Мисс Полли несомненно поняла неозвученный вопрос.
– Нет, я не поеду, – с недовольным видом ответила она. – В этом, я думаю, нет никакой необходимости.
Таким образом, после всех необходимых хлопот, связанных с подготовкой к приезду племянницы, мисс Полли удалилась.
Нэнси, отпаривавшая кухонные полотенца на кухне, с яростью прошлась раскаленным утюгом по влажной ткани, выдавив из нее облако шипящего пара.
«Светлые волосы, ситцевое платье в красную клетку и соломенная шляпка». Ей, видите ли, больше ничего не известно. Мне было бы стыдно в таком признаться. Стыдно-престыдно! Если бы моя единственная племянница ехала ко мне через весь континент!»
На следующий день, ровно без двадцати четыре, Тимоти и Нэнси выехали в бричке на вокзал. Тимоти приходился сыном старику Тому. В городке говарили, что, если старый Том – правая рука мисс Полли, то Тимоти, должно быть, левая.
Этот молодой человек отличался не только доброй душой, но и приятной наружностью. За то недолгое время, что Нэнси работала у мисс Полли, она успела подружиться с Тимоти. Однако сегодня Нэнси была слишком сосредоточена на возложенном поручении, чтобы проявлять свою обычную болтливость. Поэтому весь путь до станции они проделали почти в полном молчании.
«Светлые волосы, ситцевое платье в красную клетку и соломенная шляпка», – снова и снова повторяла она мысленно эти скудные приметы и спрашивала себя, какой же на самом деле окажется эта Поллианна?
– Для нее же самой лучше, если она тихая и благоразумная, не роняет ножи на пол и не хлопает дверью, – со вздохом поведала они Тимоти, который прогуливался рядом с ней в ожидании поезда.
– Ну, если она не такая, не хочу даже думать о том, что нас всех ожидает, – криво ухмыльнулся Тимоти. – Вообрази себе, мисс Полли и беспокойный ребенок!.. Поезд! Слышишь, свисток!
– Ох, Тимоти, по-моему, это было жестоко – послать на вокзал меня! – тараторила Нэнси, торопливо шагая к месту, откуда удобнее всего было разглядывать пассажиров, сходящих с поезда на маленькой станции.
Нэнси не пришлось долго ждать, чтобы увидеть ее – худенькую девочку с двумя тугими русыми косичками, одетую в ситцевое платье в красную клетку. Под соломенной шляпкой – живое веснушчатое личико. Она вертела головой во все стороны, явно ища кого-то взглядом.
Нэнси сразу же узнала ее, но ей понадобилось некоторое время, чтобы унять дрожь в коленях – только тогда она смогла подойти к девочке. Поэтому, когда она наконец приблизилась к Поллианне, та уже стояла одна: остальные пассажиры поезда успели разойтись кто куда.
– Вы мисс Поллианна? – промямлила Нэнси несмело и в следующее мгновение чуть не задохнулась от крепких объятияй двух худеньких, но цепких ручек обладательницы платья в красную клетку.
– Ой! Как же я рада! Я так рада, рада видеть тебя! – раздался звонкий голосок прямо над ухом Нэнси. – Ну конечно же, я Поллианна! Я так рада, что ты приехала встретить меня! Я так надеялась поскорее увидеть тебя!
– Ты… меня… взаправду? – запинаясь, пролепетала Нэнси, слегка обескураженная тем, как вообще Поллианна могла надеяться на встречу с ней, не зная о ее существовании.
– Ты, меня? – переспросила она еще раз, пытаясь поправить сбившуюся шляпку.
– Ой, да! По дороге сюда, я только о том и думала, какая же ты! – воскликнула девочка, пританцовывая на цыпочках и жадно разглядывая Нэнси с головы до пят. – А теперь знаю, какая ты, и мне очень нравится, что ты выглядишь именно так, как ты выглядишь!
Смущенная всеми этими речами, Нэнси почувствовала некоторое облегчение, только когда к ним подошел Тимоти.
– Вот наш Тимоти, – представила она его. – Наверное, у тебя есть саквояж?
