Гигантская воронка вытянула расширяющийся хобот подальше от охраняемого эллипсоида. Заглатывая газовую смесь, космический пылесос вплотную приблизился к испуганным людям. Хлёсткие разряды молний как-то разом забыли о природном беспорядке, дружно направив острия копий в их сторону.
Вспышки молний, рев ментального компенсатора, мелькание огненных шаров – все смешалось в безумном стремлении уничтожить двух маленьких существ.
Дмитрий, озадаченный энергетической подпиткой защитника, вдруг почувствовал прикосновение дружеской руки. Вячеслав, демонстрируя свою мысль, призывно подмигнул. Следом за этим в его воображении вырисовалась странная картинка.
Гигантских размеров теннисный корт, по травянистому покрытию которого скачут десятки подрагивающих плазменных сгустков. Теннисист, стоящий по другую сторону сетки, взмахнул ракеткой и стал быстро лупцевать попадающие под руку живые мячики.
Те потешно повизгивали при каждом ударе.
Дмитрий помахал рукой двигающемуся по воображаемой площадке великану. Вячеслав махнул в ответ.
Потемкину нравились правила воображаемой игры. Побеждал тот, кто сумеет попасть в наибольшее количество шариков.
Недолго думая, он размахнулся и с удовольствием врезал мнимой ракеткой по ближайшему гуорку. Тот пискнул, на секунду превратившись в маленького ёжика, изменил направление полёта и выстрелил горящим телом в Вячеслава.
Второй попытался увернуться от Димкиной ракетки. Маневр почти удался, но беглец налетел на встречный плазмоид, со скоростью пули летящий от Пугачёва.
Два горящих мячика слиплись боками, распластались по струнам ракетки и, оттолкнув друг друга, ринулись в разные стороны. На ментальной игровой площадке воцарился хаос. Светящиеся мячики рванули врассыпную.
Ритм вращения горящего водоворота нарушился: плазмоиды дрогнули, сбиваясь с курса, и в тот же момент Дмитрий почувствовал облегчение.
По мере нарастания хаоса в реальном пространстве ментальное давление быстро ослабевало, пока не исчезло вовсе.
Потёмкин облегченно вздохнул и, сообразив, что его страхи – в большей мере плод воображения, успокоился.
«Молодец Вячеслав: хорошую мыследему придумал. Если бы не эта демонстрация, я бы, наверное, не выдержал – сбежал».
Он быстро прогнал неприятную мысль, улыбнулся, продолжая виртуальный пинг-понг.
– Действуем без физического воздействия, – шепнул Вячеслав, в очередной раз появляясь туманным силуэтом в голове Потёмкина. – Их энерговооруженность на порядок выше нашей. Лучше договориться, – добавила исчезающая тень.
Дмитрий, слушая товарища, продолжал с наслаждением плющить живые мячи. Он мстил гуоркам за свой страх, вкладывая в каждый воображаемый удар всю силу и злость, на которую был способен.
– Вас здесь быть не должно! – вновь взорвалось в голове, но в этот раз Дмитрий был готов к ментальному удару и потому даже не пошевелился.
– Ну что, братишка, начнем переговоры! – воскликнул Пугачёв.
Активность горящих шаров понизилась, и давление на головы землян ослабло. Казалось, что гуорки, отгородив свою реликвию – громадный эллипсоидный компьютер, успокоились.
Вячеслав неожиданно вспыхнул, загорелся маленьким солнцем, прячась от внешнего мира за сферической защитной оболочкой. Нестерпимый блеск затмил сияние ближайших плазмоидов.
– Мы пришли с миром, – раскаленная сфера вокруг Пугачёва имитировала одного из гуорков.
– Вас здесь быть не дол…
– Где мы, чёрт возьми, должны быть, по-вашему? – выкрикнул Вячеслав, выстреливая короткой молнией в сторону гигантского эллипсоида.
Ответная вспышка возмущенных гуорков накрыла энергетический щит Пугачёва, лизнула огненными языками Димкиного защитника. Невообразимая сила смяла двух крохотных существ, сжимая окружающее пространство в сияющий кокон, вышвырнула его на тысячи, миллионы километров вдаль – туда, где не было ни гуорков, ни их бесценного артефакта.
Дезориентированный Потёмкин с трудом пришёл в себя.
– Броненосец, у меня глюки? – слыша голос в голове, Дмитрий почувствовал, как Вячеслав в очередной раз проник сквозь защитный экран, толкнул в спину.
– Выбирайся наружу.
Силовой кокон дрогнул, поплыл свечой, становясь тоньше и прозрачнее, раздался хлопок, и незамутненная сфера исчезла. Металлический обруч, охватывающий голову, едва заметно вибрировал.
Дмитрий заметил гуорка.
– Русса!
Глаза смотрели на паривший в воздухе светящийся плазмоид, а в голове улыбался гигантский слоноподобный зверь.
Махнув рукой гуорку, Дмитрий повернулся к товарищу.
– Знаком слонопотам? – удивился взъерошенный Пугачёв.
Тело Славки ещё дымилось и вздрагивало, сбрасывая в пространство накопившуюся энергию.
– Вас там быть не… – начал было Русса.
На мгновение превращаясь в пылающий жаром плазмоид, он закипел возмущением.
– Не должно! – громко засмеялся Вячеслав. – А здесь нас быть должно? Маловат словарный запас, яйцеобразный.
Дмитрий хотел остановить приятеля, но в этот момент гуорк обернулся розовым слоном и на чистом русском языке, без запинок и чужеродного акцента, произнёс:
– Смеётся тот, кто в конце концов остается в живых!
В воздухе повисла тишина. Русса наслаждался видом удивленных собеседников.
– Русско-гуоркская поговорка, – странно булькая, досказал он.
Вячеслав захлопнул рот, потешно сглотнул и довольно заухал.
– Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! – вспомнил он слова великого поэта.
Глядя на смеющуюся парочку разумных, но совершенно разных существ, Дмитрий впервые с момента, как попал в этот перегретый мир, спокойно вздохнул:
«Жизнь продолжается. Договоримся».
* * *
Переговоры – работа, трудное и ответственное занятие. Тот, кто хоть раз в жизни пытался договориться с обиженным ребенком, не станет без крайней необходимости дважды пытаться убедить маленькое создание не делать того, чего оно в настоящий момент так страстно желает.
Для подавляющего большинства людей переговоры – дело безнадежное. Они любыми способами пытаются избежать их, пока у них не появится ощутимого превосходства над противоположной стороной. Нет превосходства – нет переговоров.
Но Тромб не человек, и он надеялся, что сможет убедить подрастающий разум прекратить войну в сети. Для него сейчас любая передышка в войне была как глоток воздуха утопающему. Сдерживать натиск вирусной активности он уже не мог – Вирусапиенс стал слишком силен, – а сдаваться на милость врага не собирался.
Сердитый ребёнок в процессе переговоров ничем не отличается от искусного убийцы: оба хотят вас провести, чтобы получить желаемое. Только потребности у них разные: одному нужны сладости, другому – ваша жизнь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
