— Возможно, я задержусь. Надо кое-что сделать по хозяйству. — Лукас поправил шляпу и надел тяжелое пальто. На мгновение замешкался. — Вы не против помешать вон в той кастрюльке на плите?
— Разумеется, нет. — Опустив длинную деревянную ложку в кастрюлю, Рейчел глубоко вдохнула. От запаха у нее потекли слюнки. Куриный суп.
— Мама?
Она закончила мешать и водрузила крышку на место.
— Что такое, Коди?
— А когда мы поедем к Дженни?
— Через несколько дней. — Рейчел подошла к сыну, который все еще сидел за столом. Она погладила его по темным волосам, надеясь прогнать беспокойство из детских глаз. Ей не хотелось, чтобы сын все время оглядывался, как последние шесть месяцев вынуждена была делать она. Если бы только она позвонила Дженни! Но им пришлось очень быстро уезжать.
— А до тех пор мы останемся здесь? — Коди смотрел на мать карими глазами, слишком умными для шестилетнего ребенка.
— Мы найдем другое место, как только погода улучшится. — Однако, если предположения хозяина дома насчет бури верны, у нее не будет выбора. Им придется остаться.
Понимая, что беспокойством делу не поможешь, Рейчел решила, по крайней мере быть полезной и стала искать в шкафах продукты, чтобы приготовить что-нибудь еще, кроме супа.
Через некоторое время дверь позади нее распахнулась, ударившись о стену и впуская порыв холодного ветра и Лукаса. Рейчел вздрогнула от неожиданности, но заставила себя не отрывать взгляда от разложенных перед ней продуктов, игнорируя шуршание грубой ткани и топот сапог по кафельному полу.
Лукас стряхнул прилипший снег и, сдернув шляпу, хлопнул ею по ноге.
— Не слишком-то хорошо на улице.
Рейчел торопливо насыпала в тарелку крекеры, которые обнаружила, пока он вешал пальто и шляпу на крючок за дверью. Не произнеся больше ни слова, Лукас подошел к столу и положил красную нейлоновую сумку и пальто Коди на свободный стул.
Стараясь не думать о разыгравшейся непогоде, Рейчел нашла три миски, наполнила их и поставила на стол.
— Я не знала, что еще вы планировали на ужин.
— Примерно, то же. Надеюсь, вам двоим будет достаточно.
— Конечно. — Она улыбнулась и села. — Пахнет замечательно.
Единственный свободный стул стоял справа от нее в конце стола. Вполне естественно, что она туда смотрела, когда Лукас направился к нему. Вот только неестественно, что сердце на краткий миг остановилось. Теперь он был без шляпы, и Рейчел впервые смогла как следует разглядеть его, особенно глаза, темные, почти черные. Через несколько секунд, показавшихся вечностью, она опустила голову.
Лукас накрошил целую пригоршню крекеров в свою миску. Коди понаблюдал, а потом сделал то же самое со своим супом. Малышу не хватает мужского влияния. Прошло два года после смерти Стивена, и Коди едва ли помнит папу. С тех пор она мало внимания уделяла сыну — пришлось зарабатывать на жизнь. Но она никогда никому не позволит забрать его у нее, как бы далеко и долго ни пришлось убегать.
— Я не расслышал вашего имени.
При звуке его голоса в желудке Рейчел образовался свинцовый шар.
— Рейчел.
— Рейчел… а дальше? — спросил он, буравя ее черными глазами.
— Рейчел Стивенс, — ответила она, назвав вместо фамилии имя своего мужа. Рейчел поднялась и отошла от стола, чувствуя, как дрожат руки. Она не любила лгать, особенно перед Коди. Позже она объяснит ему свои поступки. И объяснит так, чтобы не напугать его. Она не должна расслабляться, если хочет уберечь их обоих от беды.
«Неприятности» — так сказал я Бену. Лукас застонал, подумав, что слишком мягко выразился по поводу того, во что втравил себя.
Он все еще слышал ее голос, доносящийся из свободной спальни наверху, где гости устраивались на ночь. Ее имя продолжало эхом звучать в его голове. А тело до сих пор пульсирует. Уже давно — очень давно — он не реагировал на женщину так быстро. Он даже затруднялся вспомнить, когда в последний раз испытывал нечто подобное.
Лукас не обратил внимания на первое предостережение у загона, когда заглянул в глаза ангела, голубые, как небо Монтаны в летний полдень. И уже не замечал ни холодного вечера, ни надвигающейся бури.
На кухне он получше разглядел ее и понял, что у нее нет тех мягких, пышных форм, которые его привлекали. Под просторной рубашкой не прятались роскошные прелести. Он всегда предпочитал женщин с пышными формами.
И все же Лукас не мог забыть ее.
— Черт, — пробормотал он, затем последовал поток ругательств, который и моряка заставил бы покраснеть. Он отправился в свой кабинет и притворил дверь. Пройдя к окну, уставился в грозовую ночь, не видя ничего, кроме образа женщины, временно поселившейся в его доме.
Ее даже нельзя назвать красивой. Рот слишком большой, нос слишком короткий, а глаза голубые. Чересчур голубые.
Прерывая запретные мысли, зазвонил телефон.
— «Голубая долина», — рявкнул он в трубку.
— У тебя что-то случилось, Лукас?
Поскольку надвигалась буря, Лукас ожидал звонка своего сводного брата, который жил в доме управляющего в нескольких милях от ранчо, но планировал поговорить с ним о дополнительных мерах, которые следует предпринять из-за снега, а вовсе не о своих незваных гостях.
Дав волю раздражению, он сердито проворчал:
— Да уж, случилось. У меня тут женщина с ребенком застряли. Хорошо тебе с молодой женой!
— Ты сказал, женщина?
— И ее мальчишка. Лет шести. Не представляю, что делать. Им здесь не место. От них не жди ничего, кроме неприятностей. Женщины — вообще сплошные неприятности, черт бы их побрал.
Тяжелый вздох Харли донесся сквозь заснеженные мили.
— Ты ведь несерьезно, а? — спросил он. Лукас не ответил. — Не все женщины такие, как Дебра. Да возьми хоть Терри.
— Терри другая, — перебил его Лукас, снова уставившись в чернильное небо и положив одну ногу на подоконник. — Не представляю, как такому никчемному ковбою удалось захомутать стоящую женщину. — Пожалев о своем резком тоне, он потер затылок и постарался успокоиться. — Когда вы поживете подольше…
— Ага, — усмехнулся Харли, — она убежит отсюда со всех ног. Или нарожает мне полный дом ребятишек. Но, как бы там ни было, от тебя не убудет, если ты проявишь немного сочувствия к одной женщине. Пару дней, пока не уляжется буря и не расчистят дороги. Мальчонка и его мать не заслуживают того, чтобы их выбросили на улицу из-за какой-то стервы. К тому же это произошло восемь лет назад.
Лукас не хотел больше слышать о прошлом. Боль, которую причинила Дебра, ушла, а на ее месте осталась пустота.
— Если бы я отправил их своей дорогой, как и следовало…
