– Вы установили, откуда поступало оружие, боеприпасы? – спросил Котов.
– Да, местные жители, что прятались по подвалам последние месяцы, показали нам человека, который, по их словам, был водителем одной из этих машин. Он признался на допросе, что загружали их машины в ангарах на северной окраине Мукадана.
Котов снова посмотрел на карту, где недавно Сидорин обводил карандашом район в горной Латакии.
– Мы показали ему фотографии, – продолжал лейтенант, – сделанные с «беспилотников». Место он указать точно не смог, ссылаясь на то, что плохо ориентируется на местности и не умеет читать карты и аэрофотоснимки.
– Сомнительно, что водитель плохо ориентируется по картам и на местности, – заметил Котов.
– К сожалению, у меня мало времени, – взглянув на наручные часы, поднялся с кресла Сидорин. – Боря, договорись с лейтенантом о взаимодействии и обмене информацией. «Добро» от его начальства о совместной деятельности здесь, в северной Латакии, получено. Своди, кстати, в нашу столовую, а то время обеденное. Пообщайтесь. Будет полезно.
Француз поднялся на ноги мгновенно, как будто подброшенный пружиной. Натянув на голову красный берет, он двумя отработанными движениями придал ему надлежащее положение и тут же вскинул ладонь ко лбу, отдавая честь русскому полковнику.
– Удачи! – кивнул Сидорин и вышел из модуля.
– Ну что, лейтенант, – подошел Котов к французу. – Давай знакомиться? Меня зовут Борис. А тебя?
– Валентин.
– У тебя русское имя?
– Оно не русское, скорее латинское. Были в раннем христианстве какие-то святые. Я точно не помню.
– Ну, пошли, угощу тебя нашим русским обедом.
Выйдя под палящее сирийское солнце, Котов натянул козырек пониже на лоб и повел гостя к столовому модулю. Над бетонной полосой аэродрома Хмеймим постоянно ревели авиационные двигатели. Взлетали и садились самолеты. Он обратил внимание, что лейтенант как-то странно смотрит на военную технику, провожает взглядом взлетавшие машины, даже прикладывает козырьком ладонь к глазам.
– Что, любишь самолеты? – спросил Борис.
Броссар промолчал, перестав таращиться на боевые машины. Потом, когда они уже подошли к модулям обеспечения базы, среди которых была и столовая, он вдруг остановился, повернулся к капитану и, глядя куда-то за его плечо, медленно проговорил:
– Знаешь, Борис, с Россией в нашей семье связано многое. Там погиб мой… как по-английски, не знаю… arrière-grand-père.
– Прадед, что ли? Отец твоего деда? – догадался Котов. – «Нормандия – Неман»?
– Да, он воевал там.
– Ну, тогда все честные люди и патриоты воевали против нацистов.
– Сейчас что изменилось? – вдруг резко спросил лейтенант, уставившись ему в глаза. – Сейчас что иначе, Борис? Международный терроризм лучше нацизма? Умеренная оппозиция здесь, в Сирии, лучше, чем простая оппозиция? И те и другие так же стреляют, убивают, разрушают!
– Ты, кажется, не совсем согласен со своим начальством, Валентин? – усмехнулся капитан.
– Война сама по себе грязное дело, – ответил Броссар. – А уж когда делами начинают заправлять…
– Политики? – подхватил Котов. – А ты думаешь, что все можно решить силой оружия?
– А ты как думаешь? – с интересом посмотрел на него лейтенант.
– Я считаю, что оружие – лишь способ подготовки политических решений и мирных процессов. Это способ убеждения. Или протрезвления, если хочешь.
– Значит, вы не будете бомбить в Сирии объекты террористов до полной победы армии Асада над сепаратистами?
– Ох, сложный это вопрос, Валентин, – засмеялся Котов. – Я не знаю, как давно ты здесь, а у нас сложилось свое впечатление о событиях.
– И какое?
– Видишь ли, сепаратисты понесли серьезный ущерб, их экономическая основа, единственный серьезный способ финансирования, подорвана. Инфраструктура нелегальной торговли нефтепродуктами пострадала колоссально, но террористы не разгромлены полностью и не изгнаны из всех захваченных ими территорий.
– И Турция все еще помогает террористам, – согласно кивнул капитан.
– Да, не решена и эта проблема. Слишком велика враждебная активность турецких властей на севере Сирии. Фактически помощь Турции дважды срывала попытки освободить Алеппо. Но есть и другие проблемы, которые мы ударами с воздуха не решим. Например – ограниченная боеспособность сирийской армии. Даже если учесть, что она усилена подразделениями из Ирана, Ирака, что ее поддерживает курдское ополчение.
