Вот что значит отречься от диавола и дел его! Ведь диавол закрадывается к нам в сердце чрез какую-нибудь порочную наклонность или нечистое желание. Порочность - это его область, а добродетели - от Бога. Пороки, гнездясь в нашем сердце, дают в нем место диаволу, их первовиновнику, как бы хозяину, и вводят его во владение (сердцем), как бы своим достоянием. Вот причина, почему в таких сердцах не может быть ни мира, ни спокойствия. Всегда они возмущены, чем-нибудь поглощены - сегодня пустой радостью, завтра - гнетущей бесплодной печалью. В них живет ведь злейший обитатель, которому они дали место внутри себя своими страстями и пороками. Напротив, душа, действительно отрекшаяся от мира, то есть, оторвавшая от себя всякую порочность, не дает уже диаволу никакого доступа внутрь себя. Она укрощает гнев, подавляет ярость, избегает лжи, гнушается ненависти и не только не злословит, но даже не дозволяет и мыслить что-либо дурное в своем ближнем. Радость и горе брата она считает своими. Душа, соблюдающая это и другое, подобное этому, отверзает в себе место для Святого Духа. Если вселится в такую душу и озарит ее Святый Дух, в ней всегда пребывает радость, веселие, любовь, терпение, великодушие, кротость (Гал. 5,22) и все плоды Святого Духа. Это-то и есть то самое, о чем говорил Господь в Евангелии: не может древо добро плоды злы творити, ниже древо зло плоды добры творити. (Мф. 7,18). Древо познается по плодам своим.
Некоторые, по-видимому, и отреклись от мира, но, не заботясь о чистоте сердца, не вырывают из души пороков и не исправляют своего нрава. Вот такие-то и стараются только о том, чтобы увидать кого-нибудь из святых отцов и услыхать от них какие-нибудь изречения, а потом начинают пересказывать другим, хвалясь тем, что вот узнали это от того-то и от того-то... Если случится им приобрести какие-нибудь познания или от других или, поучившись немного, они уже тотчас хотят быть учителями и учат - только не тому, что сами совершали над собой, но тому, что слышали или видели, и при этом презирают других. Домогаются они и пресвитерства, стараются пробраться в клир, не зная того, что меньшему осуждению подвергнется тот, кто сам хотя бы и преуспевал в добродетели, но не решается учить других, нежели тот, кто поучает других добродетельной жизни, между тем как сам погряз в страстях и пороках. Так-то, чада мои... Я не говорю, что всячески следует избегать священства или духовного звания, равно как наоборот - не следует во что бы то ни стало искать его. Прежде всего, необходимо потрудиться над тем, чтобы исторгнуть порочность и привить душе добродетель. Божию смотрению следует предоставить, восхочет ли Бог и кого благословит избрать на служение Себе или для священства. Не хваляй бо себе, сей искусен, но его же Бог восхваляет (2 Кор. 10,18).
Главное дело инока - возносить чистую молитву Богу. Он не должен иметь на совести никакого упрека, по слову Господа в Евангелии: егда стоите молящеся, отпущайте, аще что имате на кого, да и Отец ваш, Иже на небесех, отпустит вам согрешения ваша (Марк. 11,25).
Итак, если мы предстанем пред Богом, как я выше сказал, с чистым сердцем, свободные от всех упомянутых пороков и страстей, мы можем, насколько это возможно, даже узреть Бога - молясь Ему, устремлять на Него око нашего сердца, и видеть Невидимого, конечно, не телесными очами, но духом - созерцанием души, а не телесным зрением. Да не подумает кто-либо, что он может видеть самою сущность Божию, как Бог есть Сам в Себе, так, чтобы мог представить себе, в своей душе, какое-либо очертание или образ, подобный какому-нибудь плотскому образу. Нельзя представить себе в Божестве ни формы, ни очертания. Он - чувство, разум, о Котором мы можем размышлять в глубине сердца, и Который проникает Собою нашу душу. Но Его нельзя обнять мыслию, ни описать, ни изобразить словом. Поэтому должно приближаться к Господу с возможным благоговением и страхом. Созерцание души должно держать на такой высоте, чтобы всегда сознавать Бога выше всевозможного блеска, света, сияния, величия, выше всего того, что только может изобразить разум человеческий, да и то при чистоте сердца, без малейшей примеси какой-либо скверны нечистого желания. Об этом-то и следует больше всего заботиться тем, которые выражают желание отречься от мира и служить Богу, как написано: упразднитеся и уразумейте, яко Аз есмь Бог (Пс. 45,11). Когда кто таким образом познает Бога, насколько это возможно для человека, тогда постигнет вместе с тем и все остальное, постигнет и тайны Божии, и чем чище будет душа его, тем больше откроет ему Бог, явит ему и тайны Свои. Он становится