Муж проник в спальню беззвучно, лишь тень на стене разоблачила его. Широкие плечи, открытые объятия. Он лег и привлек ее к себе, не говоря ни слова. Теплый и нагой.
Она ждала нежных слов и исчерпывающего объяснения. Наверное, боялась еле уловимого запаха другой женщины и отяжеленного муками совести промедления, но вместо этого он схватил ее, грубо повернул и в порыве страсти сорвал с нее одежду. Луна освещала его лицо и разжигала ее страсть. Теперь время ожидания, разочарований, тревог и сомнений ушло прочь.
Последний раз он был таким шесть месяцев назад.
Слава богу, это случилось снова.
— Дорогая, тебе придется смириться с тем, что я уеду на некоторое время, — погладив малыша по щеке, неожиданно объявил он за завтраком, так рассеянно, словно речь шла о какой-то ерунде.
Она нахмурилась и поджала губы, чтобы на мгновение подавить в себе намерение задать неизбежный вопрос, затем положила вилку на тарелку и уставилась на омлет с кусочками бекона. Ночь была долгой и все еще всплывала ощущением нежности в области живота, воспоминаниями о завершающих ласках и теплых взглядах, и до сего момента заставляла забыть о времени и пространстве. Но только до сего момента. Потому что в эту секунду в комнату пробралось бледное мартовское солнце, как непрошеный гость, и ясно осветило данность: ее муж куда-то собрался. Опять.
— Почему ты не можешь рассказать мне, чем занимаешься? Я твоя жена. Я никому не скажу.
Вилка в его руке застыла в воздухе. Взгляд начал мрачнеть.
— Нет, на самом деле, — продолжала она. — Сколько времени пройдет, прежде чем ты будешь снова таким, как этой ночью? Мы вновь пришли к тому, что я понятия не имею, что ты делаешь и где на самом деле находишься мыслями, когда сидишь здесь.
Он взглянул на нее чересчур проницательно:
— Разве ты не знала с самого начала, что я не могу говорить о своей работе?
— Знала, но…
— Вот пускай так и будет.
Он уронил вилку с ножом на тарелку и повернулся к сыну с неким подобием улыбки.
Она дышала медленно и глубоко, но изнутри ее переполняло отчаяние. Это правда. Задолго до свадьбы он дал ей понять, что у него есть задания, о которых не принято говорить. Возможно, он намекнул на какую-то связь с разведкой, точно она уже не помнила. Однако, насколько ей было известно, люди, находящиеся на службе в разведке, вне работы жили вполне нормальной жизнью, а вот их с мужем семейную жизнь никак нельзя было назвать нормальной. Если, конечно, разведчики столь же усердно не тратили время на альтернативные задания типа супружеской измены, ибо в ее понимании все сводилось именно к этому.
Она собирала тарелки и размышляла, не выдвинуть ли ему свой ультиматум прямо сейчас, рискуя вызвать гнев, которого она хотя и опасалась, но реальные масштабы которого пока себе не представляла.
— Так когда я увижу тебя снова? — спросила она.
Он с улыбкой посмотрел на нее:
— Буду где-нибудь в районе следующей среды. Предстоящая работа займет восемь-десять дней.
— Хорошо, вернешься как раз к своему турниру по боулингу, — язвительно заметила она.
Он встал и со спины прижал ее к своему огромному телу, обхватив руками под грудью. Когда-то, чувствуя его голову на своем плече, она начинала трепетать. Но теперь отстранилась.
— Да, — сказал он, — я точно успею вернуться к турниру. Так что совсем скоро мы с тобой освежим в памяти события минувшей ночи. Договорились?
После того как он ушел и стих звук автомобиля, она еще долго стояла, скрестив руки, с рассеянным взглядом. Одно дело — жить в одиночестве. Другое — не иметь ни малейшего понятия о том, во имя чего ты должен платить такую цену. Шанс уличить такого человека, как ее муж, в какой-либо форме обмана, был минимальным, и она это знала, хотя никогда и не пыталась. Пространство его перемещений было огромным, а он был осторожным человеком, это демонстрировала вся их жизнь. Пенсии, страховки, двойная проверка дверей и окон, чемоданов и дорожных сумок, всегдашний порядок на столе — и никогда ни единого клочка бумаги или забытой квитанции в кармане или в ящике стола. Он был человеком, который не оставлял после себя лишних следов. Даже его запах сохранялся не больше пары минут после того, как он покидал помещение. И как же в таком случае уличить его в измене? Разве что нанять частного детектива, но откуда взять на него деньги?
