Итак, блондин выходит из комнаты. Идет по коридору. Подходит к двери с большой буквой «М» и скрывается за ней. Как вам это нравится?! Слишком много себе позволяет! И в самом деле, такое мне не пришло в голову.
Чего я только не делала, чтобы укротить свое воображение, и всегда проигрывала в неравной борьбе. Сильнее всего оно разыгрывалось в те часы, когда я занималась скучными бессмысленными домашними делами, стиркой например. Именно во время стирки однажды увидела я в мыльной пене место действия какой-нибудь из моих будущих повестей — прекрасный двухэтажный особняк, который раньше был чьим-то дворцом, а теперь в нем помещалось государственное учреждение. В особняке обитала группа людей, направленная туда каким-то важным головным учреждением для решения тоже очень важных задач. Меня не интересовало, каких именно. Особняк находился в старом запущенном парке — высокие деревья, тенистые аллеи, некоторые из них поросли травой. Старинная решетка, окружавшая парк, кое-где повалилась.
В особняке происходит убийство. Лихо закрученный сюжет изобиловал неимоверно сложными хитросплетениями, действие развивалось динамично, невзирая на все трудности, милиция должна была вот-вот выявить убийцу, и все бы пришло к благополучному концу, если бы не письмо. Я увидела его на столе в одной из комнат этого учреждения. Обыкновенное письмо в голубом конверте с маркой за сорок грошей. Герои моей повести не обращали на него никакого внимания, у меня же при виде письма волосы встали дыбом. Я знала его содержание. Это была анонимка, из-за которой весь хитро задуманный сложнейший сюжет рухнул в одну секунду.
На протяжении всей стирки я пыталась ликвидировать проклятую анонимку. Придумывала различные способы — письмо сгорело, письмо съели мыши, письмо похитили. Всеми силами пыталась я вызвать бурю с дождем, чтобы оно размокло и превратилось в кашу, — все напрасно. Письмо лежало на столе незыблемо и невозмутимо, как сфинкс в пустыне.
Прошло немало времени, пока я собралась с духом сделать еще одну попытку. На сей раз я задумала бытовую приключенческую драму. Начиналась она с того, что главный герой, молодой врач, обремененный женой и ребенком мужского пола, собирается выехать на отдых к морю, где и разыграется упомянутая бытовая драма со множеством захватывающих приключений. Учитывая наличие семьи, ехать он вынужден был в спальном вагоне. И это меня сгубило.
Я знала, что купить билет в спальный вагон в летнее время очень непросто. Молодой врач тоже это знал, поэтому в кассу «Орбиса» отправился вечером накануне отъезда, чтобы занять очередь.
На сей раз написать повесть помешали варшавяне, от которых никогда не знаешь, чего ожидать. У касс «Орбиса» не оказалось ни одного человека, что в равной степени удивило и меня, и моего героя. Целый час мы с ним нервничали и ломали голову, что же это значит, и оба с радостью восприняли появление пожилого мужчины с зонтиком, резво направляющегося к кассам. Пан с зонтиком производил впечатление человека, для которого выстаивание в очередях стало хлебом насущным.
Он подошел к молодому врачу, который при виде его необыкновенно оживился и воспрянул духом. Пан с зонтиком выразил удивление и даже возмущение по поводу того, что молодой врач — это и есть вся очередь, а списка желающих приобрести билеты в спальные вагоны нет. Возмутившись, он застыл в недоумении. Застыл и молодой врач, глядя на пожилого пана с надеждой и верой в его инициативу.
Так они оба и застыли, глядя друг на друга, у входа в кассы «Орбиса» на улице Братской в прекрасный летний вечер. И наверное, до сих пор там стоят. Во всяком случае, я их отлично вижу. Стоят, не шелохнутся, не меняя выражения лица.
Ну как в таких условиях я могла писать повесть?
* * *
Поставив последний вопросительный знак, я еще какое-то время посидела над машинкой, с грустью размышляя о своей творческой невезучести. Потом загасила сигарету, встала и отправилась в ванную.
Пустив воду в ванну, я обернулась. В глаза бросился висящий на вешалке поясок от моего рабочего халата. Голубой, только что выстиранный и выглаженный. И вдруг неожиданно для себя, совсем того не желая, я увидела этот поясок, затянутый на шее мертвого, задушенного человека…
Езус-Мария, опять одно и то же! Опять навязчивая картина перед глазами, от которой мне ни за что не избавиться! Наученная долгими годами горького опыта, я и не пыталась бороться со своим воображением, а сразу же сдалась. Зная, что от этого кошмара все равно не освободиться, я решила хотя бы разглядеть, кто же несчастная жертва. О, вот хорошо видно! Да это же один из моих коллег по работе, Тадеуш Столярек из отдела сантехники!
