коротких и узких деревянных выступах, которые назывались подлокотниками.
Сдвинув ноги и с безразличием выдохнув, она ответила, что живет с котом.
Точно! Это был запах некастрированного кота, который метит все углы, каждый день объясняя миру, кто здесь хозяин. Исай сглотнул, чувствуя комок вязкой слюны, наполненный кошачьим пренебрежением. Он хотел бы выплюнуть его, но слюна уже была где-то глубоко в горле, потому только откашлялся, понимая, что добавил еще один глоток к своему разочарованию.
– Где он? – спросил мужчина.
– Кто?
– Кот.
– Да вот же, – женщина указала на стойку рядом с кроватью.
Это была когтеточка в виде трех цилиндров, обмотанных сизалем, на верху которых, как на подставке, располагалась площадка размером около половины квадратного метра. Исай не обратил на нее внимания сразу. Теперь, когда глаза привыкли к красному полумраку, он отчетливо ее разглядел. Заметил и то, что лежало сверху. Что-то похожее на пару кроличьих шапок или груду ангоровых варежек темного цвета.
– Это он? – спросил Исай.
– Он, – ответила женщина.
Мужчина встал и подошел к коту. Исай наклонился, чтобы получше разглядеть того, который ни разу за все это время не дал о себе знать. Животное лежало на боку, повернувшись спиной к пространству комнаты. Рядом зачем-то лежали ножницы. Большие. Раскроечные. Глаза кота были открыты. Когда человек приблизился, животное не шелохнулось, словно было привычно к такому любопытству. Кошачьи зрачки даже не изменили своей величины, и глаза не дрогнули, пусть едва заметно, чтобы переключить свою ленивую сосредоточенность со стены на человека. Мужчина коснулся рукой кошачьей шерсти, потом склонился ниже и понюхал. Пахло меховым воротником из его детства. Он хранился в шкафу много лет. Мать Исая хотела однажды отнести его в мастерскую и пришить себе на пальто. Но подходящего пальто не находилось. Все были дешевые пуховики из Китая, набитые синтетической ватой, которая сбивались в комья к середине сезона. Воротник съела моль.
Наконец кот недовольно уркнул, словно желая избавиться от назойливого постороннего. Исай подумал, что он держит себя в руках, несмотря на предположения под душем. Он посмотрел на маленькую женщину, которая сидела на кровати полубоком, откинувшись спиной на стену и согнув ноги в коленях. Туфли она не снимала, как просил Исай. Ее живот все так же продолжал вспучивать корсет, но теперь уже раздражал с меньшей силой. Лицо ее не было красивым: курносый нос, одутловатые щеки, впалые глаза.
– Сделай мне массаж, – сказал он.
Она посмотрела сначала на него, с легким брезгливым прищуром, который словно просил свалить поскорее, потом – с надеждой – на свой телефон и, вероятно понимая, что проплаченное время еще совсем не кончилось, ответила:
– Ложись.
Исай подумал, что из-за красного полумрака не видит, насколько замызганы простыни. Он зажмурил глаза и, стиснув зубы, лег на живот. Она уселась где-то справа от него и стала елозить своими меленькими ладошками по его спине. Движения были монотонными, равнодушными, словно пропитанными обреченностью. Исай почему-то представил ребенка-идиота, раскачивающегося в сидячей позе на кровати с панцирной сеткой.
Ему хотелось встать и уйти, но Исай себя останавливал, считал, что должен здесь пробыть все оплаченное им время.
– Как тебя зовут по-настоящему? – спросил он.
Она откашлялась и переспросила таким растерянным тоном, какой бывает у человека, которого вырвали из светлых мыслей и ткнули лицом в грязь реальности:
– Что?
– Как твое имя? – повторил Исай.
– В анкете написано, – сипло ответила она.
– В анкете написан твой сценический псевдоним. Я хочу знать твое настоящее имя.
– Катя, – не пытаясь вступать в спор, ответила женщина.
Исай вспомнил, что в анкете она была Мариной. Подумал, что та сказала правду, и тут же засомневался. Он уговаривал себя не злиться, объяснял, что правды добиться в таких обстоятельствах невозможно. Но его разочарование требовало сатисфакции. Он спросил женщину, чем та занимается по жизни, кроме того, что продает себя за деньги незнакомцам. Та ответила, что работает администратором салона красоты. Снова врет, подумал Исай, а может, и нет, судя по ее прическе, она наверняка имеет близкое отношение к какой-нибудь парикмахерской.
– Ты была замужем? – спросил он.
– Я и сейчас замужем. В третий раз. Только не расписана.
Исай хмыкнул, а может, просто резким коротким выдохом хотел избавиться от такой информации. Но нужно было занять время, монотонные ерзания холодных рук по его спине раздражали. Он спросил, кто ее муж. Женщина отвечала спокойно, словно такие вопросы задавал ей каждый, кто побывал в этой пропахшей кошачьей мочой квартире. Она ответила, что ее муж моложе на тринадцать лет, словно это была его главная характеристика. Возможно, и так. Исай подумал, что могло заставить человека жить со старой проституткой.
– Он твой сутенер? – спросил Исай.
– Нет. Он не знает, чем я занимаюсь. И у меня вообще нет сутенера, – продолжала она отвечать монотонно.
Исай почувствовал, как она остановилась в своих движениях и потянулась за телефоном. Видимо, времени еще оставалось много, потому что женщина вздохнула, отбросила сотовый и вернулась к прежнему занятию. Если бы осталось меньше четверти часа, она бы точно постаралась спровадить Исая в душ, чтобы тот убрался поскорее.
– Он инвалид? – спросил мужчина.
– Он алкоголик, – ответила женщина. – Еще у него аллергия на кота, поэтому мы живем за городом, в доме с сортиром на улице и водой в скважине. Тебе пора, – подытожила она.
Исай обрадовался и разозлился одновременно. Он терпеть не мог, когда ему указывают, потому что право принимать решения принадлежало только ему. Он в принципе был готов к компромиссам, но тон переговоров должен быть правильным. Мужчина сказал, что сейчас непременно соберется.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Пятьдесят три, – нетерпеливо ответила она и встала с постели.
Исай лег на спину и закинул руки за голову. Он помнил, что в анкете был указан возраст сорок пять. Она всегда врет, подумал он. Его взгляд снова уперся в выбухающий корсет женщины. Глаза стали привычны к полутемноте, и теперь на черной стягивающей ткани корсета можно было разглядеть белесые бесформенные пятна разных размеров. Он понимал, откуда эти пятна, и ему хотелось поскорее в душ, но он не мог себе позволить остановить разговор тогда, когда его вынуждали это сделать. Он подумал, что женщина тоже пьет, как и ее сожитель-собутыльник, а живот – это последствия, скорее всего, печень на последнем дыхании. Она и так скоро умрет. Чтобы подтвердить свою догадку, он спросил, зачем ей муж-алкоголик с набором заболеваний, исключающим домашнего кота. Женщина ответила, что кот не в обиде и она навещает его каждый день, даже когда нет клиентов. Салон, в котором она работает, совсем
