ИНТ. КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ – УТРО
Два толкиенутых гота из последнего класса: СКОТТ МЭЙХЬЮ и АЛЛАН МАККОРМИК – временно пристроились на задних рядах, играя в «Мэджик». ГРЕГ осторожно входит в зал, стреляя глазами из стороны в сторону. Конференц-зал – возможно, самая престижная школьная недвижимость. Крайне маловероятно, что эта маленькая готская колония уцелеет под НАТИСКОМ КАЧКОВ, ТЕАТРАЛОВ И ГОПОТЫ, который несомненно последует чуть позже.
ГРЕГ
Доброе утро, господа!
СКОТТ МЭЙХЬЮ
И тебе того же.
АЛЛАН МАККОРМИК
часто и сильно моргая, возможно, без причины
Да, привет!
Толкиенутые готы занимают нижние ступени социальной лестницы, и при этом в их замкнутое сообщество очень трудно проникнуть. Возможно, именно потому, что они стоят так низко. Готы безумно настороженно относятся к любому, кто пытается заговорить с ними. Наверное, уж слишком много в них так и просится, чтобы над ним постебались: любовь к эльфам и драконам, длинные пальто, отросшие нечесаные или слишком причесанные волосы, манера шагать стремительной походкой, при этом тяжело пыхтя, как Дарт Вейдер. Трудно добиться признания с их стороны, пока сам не станешь готом.
Должен признаться, я питаю к ним особую слабость, потому что прекрасно понимаю их мировоззрение. Как и я, они ненавидят школу и все время пытаются отмотаться от нее, чтобы сбежать в свой вымышленный мир, где можно вечно разгуливать по горам, залитым зловещим светом восьми лун – или чем там они залиты, рубя противников мечами и все такое. Иногда мне кажется, что в параллельном мире я мог бы стать одним из них. Я рохля и совершенный дебил в том, что касается взаимодействия с людьми. Если честно, рубить людей мечом – для меня самое то.
Примерно так я размышлял, «зависнув» с готами, пока не осознал.
СКОТТ МЭЙХЬЮ после долгих раздумий выкладывает карту «Орда живых мертвецов»
АЛЛАН МАККОРМИК
Черт!
ГРЕГ
О, Скотт, орда! Классно!
А осознал я вот что: на самом деле я бы никогда не смог всю жизнь заниматься только тем, что нахваливать чью-то орду и подобную фигню.
От этого мне даже полегчало.
И я быстренько свалил от них, готически раскланявшись.
ИНТ. ПЛОЩАДКА ПЕРЕД ЮЖНОЙ ЛЕСТНИЦЕЙ – УТРО
Все четыре члена ПОДГРУППЫ СТАРШЕКЛАССНИКОВ-АФРОАМЕРИКАНЦЕВ СО СРЕДНИМ УРОВНЕМ ДОХОДОВ 4В заняли места у дверей. Тем временем одинокий религиозный мальчик с младшей параллели, ИЭН ПОСТУМА, разложил свои агитки в другом конце коридора и мрачно поджидает ПОДКРЕПЛЕНИЕ.
Типичная «вилка» для того, кто старается как можно меньше вступать в отношения с людьми, потому что если ты начинаешь казаться членом одной группы, другие тут же заметят тебя и отторгнут. Конечно, быть отторгнутым религиозными младшеклассниками – не самое худшее, что может случиться в этом мире, но главная цель моей жизни – не быть отторгнутым никем. Не бывало ли, что эта цель казалась мне дебильной? Еще как бывало. Но, если честно, а назовите-ка такую цель, которая никогда бы не казалась совершенно дебильной? Даже стать президентом – это полный отстой, если хоть немного подумать.
ГРЕГ сдержанно кивает ИЭНУ ПОСТУМЕ. И тут БАСКЕТБОЛЬНЫЙ МЯЧ, который ДЖОНАТАН УИЛЬЯМС швырял об РАЗНЫЕ СТЕНЫ, отскакивает ГРЕГУ прямо в зубы.
Раньше никакого достойного выхода из подобной ситуации не было. Кинувшая мяч группа начала бы дико ржать, а мне бы оставалось только по-быстрому и по-тихому слинять, возможно, получая новые удары в спину.
Но, как мгновенно выясняется, в этом году все изменилось.
Вместо того чтобы гордиться попаданием ГРЕГУ ПО ЗУБАМ, ДЖОНАТАН УИЛЬЯМС втягивает голову в плечи от смущения.
ДАРНЕЛЛ РЕЙНОЛЬДС
явно раздраженный
Я тебе говорил – заденешь кого-нибудь!
ДОНТЕ ЯНГ
Это же старшеклассник.
ДЖОНАТАН УИЛЬЯМС
бормоча под нос
Извини…
ГРЕГ
Ничего, все нормально.
ДАДЖУАН УИЛЬЯМС пихает Джонатана.
ДОНТЕ ЯНГ
выскребая грязь из-под ногтей
Вот не может спокойно постоять…
Короче, перейти в последний класс означает, что теперь, когда люди швыряют тебе что-то в лицо, это нечаянно. Другими словами, быть старшеклассником классно.
