равнине, привольно раскинувшейся во все стороны вокруг. Если бы не пар от гейзеров, так подсуропивший мне при посадке, то было бы легко заблудиться и потерять направление в этом сюрреалистическом ландшафте. Шагалось легко, под ботинками при каждом шаге хрустели кристаллики соли, превращаясь в пыль. Им вторило хрустом иного рода моё повреждённое колено, боль в спине и ноге не усиливалась, но и не проходила, внося свою лепту в и без того неидеальное состояние.
Если ориентироваться по внутренним ощущениям, то я шагал со свёрнутым парашютом за спиной несколько часов. Было совсем не жарко. Я бы сказал, градусов десять тепла, если по Цельсию. С той стороны света, что была поглощена тьмой, дул ветер, также бывший нетёплым. Хорошо ещё, комбинезон не продувался.
Вскоре начало стремительно темнеть. Однако о том, чтобы встать лагерем и устроиться на ночлег, не могло быть и речи. У меня нет ни топлива для костра, ни самого костра, ни постели, ни даже пня, чтобы на него присесть и дать отдых ногам. Да и не располагала погодка к тому, чтобы рассиживаться.
Я прошёл ещё немного и до того, как совсем стемнело, увидел, что один из столбов пара от гейзеров состоит не из пара, а вполне себе из дыма. Направление, которое я для себя определил, как то, куда грохнулась моя спаскапсула. И это было не просто странно, а совсем уж выходило из ряда вон. Аварийные посадочные модули не горели и не падали. Их единственной задачей было доставить человека на поверхность ближайшей планеты живым, поэтому проектировались и строились они с избыточным запасом прочности.
А то, что я наблюдаю, хоть и не тянет на полноценный пожар, но похоже на горящую и чадящую жирным чёрным дымом спасательную капсулу.
Накатило такое чувство безысходности, что захотелось лечь на белую соляную равнину, закрыть глаза и просто тихо умереть. Что это получается? Корабль, на котором я летел, был повреждён, а вместе с ним и мой посадочный модуль? Или меня сбили уже здесь, на этой планете? Мысль обожгла близким ощущением опасности. Против воли, я обернулся и осмотрелся.
Подкрадывающихся ко мне со спины врагов я не обнаружил. Как и несколько часов назад… вокруг меня не было ни души, ни зверя, ни насекомого, ни травинки. Возникал закономерный вопрос: куда я попал? Вся планета такая? Или это мне «посчастливилось» угодить в какую-то особо неприветливую область? Если вся планета такая, откуда тогда кислорода столько? Ведь с самого прибытия сюда я ни разу не испытал трудностей с дыханием. Насколько я знал и помнил — кислород вырабатывают зелёные растения, потребляющие углекислоту. Надежда шептала, что это значит, где-то должны быть пышные джунгли или, на худой конец, тайга, что тоже не худший из вариантов. Пессимизм же возражал, что для насыщения атмосферы кислородом достаточно и зелёных водорослей в океанах, а вся остальная поверхность планеты может оказаться вот такой унылой соляной пустошью без единого чахлого кустика.
Когда совсем стемнело, упрямо продолжил свой путь. На равнине негде было споткнуться, а огонёк горящей капсулы стал моим маяком во мраке, который не был кромешным из-за так и продолжавшего висеть в зените ненормального синего солнца. Оно, словно прибитое к небосводу гвоздём, так и не двинулось с места. Наконец, удалось разглядеть форму светила. Никакое это не «веретено», как показалось мне с самого начала, а вполне себе даже игла, пронзавшая овал или чуть вытянутое кольцо.
Поломав голову над очередной загадкой, я поднялся со скатки парашюта, на которой сидел, давая отдых ногам, и пошёл дальше. Голубоватое сияние светила делало ночь больше похожей на прозрачные лиловые сумерки.
Что это такое? Я про небесные тела такой формы ничего не знаю. Или знаю, но просто забыл? Странностей добавляло то, что голубой свет источали только кольцо и игла, а внутри овала царила ночь не светлее, чем окружавшая меня.
03. На рассвете
Топать пришлось до первых лучей. Когда забрезжил рассвет, ноги меня уже еле несли. Впору сказать, что я уже плёлся. То, что в самом начале выглядело плёвым расстоянием, обернулось серьёзнейшим испытанием выносливости. Вроде бы я и парнем был, здоровьем не обиженным, и силы в себе чувствовал, но всё пережитое накануне выбило из колеи. Перенесённый стресс и травмы сыграли свою роль. Голова не проходила, а болела всё больше и больше, колено стреляло болью при каждом шаге. Уже чего-то одного вполне достаточно, чтобы привести в небоеспособное состояние кого угодно, а у меня вдобавок ко всему ещё, не переставая, ныла спина.
Из-за своего разбитого и больного тела не сразу сообразил, что меня так напрягло в этом рассвете. И только почти дойдя до самого места крушения, я понял: заря занялась там, где вчера был закат. Почему-то именно это обстоятельство меня не удивило совсем. Я столько уже на этой планете увидел разного и странного, что способность к удивлению атрофировалась. Складывалось впечатление, словно всё это не со мной происходит. Моё дело — просто идти к цели.
Где-то в глубине себя я знал, что это такой специальный защитный механизм психики, выработанный миллионами лет эволюции нашего вида. Ты попадаешь в очередную задницу и отстраняешься от окружающей действительности, чтобы пережить всё и не сойти с ума. Сознание воспринимает всё и принимает адекватные и правильные решения, но тебе кажется, что всё это происходит не с тобой, а с другим человеком, например, персонажем книги или актёром из фильма. Давление эмоций на психику снижается, ведь всё это приключается не с тобой, верно? Ты просто всё видишь со стороны, а не переживаешь в опыте лично.
Насколько я помнил, беспокоиться о расстройствах мне было рано. Лёгкая отстранённость от творящегося со мной дерьма сейчас шла только на пользу, главное — следить за тем, чтобы этот «корабль» не отплыл в бурные воды психопатии и не бросил «якорь» в порту психической патологии.
На горизонте виднелись какие-то невнятные сопки, к которым имеет смысл отправиться, так как они не выглядели покрытыми белой солью, но… первым делом надо дойти до разбитого посадочного модуля.
Обнаружить место падения было несложно, даже когда огонь погас, остался хоть и жидкий, но столб дыма.
Уже издалека было понятно, что вряд ли обрадуюсь увиденному. Я и не обрадовался.
Сигарообразный аварийный посадочный модуль до последнего пытался выправить курс и сесть нормально. Об этом говорил острый угол посадки. Как я это понял? По посадочному следу. Борозда тянулась больше пяти километров. Вдоль тормозного пути валялись разновеликие
