Никакого движения на дорогах не было - словно вымерло всё вокруг. Негромко звучали голоса моих пока не очень знакомых товарищей. Изредка я проходил мимо них, чтобы посмотреть в те стороны, которые с облюбованной Ольгой точки не были видны. Народ перекладывал толовые шашки, пересчитывал капсюли-детонаторы и примерял снятые с трупов часы. Солдатские книжки складывали в отдельный мешочек и бормотали, что карта старшого куда-то подевалась.
- Вань, как ты думаешь, зачем немцы увезли тела наших ребят? - обратился ко мне худощавый.
- По деревням развезут и повесят в центре с табличкой "Диверсант", - ответил я, не задумываясь. - Этих, что мы прикопали, тоже стоило бы развесить с табличкой "Оккупант", но это помешает выполнению задания.
Раненый кивнул и затянул ремень на тюке, в который скрутил добытую немецкую форму. И тут послышался звук автомобильного мотора - машина приближалась со стороны, куда вёл просёлок. Я посмотрел на Ольгу - мужская одежда словно подчёркивала женственность её форм: - Спрячься. И ты, - посмотрел я на раненого. - И телом кособокий, и облик твой уж чересчур семитский. А парабеллум давай сюда. Из винтовки держи на прицеле ту сторону, какой к тебе грузовик повернётся. Ты тоже - посмотрел я на девушку.
Ребята просто кивнули и сделали, как я попросил. Худощавый, одетый, как и я, немцем, проверил, легко ли достаётся из кармана револьвер, после чего повесил на плечо винтовку и пошел встречать машину.
Нечто незнакомое размером с полуторку, но явно заграничное, потому что всё такое аккуратное, выехало из-за поворота и, приблизившись к нам, стало пристраиваться задом как раз к самой полянке с имуществом. Разумеется, мы не мешали, а просто застрелили и водителя и сопровождающего, как только мотор был заглушен и кабина опустела. Ещё два мундира, на этот раз дырявых. Две не особо-то нужных винтовки и надоевшее рытьё неглубокой могилы с поспешными похоронами. А потом загрузка в довольно тесный кузов скромного грузовика солидного количества вещей.
Проверив, не оставили ли мы чего-нибудь, прихватив не замеченные раньше ящички мин и присыпав землёй натёкшую из убитых кровь, мы с худощавым устроились в кабине. Ольга села в кузов у заднего борта, занавесившись шторкой брезентового тента, а раненый - впереди справа. Он уже успел отстегнуть несколько креплений, освободив участок кузовного покрытия - ему, если отогнуть уголок, стало удобно переговариваться с тем, кто сидел на пассажирском месте в кабине. А был это худощавый, потому что я сразу направился туда, где должен находиться водитель. Думаю, справлюсь. Так, если на память, в этом древнем автомобиле должно быть три скорости вместо четырёх или пяти в привычных для меня легковушках, и педаль сцепления надо нажимать дважды. Ехать же я намеревался просто как можно глубже в маячащий неподалеку впереди лес. Сейчас очень хочется спрятаться.
Пока разбирался с тем, как тут что включается, мой сосед зашуршал картой, нашедшейся неведомо где. Немецкая, но надписи латиницей более-менее понятны. Главное же то, что он уже и с нашим местом определился: Дорога с насыпью ведёт к железнодорожной станции, а просёлок - в деревню. Направление для себя я сразу определил - если проехать пару километров по шоссе налево, то будет ещё одна дорога направо, ведущая в лесной массив, где не видно ни одного населённого пункта.
Завёл мотор, немного поиграл рычагом переключения передач и педалями сцепления и газа, а потом плавненько тронулся, сразу свернув к отсыпанной дороге. На ней по-прежнему не наблюдалось никакого движения, полотно было ровным и очень пыльным, отчего сзади поднялось густое облако. До нужного места мы докатили за считанные минуты, и тут из кузова справа высунулся наш раненый:
- Мотоциклы сзади. На дороге появились примерно в километре, но сейчас их не видно за шлейфом.
Переехав по следам тележных колёс через неглубокий кювет, заехали в просвет между низкорослыми деревцами.
Я немного прибавил скорости - после зарослей, исхлеставших ветвями тент, перед нами открылся широкий луг, покрытый густой высокой травой. Эх, если бы такая росла там, где мы были утром! Ползи в любую сторону - с десятка шагов ничего не разглядеть. Колеи под колёсами скорее угадываются, чем видны, машина идёт плавно - здесь ровно и не разбито. И впереди кромка леса с просветом там, куда ведёт дорога. Хороший прямой участок заканчивается, когда из кузова снова докладывают:
- Мотоциклисты выскочили и гонят за нами. С колясками и с пулемётами. Двое.
Едва оказавшись за деревьями, принимаю вправо, останавливаюсь и глушу мотор. Мы с худым выбираемся со своих мест и начинаем искать позиции для стрельбы. Ольга и раненый уже выставили стволы винтовок через задний борт грузовичка - готовятся к встрече немцев.
- Я первая стреляю, - громким голосом сообщает девушка. - Снимаю пулемётчика с дальнего мотоцикла, а Фимка - водителя. От нас видно дальше, а вы ложитесь, - это уже нам. - Миша! Левее, а то тебе помешает бугор.
Устраиваю цевьё винтовки на толстое корневище и вслушиваюсь в приближающееся тарахтение. А вот и фашисты - их тут видно далеко. Беру на мушку водителя переднего экипажа, успокаиваю дыхание и слышу сухой треск выстрела. Давлю на спуск - попал. Да и как тут не попасть, если до цели оставалось метров тридцать. Один мотоцикл перевернулся и крутит задравшимся кверху колесом, продолжая работать двигателем. Второй кружит - упавший мотоциклист удерживает руль в положении, отклонённом в сторону коляски.
Мишка (теперь я всех нас четверых знаю по именам) бежит, впрыгивает на заднее седло, сбрасывает убитого и глушит двигатель. Я же просто выключаю зажигание перевернувшегося мотоцикла. Сухой треск выстрела - кто-то из ребят, что остались в кузове, кого-то добил.
Вдвоём с товарищем ставим трёхколёсную машину на колёса, грузим убитых, запускаем моторы и увозим в лес - подкараулили мы их ещё на открытом месте. Фимка уже идёт к нам с двумя лопатами:
- Салют, могильщики, - и лучится своей доброжелательной улыбкой.
- Люблю такую работу, - плюю на ладони и загоняю лопату в грунт. - Готов без выходных с утра до вечера хоронить немчуру, - киваю товарищу. Мишка хмурится, но копает с энтузиазмом, а Ольга с отвращением на лице помогает сдирать с трупов обмундирование. Буквально через минуту Мишку выворачивает приступ рвоты. К нему присоединяется Фимка, и тут же скручивает меня. Девушка всем видом показывает, как глубоко и искренне нам сочувствует.
- А всё равно, лучше их хоронить, чем наших, - говорит она тоном Снежной Королевы и подозрительно бледнеет.
- Справишься с автомобилем? - спрашиваю я Фимку, когда с погребением закончено.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