уже другом Божиим, наравне с теми, о которых сказал Спаситель: не к тому вас глаголю рабы, но други (Иоан. 15, 15). И все, что не попросит у Бога, дает ему Бог, как дорогому другу. И самые силы ангельские, и весь таинственный небесный мир возлюбят его, как друга Божия, и будут исполнять все прошения его. Это тот, кого уже не отлучит от любви Божией во Христе Иисусе ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начала, ни власти и никакое творение. Потому-то, возлюбленные, так как вы уже избрали жребий угождать Богу и стяжать любовь к Нему, постарайтесь удаляться от всякого тщеславия, от всех скверн душевных и от всех чувственных услаждений. И не считайте чувственными удовольствиями только те, которыми наслаждаются люди, преданные миру, нет! Такие удовольствия, поверьте, бывают и у хранящего воздержание, когда он употребляет что-либо с пристрастием, хотя бы предмет пристрастия сам по себе был ничтожным и во всегдашнем употреблении у воздержного. Возьмите наконец просто воду и хлеб... Если человек вкушает их с услаждением, то есть не для удовлетворения телесной потребности, но для услаждения души - даже и это для воздержного вменяется в грех чувственности... Необходимо во всем приобретать навык для освобождения души от порока. Потому-то Господь, желая научить душу противостоять своим пожеланиям и страстям, сказал: внидите узкими враты, яко пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу (Мф. 7,13), узкая же врата и тесный путь вводяй в живот (14). Пространный путь для души открывается тогда, когда она спешит удовлетворять каждому своему желанию; напротив, она избирает тесный путь, противясь своим влечениям. Впрочем к достижению сего способствует уединенный образ жизни, пустынное безмолвие, потому что при посещении братии, при множестве приходящих и уходящих, иногда ослабляется узда воздержания и умеренности, и затем неприметно укореняется навык и потребность в чувственных наслаждениях. Иногда таким образом даже и совершенные мужи попадают в сети. Потому, по слову Давида, се удалихся благая, и водворихся в пустыни, чаях Бога, спасающего мя от малодушия и от бури (Пс. 54,9).
Много говорил нам таким образом святый Иоанн о пороке тщеславия. После продолжительной многополезной беседы и о другом, в заключении он сказал:
- Теперь я скажу вам о том, что недавно еще случилось с одним из братии нашей. Примеры-то могут сделать вас еще более осторожными.
Жил тут у нас в соседней пустыне инок. Жилищем ему служила пещера. Это был муж великого воздержания, добывавший себе дневное пропитание трудом рук своих. Все время - день и ночь он проводил в молитве, словом - его украшали все добродетели души. Но возгордившись столь отрадными успехами, он стал уповать на свое мнимое совершенство, а не на единого Бога, и себе самому ставил в заслугу свои совершенства. Заметив такое превозношение духа, искуситель тотчас приступил к нему и расставил для него сети. Однажды, к вечеру, он является в виде прекрасной женщины, которая будто бы заблудилась в пустыне. Как бы утомленная после страшного труда, она подошла ко входу в пещеру. С видом крайнего изнеможения и усталости, вступив в пещеру, гостья бросается к ногам отшельника и умоляет сжалиться над нею.
- Я укрывалась в пустыне, но ночь застигла меня, несчастную...
Позволь мне отдохнуть в уголке твоей пещеры, чтобы не сделаться мне добычей зверей...
Под предлогом сострадания инок вводит ее в глубину пещеры.
- Зачем же ты блуждала по пустыне? - спросил ее отшельник.
Она ловко выдумала причину и, рассказывая, примешивала к речи тонкий яд ласкательства и женского обольщения. Выставляя себя то невинной, достойной сожаления жертвой, то выражая нужду в покровительстве, она очаровала душу отшельника изяществом и красотою речи. Мало помалу, пересыпая увлекательный разговор шуткой и смехом, она шаловливою рукой касалась подбородка и бороды инока, и это со скромным видом почтения, под конец уже все нежнее поглаживала его затылок и шею. Что же дальше?.. В конце концов воин Христов очутился в плену... В сердце его закипела страсть, забушевали волны плотской похоти... Позабыл он и свои подвиги, и свои обеты, и свое назначение...
Вот он в глубине сердца уже отдается сладострастной похоти, в тайниках своих помышлений уже - в преступной связи с нечистою страстью... Глупый, он наклоняет выю и становится, как конь и лошак, имже несть разума (Пс. 31,9). Вот он уже готов броситься в постыдные объятия, как вдруг женщина, подобно легкой тени, с ужасающим воплем исчезает из его объятий... Тогда множество злых духов слетелись на это зрелище, с громким воплем, со злыми насмешками:
