Еще один оборот – и катящийся стручок разбивался о фрагмент коры. Семена разлетались в разные стороны, и некоторые из них прорастали. Один из проростков был крепче остальных, и в скором времени его полог уже возвышался над пологами менее расторопных собратьев. Более слабые проростки в большинстве своем погибали, задыхаясь от избытка тепла, которое снизу излучалось звездой, а сверху – оборотной стороной более высокого растения.
Некое растение, однако же, претерпело необычную метаморфозу после того, как его жизненные функции стали давать сбой. Оно обладало мутантным вариантом фермента, который в обычных условиях отвечал за производство и восстановление кристаллической структуры, служившей опорой полога. В условиях перекошенной биохимии умирающего организма фермент вышел из-под контроля и растворил ту самую кристаллическую структуру, которую должен был защищать. Превратившись в мешок, заполненный соками и волокнами, растение начало стекать по едва заметному склону, где укоренилось изначально, и в итоге остановилось на новом месте. Пыльцевые сопла, обладавшие небольшой светочувствительностью, которая обеспечивала оптимальную ориентацию полога, перебрались на самый верх растения. После того, как организм выбрался из-под полога более крупного конкурента, мутантный фермент пришел в норму. Организм пустил корни, восстановил свой полог и стал обмениваться с сородичами множеством пыльцевых облачков. Семена подвижного растения принесли обильные всходы, и все они обладали способностью растворять свою жесткую структура и перебираться на новое место, если текущие условия не способствовали оптимальному росту.
Прошло немного времени, и поверхность нейтронной звезды стали бороздить первые животные, которые начали отнимать стручки у своих неподвижных сородичей; они поняли, что найти пропитание на этой звезде не так уж и трудно – особенно если есть друг друга.
Как и растения, служившие их предками, животные нейтронной звезды достигали в ширину всего пяти миллиметров, но не имея жесткой внутренней структуры, сплющивались под действием гравитации. Двенадцать светочувствительных пыльцевых сопел и клапанов превратились в глаза, сохранив при этом свою исходную репродуктивную функцию. При желании их организм мог отращивать некое подобие «костей». В большинстве случаев они представляли собой вырожденные формы консольных балок, при помощи которых они удерживали свои глаза на стебельках, увеличивающих дальность зрения; но при небольшой концентрации кости можно было сформировать в любом месте кожистого мешка. Ради ускорения этого процесса им, впрочем, пришлось пожертвовать кфачеством: кости целиком состояли из кристаллизованных внутренних соков и не имели вплетенных волокон, которые придавали особую прочность растительным структурам. Подобная процедура отнимала слишком много времени.
В отличие от растений, животным пришлось иметь дело с магнитным полем звезды. Растения не двигались, а потому прекрасно мирились с тем, что их тела принимали форму длинных эллипсов, вытянутых вдоль магнитных линий. Тела животных также вытягивались в форме эллипсов, но никаких искажений в восприятии это не вызывало, поскольку деформация в равной мере затрагивала и их глаза. Животные, однако же, обнаружили, что передвигаться поперек магнитный линий гораздо сложнее, чем вдоль. Большинство перестало даже пытаться. Для них мир стал практически одномерным. Единственными доступными для движения направлениями стали «восток» и «запад» – в сторону магнитных полюсов.
По прошествии длительного времени растения и животные заселили всю поверхность нейтронной звезды. Некоторые из наиболее смышленых животных стали вглядываться в темное небо, дивясь огонькам, которые медленно двигались на фоне черной бездны вслед за вращением нейтронной звезды. Обитателей южного полушария в особенности озадачивала яркая точка, неподвижно висевшая над ближайшим полюсом. Этой точкой было земное Солнце. Она казалась настолько яркой и близкой, что даже не мерцала, чем отличалась от всех прочих светящихся крупинок. Обитатели звезды использовали Солнце в качестве удобного ориентира, дополнявшего их магнитное чувство направления, но в остальном совершенно не утруждали себя какими бы то ни было размышлениями о необычном источнике света. Вокруг было предостаточно пищи, в роли которой выступала неиссякаемая флора и более мелкие животные. Не имея проблем, которые бы требовали решения, животные были лишены стимула развивать свое природное любопытство и интеллект.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
2000 г. н. э.
Лучась, вращаясь и мерцая, нейтронная звезда приблизилась к Солнцу на расстояние в одну десятую светового года. Спустя полмиллиона лет она остыла, и скорость ее вращения упала до пяти оборотов в секунду. Она по-прежнему посылала в пространство импульсы радиоволн, но теперь они были всего лишь жалким напоминанием о временах былого великолепия.
Через несколько сотен лет расстояние между ней и Солнечной системой должно было сократиться до 250 а.е. Своей гравитацией она бы внесла возмущения в орбиты внешних планет – особенно Плутона[1], удаленного от Солнца больше, чем на 40 а.е. Земля же, прильнувшая к Солнцу на своей орбите радиусом в 1 а.е., сближения с нейтронной звездой, скорее всего, бы даже не заметила. После этого звезда бы проследовала дальше – навсегда покинув пределы Солнечной системы.
К этому моменту земные формы жизни уже изобрели телескоп, но даже его было недостаточно, чтобы разглядеть в необъятном небе крошечную крупинку света – разве что наблюдатель заранее знал, где именно ее искать.
Останется ли ее появлением незамеченным?
Часть I. Пульсар
Четверг, 23 апреля, 2020 г.
Жаклин Карно направлялась к длинному столу в лаборатории обработки данных, оборудованной на территории Центра Исследований Глубокого Космоса СССР-НАСА-ЕКА[2]в Калтехе. Ее симпатичное лицо омрачалось недовольным взглядом. Стрижка каштановых волос, доходивших ей до плеч, вкупе с тщательно подобранным, сшитым на заказ, гардеробом, моментально выдавали в ней «европейку».
Из одежды на ней была только юбка, блузка и туфли-сабо. Причина крылась отнюдь не в том, что у не было собственных чулок – а также сумочек, косметики, колец, парфюмерии и прочих «дамских штучек»; просто этим утром она слишком торопилась, чтобы уделить им хоть какое-то время, ведь ее ждала работа. Французское правительство отказало ей в государственной стипендии для обучения в Международном Космическом Институте, так что выбору подходящего туалета можно было посвятить все предстоящее утро.
Стройная девушка быстрыми движениями расчистила стол от накопившихся бумаг и бросила на него длинный цилиндр с данными. Оказавшись у края, бумажный рулон послушно прокатился по столешнице и, упрямо перевалившись через край, преодолел еще пять метров по полу, прежде чем, наконец-то, остановиться. Оставив рулон там, где он лежал, Жаклин приступила к анализу данных. В обычных условиях эту рутинную работу поручали компьютеру. К сожалению, сегодняшние компьютеры наотрез отказывались работать без лицевого счета, а зайдя в систему сегодняшним утром, Жаклин обнаружила, что скромная сумма, которую она пыталась отложить из средств, выделенных профессором Солинским для ее диссертации, сгорела из-за очередной ретроактивной корректировки валютных курсов. Она знала, что исследовательский бюджет Солинского располагал изрядным количеством рублей, однако не имея ни бюджетного разрешения, ни личного одобрения профессора на доступ к компьютеру (криптопароль от которого она знала, но не осмеливалась им пользоваться), Жаклин оставалось лишь ждать и обрабатывать информацию вручную, пока не вернется ее руководитель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вообще-то работать с данными в такой тесной близости было даже весело. Если бы за анализ взялся компьютер, числа были бы просто втиснуты в цифровые ячейки, независимо от того, были ли это настоящие данные или шум, а прямо сейчас гребенчатого шума на этом графике было предостаточно.
