Галя начала уже первые наблюдения.
Однако на вопрос Павлика, какие же она сделала открытия, девушка ответила, что ничего выдающегося не обнаружила.
— Эх, ты! — снисходительно произнес студент. Лежа на песке, он перелистывал Галин дневник. — Смотри, пожалуйста, полтетради исписала! «В 17.05 в западной стороне пролетела птица — по–видимому, рябок, или, как его еще иногда называют, бульдурук. Возможно, в этом районе где–то вода». Вот как! А мы и не знали… А шум самолета слыхала?
Но оказалось, что Галя никакого шума не слышала. Это было тем более удивительно, что девушка, по ее словам, сидела тихо и все время прислушивалась, не идут ли ее спутники по отряду.
— Проворонила, значит, — презрительно заметил Павлик.
Все так наволновались за день и устали, что после ужина залезли в спальные мешки и тотчас же заснули крепким сном.
ЗАГАДОЧНЫЙ БАРХАН
Первым пробудился Прохор Иванович.
Была глубокая ночь. За тонкими стенками палатки кто–то отбивал дробь на барабане. Ударял он не сильно, но часто, так что барабанный бой сливался временами в сплошной гул.
Минуту Прохор Иванович прислушивался, потом воскликнул:
— Самолет!
И толкнул Павлика в плечо.
Тот сразу поднялся, быстро, словно по тревоге, оделся в темноте палатки и выскочил на свежий, прохладный воздух.
Когда Прохор Иванович, не такой проворный, как юноша, вылез, в свою очередь, из палатки, он различил силуэт Павлика среди серых теней барханов. Подняв лицо кверху, юноша вслушивался в неясный гул, приходящий откуда–то из простора пустыни. Темное, почти черное небо было усыпано крупными звездами, они горели и переливались желтоватыми, голубыми и ярко–белыми огнями, словно праздничная иллюминация.
Гул слышался сначала с одной стороны. Но потом пахнул ветерок, и сразу зарокотало и забарабанило с разных сторон, точно по небу во всю его ширь летела целая эскадра воздушных кораблей. Между тем на темносинем фоне не было видно ни одного силуэта, ни одного движущегося огонька, который говорил бы о летящем самолете.
— Надо подняться на бархан, — сказал Павлик, тщетно в поисках источника шума поворачивавший голову на тонкой шее в разные стороны. — Тут эхо какое–то, что ли… Ничего не поймешь!
Он полез вверх. Его темная фигурка быстро исчезла, слившись с серой поверхностью бархана. И когда Павлик исчез совершенно, Прохор Иванович вдруг услышал в том месте, где должен был находиться студент, какой–то шум, неясное восклицание, вслед за тем кто–то свистнул, — это мог быть и зверек, обитатель пустыни, вышедший на ночную охоту. Но свист, оборвавшись, возник снова, уже ближе, больше не умолкал, а нарастал все сильнее и громче. Прохор Иванович невольно сделал шаг в сторону. Казалось, сверху, с бархана, что–то летело вниз со свистом и грохотом, как лавина.
— Что это, дядя Прохор? — тревожно воскликнул девичий голос. Галя высунула голову из палатки.
Прежде чем Прохор Иванович успел ответить, шум прекратился; последняя нота прозвучала тонко и протяжно, точно ее сыграли на флейте.
На миг воцарилась тишина. Но затем раздался такой шум, как будто где–то очень далеко шли тракторы или автомашины.
— Колонна идет! — догадался дядя Прохор.
Галя выбралась из палатки и стояла рядом, сжимая руку Прохора Ивановича.
Невидимые тракторы или автомашины зачем–то полезли на бархан, и теперь их приглушенный шум раздавался с его вершины. Они перевалили гребень и стали спускаться вниз прямо на палатку. Шум нарастал, но ничего не было видно, фары у машин были потушены.
Металлический скрежет усилился.
— Ай! — воскликнула Галя и зажмурила глаза.
Да и Прохору Ивановичу показалось, что вот сейчас из темноты выйдет машина и ударит его радиатором.
Но вместо машины из темноты показался Павлик, неуклюже шагавший по песку.
— Свалился там и проехался на спине! — крикнул он. — А шуму–то, слыхали, сколько?
— Что это такое? — спросила Галя, вздрагивая и оглядываясь по сторонам.
Невидимый барабанщик ударил последний раз по барабану, вздохнула флейта — и все затихло.
— Поющие пески! — сказал Павлик.
— Какие пески? — переспросил Прохор Иванович.
— Поющие.
Павлик на этот раз был совершенно спокоен. Под влиянием его уверенного тона перестала волноваться и Галя. Прохор Иванович почувствовал, как разжалась ее рука, вцепившаяся в его рукав.
— Что же это за пески такие? — спросил Прохор Иванович.
Все трое уселись на землю под открытым небом, и Павлик рассказал все, что он знал по этому поводу.
— Поющие пески, — начал Павлик, — оригинальное явление природы, встречается очень редко, преимущественно в пустынях и по берегам морей. У нас в СССР, — сказал он, — известны дюны на Терском берегу Кольского полуострова; при ходьбе по ним дюны издают звуки, похожие на ворчание собаки, когда же топнешь по песку нотой, он взвизгивает. А если приходят в движение большие массы песка, раздается свист и скрежет, напоминающий звук металла. Но вообще поющих песков на земном шаре открыто немного и явление это мало изучено. Так что мы сделали ценное открытие, — заключил Павлик. — Уже второе за сутки. Дела наши идут неплохо!
Это он добавлял уже хвастливым тоном.
— Почему же они поют? — спросил с удивлением дядя Прохор.
— На этот счет нет определенного мнения, — пожал плечами студент.
Павлик сообщил, что за последнюю четверть века проделано много исследований над поющими песками в разных странах, но они так и не дали ясного ответа на вопрос, поставленный дядей Прохором. Одни ученые считают, что звук вызывается трением песчинок, покрытых тонким налетом минеральной пыли. Сравнивали даже это с движением натертого канифолью смычка по струнам скрипки. Другие, наоборот, утверждают, что только чистые песчинки способны издавать громкие звуки.
— Объяснений много и разных, есть очень сложные и — ни одного удовлетворительного, — заключил будущий географ. — Вот почему так важно наше открытие. Может быть, оно поможет чем–нибудь пролить свет на загадку поющих песков.
Все прислушались, не запоют ля пески. Но было тихо.
Галя вздрогнула, на этот раз от холода.
— Ну, мы замерзнем тут, — забеспокоился дядя Прохор. — Марш в палатку!
Все забрались снова в палатку, но сразу заснуть не могли.
— Вот почему Галя не слыхала тогда самолета, — произнес, помолчав, дядя Прохор. — Это тоже были пески. Тут их, небось, не один бугор. — Он повернулся на бок. — Но почему они вдруг зашумели ночью? — подумал он вслух.
— А чего же тут хитрого! — отозвалась Галя. — Днем, когда жарко, зверьки отсиживаются в своих норах, а к вечеру выходят на добычу. Пробежал по бархану тушканчик или просто ящерица — и заиграл бархан!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
