Бьерн отмахнулся, не желая решать эту головоломку. Проще было отодвинуться.
— Что тебе обещали? — спросил он, отойдя к окну. — Чего ты ждала от работы?
— Мне сказали, что я буду принимать звонки и сообщения для вас. Следить за вашим графиком, помогать как переводчик с русского, составлять релизы…
— Я понял. Какой университет ты закончила?
— Эм, — она замялась, — медицинский. Колледж, а не университет.
Совсем покраснела. Как ребенок, которого поймали на лжи.
— Тебе кто-то сказал так отвечать?
Девчонка встрепенулась. Бросила на него короткий взгляд, погрузив в бездонную синеву своих небесных глаз. Она была по-настоящему красивой, Бьерн впервые отметил это. Вернее, очевидная правда пробилась через фильтр раздражения и усталости. Он был вымотан последние недели и не мог сказать, какого цвета рубашка была на нем, не говоря уже о фактах чужой внешности. Но привлекательность Валентины отрезвила его, он на пару мгновений вспомнил, что в этом мире есть что-то кроме работы.
— В смысле? — она закусила нижнюю губу в растерянности, из-за чего только усилила его мысли о чем-то кроме работы. — Я говорю лишь то, что указала в своей анкете.
— То есть начистоту ты говорить не будешь?
Бьерн встряхнул головой и снова сделал шаг к ней. Он вбил ладони в стол, наклонившись к Валентине, и уловил аромат цветочных духов. Конечно, она опоздала к шести. Она сладко пахла, как будто час пролежала в ванне с пеной, а на лице угадывался макияж.
— Я терпеть не могу, когда меня держат за идиота. Я не слепой и вижу, что ты врешь. Ты слышишь меня, Валентина? Мне нужна правда.
— Простите, — она резко взмахнула ладонями и принялась растирать виски. — Я соврала, что у меня есть медицинское образование. Я подумала, что это не так важно для офисной должности, а мне очень нужна работа!
Глава 5
Валентина
Я раздражаю его.
И, кажется, он мне не доверяет.
Хансен отослал меня подальше от себя, я занята бесполезным перекладыванием бумаг и уборкой шкафов. Иногда я помогаю в столовой, чтобы совсем не свихнуться. Я бы помогала больше, но мне трудно в мужском коллективе. После пережитого в Москве я не доверяю себе. Бывают моменты, когда всё хорошо и я могу спокойно общаться с тем же Лешей, но иногда внутри натягивается пружина и я вспоминаю то, что не стоит вспоминать.
В такие моменты я достаю половинку банковской карты и провожу ее по пальцам. Это приводит в чувства.
И я держусь особняком. Напоминаю себе для чего я здесь, ведь я взялась за эту работу, чтобы переключиться, чтобы заработать деньги и попытаться построить новую жизнь.
Мне это нужно. Но мне страшно, что Хансен запишет признание насчет медицинского диплома в личное дело. Меня могут ждать неприятности по возвращению, но он больше не возвращается к этой теме. Меня как будто больше не существует для него. Он остался недоволен моими ответами, решив, что я все равно что-то скрываю от него, и просто-напросто бросил еще одну папку на стол и ушел.
С тех пор Бьерн занят своими делами и мы почти не пересекаемся. Дни тянутся, складываются в недели, а обстановка накаляется. Я не лезу в чужие дела и мало с кем общаюсь, но от обрывков чужих разговоров не увернуться. Да и Хансен ходит чернее тучи, я видела его несколько раз в коридоре и каждый раз вжималась в стенку, чтобы он не заметил меня.
Алексей говорит, что у босса проблемы.
— Всё идет через одно место, — бросает он шепотом. — Он так может потерять контракт.
— Это очень плохо?
— Это попахивает банкротством его фирмы. Контракт очень крупный… Его как будто специально подставляют.
— Ты о чем?
— Да это я так, — Леша прикусывает язык и резко дергает молнию, дотягивая куртку до подбородка. — Не бери в голову, красотка.
— Не называй меня так.
— Ты единственная девушка на платформе, кого же мне еще здесь так называть? И я же свой, мне можно.
Леша больше не заговаривает на эту тему, но мне нет покоя. А вдруг Хансена правда подставляют? Хотят забрать его компанию за бесценок, например. Может, поэтому и меня приставили к нему. Взяли на работу, не проверив никаких документов, и отправили ему в помощницы?