Она выпятила нижнюю губу и медленно выпустила изо рта вверх теплую струю воздуха. Этот жест всегда предшествовал у нее принятию важного решения. Прыжку через самую высокую перекладину, выбору платья на конфирмацию… Да, озвученному согласию стать женой своего теперешнего мужа, а также выходу на улицу, чтобы проверить, не окрасится ли жизнь в иные краски на мягком естественном свете.
3
Скажем прямо: крупный добродушный сержант Дэвид Белл любил выезжать за город, усаживаться на берег и созерцать, как волны разбиваются о выступающие из воды скалы. Далеко-далеко у деревушки Джон ОʼГроутс, самой северной точки Шотландии, где солнце светило вдвое меньше по времени, но вдвое прекраснее. Здесь Дэвид родился, здесь же он и умрет, когда придет черед.
Дэвид был прямо-таки создан для неистового океана. Так почему же он влачил свое жалкое существование на шестнадцать миль южнее, в полицейском участке на Банкхэд-роуд в городе Вик? Нет, ленивый портовый городок ничего не имел против него, он никогда не скрывал этого.
Именно поэтому начальство отправляло именно его, когда необходимо было урегулировать какие-либо беспорядки в северных деревеньках. И Дэвид приезжал на служебном автомобиле и грозил возбужденным парням вызвать офицера из Ивернесса, после чего все успокаивалось. Здесь не желали, чтобы чужаки из города топтались во дворе, уж лучше лошадиная моча в «Оркней Скаллсплиттер». Было довольно обидно, что те, кто погружался на паром до Оркнея, проходили мимо.
Но как только страсти были погашены, его ждали волны, и если сержант Белл и любил потратить на что-то время, то именно на них.
И если бы не хорошо известная всем любовь к созерцательности Дэвида Белла, то бутылка так и сгинула бы к чертовой матери. Но сержант все-таки оказался в нужном месте в своей выглаженной форме; ветер теребил его волосы, фуражка лежала рядом на камне. И, таким образом, нашлось, кому извлечь бутылку из воды.
Вот так все и случилось.
Бутылка крепко застряла в траловой сети и немного поблескивала, хотя время и заставило ее изрядно поматоветь, и самый юный матрос на катере «БрюДог» сразу заметил, что она не совсем обычная.
— Выкини ее обратно в море, Симус, — крикнул шкипер, увидев внутри листок. — Такие бутылки приносят несчастье. «Бутылочная чума», так мы прозвали это явление. Дьявол скрывается в чернилах, и только и ждет, чтобы его освободили. Неужели ты не знаком с подобными историями?
Но юный Симус не знал никаких историй и предпочел передать бутылку Дэвиду Беллу.
Когда сержант наконец-то вернулся в участок в Вике, один из местных пьянчужек успел разгромить два офиса; сотрудники уже утомились удерживать хулигана на полу. Вот почему Белл скинул пиджак и бутылка выскользнула из кармана. И вот почему он поднял ее и поставил на подоконник, чтобы сосредоточиться на процессе усмирения пьяного идиота, сев ему на грудную клетку и слегка перекрыв доступ воздуха. Но, как получается всегда, когда вы прижимаете подлинного потомка викингов в Кейтнессе, тут коса нашла на камень. И пьянчужка так основательно разделал Дэвида Белла под орех, что у того все мысли о бутылке растворились в четких голубых вспышках, которыми взорвалась его измученная нервная система.
А потому всеми забытая бутылка так и простояла долгое время в ярко освещенном солнцем углу на подоконнике. Никто не замечал ее, никого не волновало, что конденсат, образовавшийся вследствие яркого солнечного света и скопившийся на стенках, не самым лучшим образом воздействует на бумагу, запрятанную внутри. Никто не взял на себя труд прочесть самую верхнюю строчку из полустершихся букв, а потому никто и не задумался, что конкретно имелось в виду под словом «ПОМОГИТЕ».
Бутылка вновь попала в чьи-то руки только тогда, когда некий недоумок, считавший, что его несправедливо оштрафовали за неправильную парковку, распространил целое море вирусов по внутренней компьютерной сети викских полицейских участков. В подобных ситуациях обычно вызывали эксперта по информационным технологиям Миранду МакКаллоу. Когда педофилы шифровали творимый беспредел, когда хакеры заметали следы после осуществленных банковских операций, когда грязные на руку представители государственных органов чистили свои жесткие диски, все начинали молиться именно на эту женщину.
Ее усаживали в офисе, сотрудники которого чуть не плакали, и обслуживали ее так, словно она королева. Постоянно наполненные термосы с горячим кофе, распахнутые настежь окна и радио, настроенное на волну «Радио Шотландия». О да, Миранду ценили повсюду, где она появлялась.