Я немного удивилась, почему именно Столярек? Вроде бы он передо мной ни в чем не провинился, и у меня не было оснований желать ему такой участи, тем не менее я с интересом ждала, что же будет дальше. Правда, все-таки сделала слабую попытку воспротивиться проклятому воображению, подсунув ему вместо Столярека другую кандидатуру но воображение, как водится, победило.
Погрузившись в ванну, я уже не проявляла инициативы и лишь покорно рассматривала картины, возникающие на фоне газовой колонки. Вот убитый Тадеуш. Задушенный пояском дамского рабочего халата. Вокруг столпился персонал нашей мастерской, удивленные, взволнованные лица… Поручик милиции облокотился о стол нашей секретарши, Ирэны. Та быстро ему что-то говорит. Ага, она категорически утверждает, что за последний час никто из помещения мастерской не выходил.
Нет, из посторонних никого не было. Только свои. Значит, убийца кто-то из них. Под подозрением весь наш здоровый коллектив!
Очень хорошо, пусть так, но кто же убийца? Не я, на колонке не было картинки, на которой я бы душила Столярека, да и поясок не мой. Мой вон он, висит. Значит, убийца кто-то из моих коллег. Ну, ну, кто же?!
И тут проклятое воображение выключилось. Не показало убийцы. А поскольку убийство совершалось без моего участия, домыслить его я не могла. Спать я отправилась жутко заинтригованная, а на следующее утро, придя на работу, сразу же попыталась выяснить загадку.
— Янек, — таинственно начала я, — послушай, что скажу.
Янек завтракал, до работы это у него как-то не получалось. Услышав интригующий шепот, он с интересом посмотрел на меня.
— В нашем конференц-зале стоят стулья и стол. И еще телефон, — продолжала я все так же интригующе.
В глазах Янека промелькнуло недоумение. Меблировка нашего конференц-зала была ему прекрасно известна, и он не мог понять, зачем о ней сообщать столь таинственно. Может, я еще не совсем проснулась? Я же невозмутимо продолжала:
— И еще в конференц-зале лежит труп. Тадеуша Столярека. Бедняга задушен пояском от дамского рабочего халата. Труп только что обнаружили. И представь себе, Ирэна клянется, что за это время никто из посторонних не входил в нашу мастерскую и никто из нее не выходил, то есть прикончил Столярека кто-то из нас!
Янек застыл с бутербродом в руке и раскрытым ртом. Застрявший в горле кусок заставил его издать странный сдавленный звук. Я забеспокоилась: еще, не дай бог, подавится.
— Запей чаем!
Янек судорожно схватил стакан с чаем, глотнул и опять уставился на меня.
— Когда?
— Что когда?
— Когда произошло убийство?
— Да никогда! Я рассказываю тебе содержание моего детектива.
— Фу! — облегченно выдохнул Янек и поинтересовался: — А что дальше?
— Еще неизвестно. Дело в том, что я не знаю, кто убийца. Знаю, зачем, точнее, почему задушили Тадеуша, но кто это сделал — не знаю.
В комнату вошел Януш. Один из тех сотрудников, кто почти вовремя приходит на работу. Янек не дал ему дойти до стола.
— Януш, в конференц-зале лежит труп Столярека. Кто-то его задушил. Ты, случайно, не знаешь кто?
Януш застыл на середине комнаты как громом пораженный.
— Что?!
— Не знаешь ли ты, кто задушил Столярека? — терпеливо повторил Янек.
Пораженный Януш смотрел на нас во все глаза.
— Вы что, с ума посходили? Нет, серьезно? Кто задушил Столярека? Где? Когда?
Пришлось снизойти до объяснений:
— Я пишу детектив. Жертва есть, мотивы убийства есть, убийцы пока нет. Должен быть кто-то из нашей мастерской. Подумай, кто больше всех подходит?
Януш выразительно повертел пальцем у виска, но сюжет его явно заинтересовал. Он сел за свой стол, закурил и стал думать.
— А почему убийца это сделал? — поинтересовался он.
— Столярек что-то знал. Послушайте, как было дело. Тадеуш в своей комнате кричал на всю контору: «А что я знаю, ха, ха, ха! Ни за что не догадаетесь, что со мной случилось!» — и все в таком же духе. И тут раздается телефонный звонок. Тадеуш поднимает трубку, отвечает: «Хорошо» — и выходит.
— Убийца выманил его в конференц-зал и там придушил?
— Именно. Кто?