Утро и все уроки потом прошли примерно так же. В этом смысле день был чудесным. Я потусил несколько минут на парковке с шумной толпой брюзгливых иностранцев во главе с Сердитым Сирийцем Низаром, потом обменялся приветами с футбольной командой, и в этом году никто не пытался схватить меня за соски и оторвать их. Дэйв Смеггерз, знаменитый курильщик травки, принялся рассказывать мне длинную и зубодробительно бессмысленную историю о том, как провел лето, но потом его отвлекла какая-то птица, и я смотался. Вольта Кинг пытался усадить меня рядом с собой перед 318-м кабинетом, но я притворился, будто спешу на встречу с учителем, и он принял это без споров. И так далее и тому подобное.
Кроме того, я чуть не врезался в буфера Мэдисон Хартнер; они теперь стали на уровне моих глаз.
Глава 3
Давайте просто проскочим эту загрузную главу
Чтобы продолжить эту отвратительную книгу, мне нужно пару слов сказать о девушках. Посмотрим, удастся ли нам разделаться с этой темой до того, как я сам заеду себе в глаз.
Во-первых и в-главных: девушкам нравятся симпатичные парни, а я не очень симпатичный. Честно говоря, я выгляжу скорее как тюфяк: жутко бледный, пухлый. Лицо крысиное: из-за неважного зрения я все время щурюсь. До кучи мне поставили диагноз «хронический аллергический ринит», что звучит романтично, но на деле означает вечные сопли. Я не могу голком гышать госом, и потому вечно хожу с открытым ртом и выгляжу дебил дебилом.
Во-вторых: девушки любят уверенных в себе. Держа это в уме, пожалуйста, перечитайте предыдущий абзац. Трудновато быть уверенным в себе, если сам выглядишь пухлым дебильчиком с прищуренной крысиной мордочкой, вечно ковыряющим в носу.
В-третьих: мне нужно поработать над подходами к девушкам.
Провальный подход № 1: демонстративное равнодушие. В четвертом классе я осознал, что девушки привлекательны. Но, конечно, понятия не имел, что с ними делать. Просто хотел, типа, заиметь одну в собственность или как-то так. А из всех четвероклашек самой горячей штучкой была Кэмми Маршалл. Короче, я упросил Эрла подойти к Кэмми на площадке и сказать: «Грег вовсе тобой не интересуется. Но он боится, что ты заинтересовалась им». При этом я стоял в пяти футах от них. Расчет был на то, что Кэмми скажет: «Только никому ни слова! Я без ума от Грега и хочу стать его подружкой». Но вместо этого она спросила: «Кто?»
– Грег Гейнс, – повторил Эрл. – Вон он стоит.
Они оба повернулись в мою сторону; я вынул палец из носа, чтобы помахать Кэмми. И только потом осознал, что ковырялся в носу.
– Нет, – отрезала Кэмми.
С тех пор лучше не стало.
Провальный подход № 2: нескончаемые оскорбления. Кэмми, конечно, была птицей не моего полета. Но ее лучшая подруга, Мэдисон Хартнер, тоже выглядела очень даже ничего. В пятом классе я решил, что Мэдисон, должно быть, ужасно истосковалась по вниманию, учитывая, какая горячая штучка ее подруга. (Теперь, оглядываясь назад со своих семнадцати, трудно даже представить себе, как десятилетки могут казаться «горячими штучками». Но в то время дела обстояли именно так.)
Короче, с Мэдисон я попробовал прием, который прокатывал у других парней с пятиклашками: постоянные оскорбления. Нескончаемый поток жестоких оскорблений. К тому же бессмысленных: я называл ее Мэдисон-авеню Хартнер, не зная даже, что такое Мэдисон-авеню. Мудисон. Патиссон. Перебрав несколько вариантов, я в итоге «изобрел» Мэдисон Харкнер, и, услышав одобрительное хихиканье некоторых ребят, остановился на нем.
Беда в том, что я был слишком упорным и зашел слишком далеко. Сказал ей, что у нее, как у динозавра, крошечный мозг и второй мозг в заднице. Говорил, что у них в семье не бывает ужинов: они просто садятся в кружок и пердят друг на друга – не хватает ума сообразить, что такое еда. Однажды я даже позвонил ей домой сказать, что она моет голову блевотиной.
Ну да, я был идиотом. Не хотел, чтобы люди подумали, что я влюбился, и потому решил произвести на всех впечатление, что люто ненавижу Мэдисон Хартнер. Без причин. Одно воспоминание о том времени пробуждает во мне желание заехать себе в рыло.
Наконец, примерно через неделю настал день, когда она расплакалась – из-за Сопливой Швабры, кажется, я уж не помню – и учитель издал в отношении меня школьный аналог судебного запрета. Я тихо принял его и больше не говорил с Мэдисон целых пять лет. По сей день тайна Недели, Когда Грег Воспылал к Мэдисон Необъяснимой Ненавистью, остается неразгаданной.
