в темноте и смотрел на его окно. Разводил руками и пожимал плечами, дескать, когда ты уже выйдешь? Олег мотал головой и отходил от окна, а потом полночи лежал, вцепившись в одеяло с бешено-стучащим сердцем. Когда бабушка уехала, Олег понял, что в эту же ночь он выйдет к Ромке. Его это и радовало, и убивало. Он ждал отъезда бабушки, ждал, когда мать пойдет ее провожать на электричку, ждал темноты. Все внутри него то сжималось, то бухало вниз. Олег вышел в прихожую. Отец смотрел телевизор и не обращал на него внимания. Мельком Олег глянул на себя в зеркало и не сразу узнал. Он был непривычно бледный, худой, глаза бегали, словно он что-то собирался умыкнуть. Олег подумал, что и правду хочет умыкнуть, украсть у себя жизнь. Здоровую, осознанную жизнь. Он снова хочет превратиться в кусок страдающей плоти. Снова хочет увидеть мать с погасшими глазами? Только не это. Мать не заслуживает этого! Она единственная, кто верит ему и понимает его. Все, что угодно, лишь бы она не страдала. Олег вышел из квартиры и осторожно, бесшумно прикрыл за собой тяжёлую дверь. По лестнице он сбежал на первый этаж и оказался на улице. Был вечер. Стрекотали кузнечики. Красноватый закат обещал скорое похолодание и приход осени. Олег поежился и пустился бежать. От Ромки, от себя, из поселка. Он сильно ослаб за месяц, когда просидел дома. Голова кружилась с непривычки словно он находился где-то в горах и дышал морозным разреженным воздухом. Бабушка, всегда, приезжая к ним из Москвы, выговаривала им, как будто они были виноваты в этом, что от здешнего воздуха у нее начинает дико болеть голова.
— Я дышу выхлопными газами, и уже давно мутировала, а тут у вас мне нужно в противогазе находиться!
Олег бежал к платформе. Какая-то разумная часть его мозга вдруг решила, что ему нужно ехать к бабушке. Туда, где нет Ромки и его соблазнительного зелья. Ноги понесли Олега к платформе раньше, чем он осознал это головой. Олег вскочил в поезд, когда двери уже смыкались. Ему повезло. Походкой моряка шевствовал он по вагонам в поисках бабушки. А потом они вдвоем всю ночь звонили Маргоше, впрочем, бабушка ближе к трем часам ночи сдалась, и прикорнула возле работавшего телевизора. Олег укрыл ее пледом и сделал потише звук. Сам он продолжал звонить, потому что понимал, хотя мать и ищет его по поселку, но в какой-то момент она будет вынуждена зайти в дом.
Маргарита Васильевна после разговора с сыном налила себе горячую ванну и благополучно в ней уснула. Слава богу, что грубый резкий стук в дверь подоспел вовремя. Хоть для чего сгодился Алексей. Маргарита Васильевна ощущала свое тело так словно оно было ватой. Она вылезла, держась за края, из скользкой ванны с уже остывшей водой. Вытираться не стала. Надела на мокрое тело широкий банный халат и вышла. На Алексея было жалко смотреть, и у Маргоши на секунду закралась в голову мысль, чтобы не сразу сообщать мужу про Олега. Помучить его. Но она тут же отбросила ее. Нельзя бога гневить, когда он такой подарок делает.
— Олег у бабушки. Он позвонил.
— Я собирался идти в милицию, — прохрипел Алексей. — И надолго он там? Скоро учебный год начнется.
Маргоша пожала плечами. Она пока об этом не думала. Главное, что с Олегом все в порядке, а школа подождёт. Маргарита Васильевна с холодным отстранением наблюдала перемены, которые в ней происходили. Ее перестало заботить мнение окружавших односельчан. Ее больше не заботила необходимость сохранения брака. Она была готова разрубить все, что ее держало в Серебристой Чаще. У нее есть мать, у матери есть жильё. Остаётся только убедить мать принять к себе взрослую дочь со внуком. Может статься, что и убеждать ее не придется. К старости одиночество начинает тяготить, а мать не молодеет.
— Алексей, я завтра пойду в ЗАГС.
— Зачем?
— Хочу развод.
— Спятила?
— Нет. Зачем я тебе? Зачем ты мне?
— Не понимаю твоих вопросов. У нас семья, сын…
Маргоша внезапно расхохоталась. Сказалась бессонная ночь и усталость. Когда от смеха, больше похожего на истерику, стал болеть живот, Маргоша приказала себе остановиться.
— Извини, я неподходящий момент выбрала, чтобы заговорить о разводе…
— Я же говорю, что ты спятила! Где твоя благодарность? Я всю ночь с тобой шастал в поисках сыночка! И вот как ты мне решила отплатить!
Алексей сделал к Маргарите Васильевне движение, которое можно было бы расценить, как угрозу, и тут же отступил. Маргоша смотрела на него, не моргая. Холодно как на абсолютно чужого человека.
— Я выслушаю твои возражения, когда высплюсь, — Маргоша ушла в спальню сына и упала на его кровать. Родной запах витал над ней, пока она проваливалась в сон. Алексей заварил себе чай. По всем правилам. Обдал заварочный чайничек кипятком, посчитал, сколько нужно ложечек насыпать плюс одну сверху, накрыл полотенцем. Сел за стол и задумался. Развод. Она сказала "развод". Зачем ей это? Что-что, а развод он никак не предполагал. Жизнь давно устоялась. Она была привычной, малоинтересной, может быть, не счастливой, но на старости лет что-то менять он не собирался. Здоровье иногда его подводило. На той неделе лежал три дня, поясницу прихватило. Маргоша и теща носили ему еду в постель, помогали ходить до туалета. А если он останется один, то кто это будет делать? Конечно, ему ещё до пенсии далеко, но искать новую хозяйку в дом у него уже духу не хватит. Кроме жены и сына, у него есть дочь от первого брака, но они совсем не общаются. Навряд ли, его дочь вдруг захочет заботиться о нем. Он плохой отец. Алексей налил себе крепкого свежего чая и обежал глазами кухню. Чистота, порядок, все блестит, все расставлено так, как он любит. Маргоша давно не слушает его, но по привычке, выработанной в первые годы брака, продолжает играть в его глупые игры. Если она разведется с ним, то квартира быстро одряхлеет, как и он сам. Когда он в последний раз готовил и просто разогревал себе еду? Даже то, что он вдруг заварил чай, говорит о том, в какое стрессовое состояние привели его слова Маргариты Васильевны. Он не даст ей развод! Алексей грохнул кулаком по столу и тут же пожалел об этом. Во-первых, дребезжащая посуда отозвалась почему-то зубной болью. А во-вторых, ребро ладони тут же заныло и даже, кажется, припухло. Алексей сунул руку под холодную воду. Когда она проснется? Ему бы хотелось скорее
