Всю ночь я ругал себя, Алексея и проклинал аборигенов.
Утром, естественно, продолжение спектакля. Перед клеткой толпа. Вдруг барабанный бой, все местные падают на колени и вперед выходит совершенно зверского вида детина. По одежде видно, среди местных шишка крупная. На физиономии этак аккуратно подстриженные усики и рыжая окладистая борода, а на лысой, достаточно объемистой макушке обруч золотой с каменьями самоцветными, изумрудами да рубинами разными. Корона, значит. М-да! И пальцы у него на всех трех руках все, как есть, перстнями да кольцами унизаны. На шее цепь золотая, килограмма на четыре, болтается, а на каждой из четырех ног браслеты надеваны. Чучело, одним словом, золоченое. Я, конечно, как увидел этого их вождя, толкнул Гаврилова в бок и, быстро сообразив, что к чему, шепнул Алешке:
— Падай…
Бухнулись мы с Гавриловым на колени перед этим охламоном и в один голос:
— Ваше сиятельство! Отец и благодетель! О! Мудрейший из мудрейших! О! Разумнейший из разумнейших! О! Красивейший из красивейших! Не вели казнить, вели миловать! Рассуди нас…
Их сиятельство поморщился зазвенел браслетами, покачал головой:
— Пошто ночью ругались, лаялись, жителей проклинали?
— От избытка чувств, — говорю, — сие происходило. Очень радовались предстоящей встрече с вами. Не часто удается лицезреть такой образец совершенства, красоты и мудрости.
Тут ихнее сиятельство вновь поморщился и приказывает прислужникам:
— Отпустите их! У меня нет сомнений — это разумные существа. Ибо, как известно мудрейшим, звери, лишенные разума, не умеют подхалимничать, льстить, лгать и сквернословить! На такие дела способны только твари, обладающие развитым мозгом.
И нас освободили.
Самое комичное в этой истории, что Штопор тоже сошел за разумное существо. Впрочем, мы с Алексеем не стали в этом разубеждать аборигенов. Так-то оно бывает.
А с Их сиятельством мы поладили. Он оказался вполне сносным мужиком. Я научил его играть в шахматы и ругаться по-русски, по-французски и по-испански, а он подарил мне на память вот этот перстенек с голубым бриллиантом. Пустячок, конечно, но приятно. Впрочем, успехом своей дипломатии, как я потом выяснил, мы были обязаны специфике местных международных отношений. На той планете, оказывается, доминирующим тоном в отношениях, как среди самих аборигенов, так и между соседними государствами и народами является отборная ругань и кулаки. Иными словами, на той планете процветало и пышно плодоносило самое махровое хамство, естественно, нормальный человеческий язык тамошние жители воспринимать почти разучились. Отсюда, кстати, возникает прямая связь с появлением островов, развороченных термоядерными взрывами, и возникновением пустынь на некоторых континентах. В общем, многое из увиденного на той планетке наводило на размышления.
И вскоре у меня пропало желание контактировать с тамошней публикой. У Алексея такое желание пропало еще раньше, поэтому при первой же возможности мы поспешили удрать на своем звездолете домой. Да, на обратном пути я устроил Гаврилову взбучку, чтобы знал, как нарушать дисциплину…
Со временем Алексей стал капитаном и сейчас работает где-то в созвездии Гончих Псов. Как видите, вопрос о контактах с тех пор приобрел для меня некоторую болезненную окраску и, когда я слышу дилетантские рассуждения о внеземных цивилизациях, мне всегда становится немного не по себе. Я вспоминаю ночь в клетке инопланетного зверинца, вспоминаю Алешку Гаврилова, Штопора и мне становится грустно.
— Я думаю, вы простите мне эту маленькую слабость, — капитан окончил свой рассказ и осмотрелся.
Вокруг царила благожелательная тишина. Лица слушателей были задумчивы и немного печальны.
С тех пор Левушкин и другие друзья Спиридона уже не опасались крупных скандалов со стороны своего вспыльчивого друга, они научились подавлять эти скандалы в зародыше, вытягивая из старого капитана разные невероятные истории его путешествий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