– Да, имеется – важно кивнула головой Поллианна. – У меня совершенно новый саквояж. Мне его купили дамы из Женского благотворительного общества. Представляете, как мило с их стороны? Тем более, учитывая, что они хотели купить ковер для церкви! Уж не знаю, сколько красного ковра можно купить вместо саквояжа, но, думаю, хватило бы на половину прохода между скамьями. Как вы думаете? У меня тут в сумочке такая записочка. Мистер Грей сказал, что это квитанция, и что я должна отдать ее вам, чтобы вы получили мой багаж. Мистер Грей – это муж миссис Грей. Они родственники жены диакона Карра. Мы вместе ехали с самого Запада. Они оба очень милые…
Не прекращая щебетать, Поллианна сосредоточенно рылась в своей сумочке.
– А, вот она! – воскликнула девочка, вытащив квитанцию.
Нэнси инстинктивно глубоко вдохнула, как бы почувствовав, что после такой тирады кто-то должен перевести дух. Затем она украдкой взглянула на Тимоти, но не сумела поймать его взгляд, который он старательно отводил в сторону.
Наконец, установив саквояж за сиденьем, они устроились в бричке втроем – Поллианна уютно втиснулась между Нэнси и Тимоти. При этом девочка не прекращала рассказывать, комментировать, спрашивать…Ошеломленная этим речевым потоком, Нэнси даже запыхалась, едва успевая отвечать ей.
– Ух ты! Как красиво! А нам далеко? Хорошо бы, если бы далеко – я люблю ездить в коляске, – вздохнула Поллианна, когда бричка тронулась. – Но если это не далеко, я не стану расстраиваться, потому что я рада буду приехать поскорее. Какая красивая улица! Я так и знала, что она красивая! Мне папа рассказывал…
Она вдруг замолчала, словно у нее перехватило дыхание. Нэнси обернулась к девочке и увидела, что у той дрожит подбородок, а в глазах блестят слезы. Но мгновение спустя, Поллианна, бодро вскинув голову, продолжала:
– Папа мне все-все рассказывал, все, что он сам помнил. И еще мне следовало сразу объяснить вам – миссис Грей так сказала – насчет моего платья. То есть почему я не в черном. Она сказала, что вам это, наверное, покажется странным. Но в последней партии пожертвований в миссии не нашлось ничего черного, кроме бархатной баски, и жена диакона Карра сказала, что баска мне все равно совершенно не годится. Вдобавок, она была еще и с проплешинами – знаете, на локтях и в других местах. Некоторые дамы из Женского благотворительного общества хотели купить мне черное платье и шляпку, но другие подумали, что деньги нужнее на красный ковер для церкви, на который они давно собирали, вы понимаете. Миссис Уайт сказала, может, это и к лучшему, потому что ей не нравятся дети в трауре. Я имею в виду, дети-то ей как раз нравятся, но лучше – чтоб не в черном.
Поллианна прервалась на секунду, чтобы набрать воздуха, благодаря чему Нэнси сумела вклиниться:
– Ну, я уверена, платье никого не смутит.
– Я рада, что ты так считаешь. Мне тоже так кажется, – закивала головой Поллианна, и у нее снова чуть перехватило дыхание. – Тем более, как бы я радовалась, будь я вся в черном?..
– Радовалась? – удивленно перебила ее Нэнси.
– Да… что папа отправился в Рай, к маме и всем нашим. Он говорил, я должна быть этому рада. Но все же это нелегко, быть довольной, потому что мне его так не хватает… Я ничего не могу поделать с тем, что чувствую, как он мне нужен. Тем более, у мамы и всех ее остальных деток есть Бог и ангелы, а у меня никого нет, кроме дам из Женского благотворительного общества. Но теперь, я уверена, мне будет легче. Потому что теперь у меня есть ты, тетя Полли! Я так рада, что ты у меня есть!
Сочувствие, которое Нэнси испытывала к одинокой девочке-сироте внезапно переросло в панический страх за этого ребенка.
– Ах, но… милая… ты ужасно ошибаешься, – запинаясь, принялась она торопливо объяснять. – Я всего лишь Нэнси. Я вовсе не твоя тетя Полли!
– Ты не… ты не она? – растерянно проговорила девочка.
– Нет, я всего лишь Нэнси. Мне и в голову не приходило, что ты меня спутаешь со своей тетей. Мы ни капельки с ней не похожи. Вот уж, нет!
Тимоти тихонько хохотнул, но Нэнси была так встревожена, что даже не ответила на его шутливый взгляд.
– Кто же ты тогда? – спросила Поллианна. – Ты ничуть не похожа на даму из Женского благотворительного общества.
На этот раз Тимоти откровенно расхохотался.