Я кручу эти мысли по вечерам, когда пытаюсь заснуть. Не могу собрать весь пазл и то и дело решаю, что у меня банально разыгралась фантазия. Или мнительность из-за замкнутого пространства и однообразного пейзажа за окном. Вокруг же океан и больше ничего. Тут можно всякие глупости в голову впустить.
Нужно спать.
Мне осталось разобрать всего одну полку. А потом даже интересно, что мистер Хансен придумает новенького.
Утром мою дверь едва не выносят. Я накидываю мужскую рубашку как пиджак и выглядываю за дверь.
— Что случилось?
— Ты нужна Хансену, — запыхавшийся мужчина тут же тянет меня за ладонь. — Быстро! Ты же медсестра!
Он утягивает меня в ту сторону, где я еще не была. Через две двери показывается комната, которая напоминает палату. Белые стены, специфичный запах и кушетка…
Черт!
— Была доставка, трос оборвался и зацепил его.
Я встречаюсь глазами с Бьерном, который отталкивает кого-то из рабочих. Тот хочет уложить его на кушетку, но Хансен отказывается. Левый рукав его черного свитера изодран, а по пальцам стекает кровь.
— Так, всё, — Бьерн накрывает баритоном всю комнату. — Врач здесь, можете все валить. Концерт закончен, все свободны.
Он подгоняет мужчин взмахом ладони. Те слушаются, выходя за дверь один за другим.
— Дай мне воды, — произносит Хансен, когда мы остаемся в комнате вдвоем.
Я срываюсь с места. Могла бы и сама догадаться! Но меня совершенно выбило из колеи, что меня назвали медсестрой. И у него же идет кровь! Ему нужен настоящий доктор!
— Бьерн, я не шутила, я правда не медсестра.
— Я в курсе.
Он самостоятельно вытягивает бутылку с водой из моей ладони, потому что я снова замираю. Я вдруг понимаю, что именно поэтому он выгнал всех из комнаты.
— Тут нужно только обработать и перебинтовать, ребенок справится. Я успел увернуться, — добавляет он. — В том ящике всё должно быть. И захвати ножницы.
Я подкатываю этажерку с ящиками к кушетке.
— Ты участвовал в погрузке? Ты же босс, а не рабочий.
— Напомни мне об этом, когда я решу помочь в следующий раз.
Я разворачиваюсь к нему с ножницами, но они предательски подрагивают в моих руках.
— Вида крови ты тоже боишься, — Бьерн обреченно выдыхает.
— Немного.
Он скрипит зубами, услышав мое «немного».
— Давай сюда.
Он забирает ножницы и начинает распарывать ткань. Я же отворачиваюсь, чтобы перевести дух. Я не стала спорить, когда он решил, что я боюсь плавать и летать, но вот от вида крови мне всегда было плохо. Меня хватает лишь на то, чтобы смочить ватные диски и протянуть ему. Я смотрю либо в угол, либо бросаю короткие взгляды на лицо Бьерна.
Он перестает мне казаться страшным. Наоборот, он не обделен красотой. Северной, скандинавской. Он опасный мужчина — это точно, от него веет угрозой. Но в то же время мне с ним легче, чем с другими мужчинами из команды. Я не знаю, как это уживается во мне.
— Я все-таки попробую, — произношу неуверенно. — Вам неудобно одной рукой.
Бьерн обработал рану, проигнорировав ватные диски и смочив рану прямо из тюбика. А вот с бинтом так ловко не выходит, тут варварскими мужскими методами много не сделаешь.
— Только не упади в обморок, — цедит он, когда я приближаюсь.
— Я постараюсь. Я не любитель падать.
Я забираю бинт из его сухих ладоней и стараюсь не смотреть на порезы. Они, к счастью, неглубокие. Ему действительно повезло, иначе пришлось бы вызывать вертолет, а сегодня с утра туман. Алексей говорил мне, что в такую погоду вертолет не прилетает. Бывает, что рабочие ждут несколько дней, когда у них закончился контракт, а погода не отпускает домой.
— Вы всех выгнали, чтобы никто не увидел, что у «медсестры» дрожат пальцы от вида крови?
