виченцо. Как будто была и она.
Тита-Нане. Ах, черт возьми! А я все время был под кормой и рыбу разбирал. Не мог ступить на берег.
Виченцо. Что, друг Тита-Нане? Не терпится вам с невестой свидеться?
Тита-Нане. Если б вы только знали! До смерти хочется ее видеть!
Фортунато (говорит очень быстро, глотая буквы). Паро Ценцо!
Виченцо. Вам что, падрон Фортунато?
Фортунато. Во она ся рыба ту! Чыре козины камлы, ве козины бычков, ше, ше, ше козин кфали и онна сутанкы.
Виченцо. Чего, чего?
Фортунато. И онна сутанкы.
Виченцо. Ни черта не понимаю.
Фортунато. Не понимаете? Чыре козины камбалы, ве козины бычов, ше кфали и онна султанки.
Виченцо (в сторону). Ну и говорит же человек!
Фортунато. Опратьте рыбу к себе, а я птом приду за дегами.
Виченцо. Очень хорошо. Приходите, когда угодно, деньги будут готовы.
Фортунато. Пнюшку тачку...
Виченцо. Что?
Фортунато. Тбаку!
Виченцо. А, понял! Милости прошу. (Протягивает ему табакерку.)
Фортунато. Я урнил вою такерку в море, а на тртане ни кво, читай, таку не бло. Я кпил маось в Снигалье, а токо он ротив нашво, кьозинского, ничво не тойт. Снигальский таак — токо ему и звание, что таак. Не таак, а робь жейная!
Виченцо. Падрон Фортунато, простите меня, а только я ничегошеньки не понимаю из того, что вы говорите.
Фортунато. Во это мне равится! Войто так! Не пымаете? Неось, не на каом-нить изке ворю, а по-кьозински.
Виченцо. Понял. До свиданья, падрон Фортунато!
Фортунато. Мо штенье, падо Ценцо!
Виченцо. Слуга ваш, Тита-Нане!
Тита-Нане. Падрон, мое почтение!
Виченцо. Ну, ребята, пойдемте. Несите рыбу за мной. (В сторону.) Ничего себе разговаривает падрон Фортунато! И смех и грех!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
