– Хорошая идея, – обрадовалась я. – Вон там симпатичное кафе.
Мы с мужем вошли в небольшой зал, сели за столик и взяли меню.
– Кофе «Кошачьи слезы», – прочитал муж. – Оригинально.
И тут появился официант, он на одном дыхании выпалил:
– Добрый день, что желаете, десерт дня «Рубашка для брата», советую попробовать, наш кондитер – итальянец прямо из Ниццы!
– Почему пирожное так странно называется? – удивилась я.
– Вы название нашего лучшего в Москве кафе видели? – задал свой вопрос паренек. – «Загадки»!
– И что? – не сообразил Степан.
– У нас литературный уклон, – уточнил официант, – в каждом блюде зашифровано какое-нибудь произведение. Если угадаете, из какой книги «Рубашка для брата», получите подарок.
– Какой? – полюбопытствовала я.
– Сюрприз, – прищурился юноша.
– А если мы не дадим правильный ответ? – осведомился Степа.
– Цена десерта возрастет на десять процентов, – отрапортовал официант.
– Это по твоей части, – решил перевалить на меня всю ответственность муж.
– «Рубашка для брата», – пробормотала я. – Об одежде во многих произведениях пишут.
– Нет, – возразил официант, – в том, о котором идет речь, сорочка для брата главное действующее лицо.
– Пока не могу вспомнить, где об этом читала, – призналась я.
– Сдаетесь? – обрадовался молодой человек.
– Мы просто забежали быстренько кофейку глотнуть, – объяснил Степан, – не предполагали стать участниками экзамена для поступления на филфак. Я вообще читать не умею, а вот жена писатель. Она в плане литературы дока.
– Писатель не читатель, – добавила я.
Юноша рассмеялся:
– Здрасти, госпожа Пушкина. На литератора вы совсем не похожи. Предлагаю скидку. Берете кофе по вкусу, два десерта «Рубашка для брата», рассматриваете гатошки, и если даже тогда не догадаетесь, то вам набавят всего пять процентов. Это очень выгодно и приятно.
– Хорошо, – кивнул Степан.
– Кофеек какой? – осведомился юноша.
– «Кошачьи слезы», – решил Дмитриев, – несите два.
– Возьмите лучше «Коровий носочек», – посоветовал парнишка.
– Напитки тоже из сказок? – уточнила я.
– Нет, тут надо назвать пословицы и поговорки. Но с напитками можно дать ответ, когда уже получите порцию, – охотно объяснил официант.
– Прекрасно, – остановил его мой муж. – «Кошачьи слезы» мне и «Коровий чулок» жене.
– Носочек, – поправил юноша.
– Отлично, если можно, побыстрей, – попросил Степа, – времени у нас не много.
– Чихнуть не успеете, а уже все будет готово, – пообещал молодой человек и побрел в сторону бара.
– Что такое гатошка? – удивился Степа, глядя в спину медленно уходящего гарсона. – Ну-ка, посмотрю в интернете, как по-французски называется пирожное… э… э… Не силен я в иностранных языках. Вот, нашел. И не произнести. Га… те… аи… или ау. Пишется как гатеаи. Нет! Гатеау! А произносится, оказывается – гато[1]. Французский язык безумен. Да еще над буквой «а» нарисована крыша![2] Гато! Официант к нему приделал наше окончание и получилась гатошка! Помесь великого русского и не менее великого французского языков, плод любви москвича к городу Парижу.
– Тебя не смутило, что повар у них итальянец из Ниццы, которая находится во Франции? – развеселилась я. – Кельнеру велели говорить некоторые слова по-иностранному. И родилась на свет гатошка. Жаль, не предупредили парня, что Ницца не имеет никакого отношения к Италии. Кстати, за рубежом очень ценят наших кондитеров. Александр Селезнёв, например, лауреат Кубка мира по кулинарии. О его победе в Люксембурге все европейские СМИ сообщили. А вот наши промолчали.
– У россиян не принято гордиться живыми соотечественниками, вот когда кто умрет, тогда сразу великим становится, – покачал головой Степа. – Как ты с одноклассницей встретилась? Что ей надо?
Я начала рассказывать то, что услышала от Любы. Степан меня перебил:
– Варкина ведь не жила в нашем дворе?