– Значит, сирийская армия не очень надежна?
– Ну, за всю армию я не скажу, но в целом лояльность и боеспособность сирийских вооруженных сил, даже после того как мы оказали им военную помощь, оставляет желать лучшего. Ну, может, за исключением элитных частей, в которых воюют не все, кто назвал себя патриотом, а люди подобранные и подготовленные.
– ВВС, например?
– Да, ВВС из отдельных соединений специального назначения, комплектуемых по национально-религиозному признаку – христианами и алавитами из западной Сирии. Сирия – пестрая страна. И не забывай, Валентин, что в центре страны по-прежнему не ликвидированы анклавы, которые контролируются умеренной и неумеренной оппозицией. И кто из них кто, разобраться не всегда удается. Они слишком часто меняют свою политическую позицию. И слишком много сил брошено на локализацию этих анклавов, на попытку блокировки их территориально. А ведь все эти силы могли бы пригодиться для периферийных участков зоны контроля правительственными силами. До сих пор есть еще Идлиб, есть Алеппо и Ракка. И нет чисто военного решения в попытках усмирения суннитских кварталов в других крупных городах Сирии.
– Надо договариваться, лейтенант. Пора.
– Если бы ты знал, сколько мы пытались договариваться в свое время в Алжире, в Тунисе, в Марокко!
Броссар махнул рукой и повернулся к квадратному зданию передвижного модуля. Котов поспешил к двери, которая вела в обеденный зал, а не в кухню. Незачем вводить гостя в конфуз.
То, что переводчик группы лейтенант Зимин добровольно взваливал на себя почти все нагрузки спецназовцев во время их тренировок, Котова радовало. Вот уже больше трех месяцев выпускник МГУ, в чьи обязанности входило, по большому счету, лишь общение с местными, включая допросы пленных, да помощь в разборе документации, если такая оказывалась в распоряжении группы спецназа во время операций, участвовал вместе с группой в серьезных делах. Бойцы прониклись к переводчику уважением и давно перестали подтрунивать за его спиной над гипертрофированной чистоплотностью лейтенанта.
Сейчас по бетонной «рулежке» группа капитана Котова бежала в полном снаряжении, мерно топая ботинками. Все подогнано, все застегнуто, все в кармашках «разгрузок» лежало так, чтобы не издавать никаких звуков. Во время марш-бросков разрешалось только шумно дышать и топать ногами. И то до поры до времени. Быстро восстановить дыхание, слиться с местностью, замереть или начать скрытно передвигаться, подкрадываться к цели разведчики тоже умели.
– Зимин! – гаркнул Котов.
Весь строй спецназовцев, не прекращая бега, как один повернули головы в сторону командира. Во взглядах читался немой интерес. Задание?
– Шире шаг! – прикрикнул на солдат заместитель Котова старший лейтенант Белов.
Зимин отделился от строя и рысью помчался на зов командира. Придерживая одной рукой автомат на груди, а другой смахнув капли пота со лба, он довольно ровным голосом доложил:
– Товарищ капитан, лейтенант Зимин по вашему приказанию прибыл!
– Переоденься, приведи себя в порядок. Поедем с тобой одного интересного пленного допрашивать.
– Есть! – коротко бросил Зимин. – Разрешите идти?
– Да, и зайди в санчасть, спроси Марину Стасько. Ее просили захватить с собой, она повезет какие-то препараты сирийцам.
Зимин четко повернулся, сделал несколько шагов бегом, потом перешел на шаг, снимая с себя автомат и расстегивая жилет. Спецназ – это, конечно, не обычное строевое подразделение, тем более спецназ военной разведки. Здесь группы формируются в зависимости от предстоящего задания, бойцы подбираются по их качествам и способностям. В группе может оказаться не один офицер-командир, а несколько. Например, если понадобится срочно включить в состав группы грамотного сапера или специалиста по какому-то виду вооружения или техники. И тогда берут того, кто свободен, кто ближе, невзирая на звание. На задания выезжают лейтенанты и капитаны вместе с рядовыми контрактниками, сержантами, прапорщиками и старшинами. И все, плечом к плечу, делают одно общее дело. Такова специфика.
Казалось бы, в атмосфере некоторого равноправия и послабления дисциплина должна была хромать. Но именно у разведчиков каждый понимает, что дисциплина – основа успеха. Такая же основа, как и профессиональное мастерство, опыт. И чтобы его подчиненные не расслаблялись, Котов умышленно старался вести себя на территории базы, когда группа на отдыхе и тренировках, так, как предписывает устав. Все-таки армия!