– Нет, у них была квартира в доме за забором, – уточнила я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ух ты, – пробормотал Дмитриев, – элита тех лет. Странно, что они с сестрой посещали школу, где в основном учились дети из малообеспеченных или проблемных семей.
– У нас были и вполне благополучные ребята, – возразила я, – почти все они жили в кооперативном доме на огороженной территории. Наша школа ближайшая для них, остальные учебные заведения находились очень далеко. Вставать приходилось бы рано, чтобы к первому уроку успеть.
– Вы дружили? – продолжал расспросы Степа.
– Скорее были в хороших отношениях, – пожала я плечами. – Люба была со всеми вежлива, на день рождения приносила конфеты, но домой к себе мало кого приглашала. В начальной школе за ней после уроков приходила няня. Ее странно звали: Эмилия? Корнелия? Как-то так, словно из пьес Шекспира. Классе в шестом няня исчезла. Родители у Любы были ласковые. У Любочки есть сестра, на пару лет ее младше.
– Наверное, после окончания школы вы нечасто встречались, – предположил муж.
– Вообще не виделись, – ответила я.
– Странно, что спустя столько лет она вдруг попросила тебя приехать к ней на лекцию, – заметил Степан. – Подожди, чем она сейчас занимается?
– Варкина – профессор высшей категории академии научных знаний по психологии, – отрапортовала я и захихикала.
– Звучит красиво, – усмехнулся Степа.
– Она еще работает сценаристом на разных телепроектах. Люба никогда не была ни противной, ни снобкой, ни хвастуньей. Тихая, милая, совершенно не жадная девочка, – объяснила я. – Стоило кому-то сказать: «Ой, какая у тебя стиралочка красивая», Варкина сразу импортный ластик этому ученику протягивала: «Бери, дарю».
– Импортный ластик! В нашем детстве это считалось большой ценностью, – покачал головой Степа. – Зачем ты ей понадобилась?
И тут появился официант с подносом.
– Это что? – опешил муж, когда перед ним появилась тарелка, на которой кто-то старательно изобразил подобие крохотного зеленого свитера.
– Рубашка для брата, – радостно заявил парень и поместил рядом миниатюрную чашечку, – пожалуйста, «Кошачьи слезы».
Степан посмотрел на чашку:
– Это кружка из кукольного сервиза?
Официант засмеялся:
– Нет. Поговорку помните?
– Какую? – поинтересовалась я, получая от парня точь-в-точь такой же «свитер», зато кружка, которую он поместил передо мной, напоминала литровый термос.
– Про кошачьи слезы, – нараспев произнес юноша. – Ну? Сообразили? Ну? Ну?
– Нет, – отрезал Степан, – и про зеленую рубашку я не знаю.
Глава четвертая
– Подсказка, – торжественно провозгласил юноша. – Кошачьи слезы – это означает: с гулькин нос, в обрез, на донышке, с мизинчик, раз, два и обчелся! Ну? Ну? Я уже все вам разжевал! Так хочу, чтобы вы выиграли скидку.
– Кот наплакал, – рассмеялась я, – все перечисленные вами фразеологизмы имеют одно значение: нечто очень маленькое. Кофе «Кошачьи слезы» – крохотная порция. А у меня огромная, потому что «Кусочек с коровий носочек»!
– Никогда не видел буренку в носках, – заявил муж, – все мои знакомые телушки бродили босиком.
Официант расхохотался:
– Вы шутник! Носочек – это нос!
– Теперь объясните про рубашку, – потребовал Дмитриев.
– Тогда пять процентов к вашему счету прибавят, – напомнил официант.
У меня лопнуло терпение.
– Молодой человек! Мы хотим спокойно поесть и поговорить. Позовем вас, когда решим расплатиться, увеличение счета на пять процентов нас не пугает.
– Рубашка для брата – сказка «Гуси-лебеди», – решил все же ввести нас в курс дела официант, – там сестра для ребят сорочки из крапивы вязала. Ухожу!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Сервис порой бывает навязчив, – вздохнула я, глядя официанту в спину, – меня очень раздражают консультанты в магазинах одежды, которые ходят за тобой хвостом и безостановочно твердят: «Чем вам помочь? Не берите это платье! Лучше зеленое, уже несу его в кабинку!»
