Сборная Италии (хозяйка чемпионата) в обязательном порядке должна проиграть сборной Содружества Островов Микронезии со счётом (1: 4).При этом сборной Нигера во что бы то ни стало нужно выиграть у сборной Нигерии (или наоборот) со счётом (5: 0).
А в это время на другом стадионе:
Сборной Бангладеш необходимо сыграть вничью со сборной Аргентины (3: 3).А сборная Голландии обязана разорвать сборную Нидерландов с разницей в 6 мячей – желателен счёт (8: 2),а не (7: 1)…
И тогда: учитывая количество жёлтых карточек в группе «А», разницу забитых и пропущенных… ВОЗМОЖНО?
Когда по телевизору начиналась трансляция футбольного матча, Аркаша (как и всякий болельщик) отдавал предпочтение одной из команд, и принимался болеть. А когда он болел: об этом знали не только на Махали. Душераздирающие вопли и ядовитые замечания, сжимающие сердце стоны и валидольно-корвалольные взвизгивания, злобные выкрики и ехидные советы, жуткие проклятия и топанье ногами, полные отчаяния возгласы и сочный изысканный мат… разносились далеко за пределы улицы имени Ноя Буачидзе. Принимая во внимание весьма ограниченные финансовые потоки, поступающие в семейный бюджет Мушаиловых по мужской линии, Аркаша не мог себе позволить в порыве зверского экстаза расколотить единственный телевизор. Поэтому на случай откровенного хамства со стороны любимых игроков (автогола например): справа от кресла, всегда под рукой, находилась трёхкилограммовая гантель. А слева от телевизора, на стене: висел огромный медный таз, в котором тётя Соня варила абрикосовое варенье… И это была основная причина, по которой все члены дружной семьи Мушаиловых спешили убежать из дома, стоило кому-либо их них обнаружить в программе ТВ страшное:
«19—00.Товарищеский матч: сборная Германии-сборная России». Когда же (раз в 2 года) наступало время серьёзных футбольных мероприятий: мушаиловский клан от греха подальше переезжал к дальним родственникам… Все, кроме тёти Сони, ибо Аркашу к сожалению нужно было кормить, да ещё и по графику – культуризм не терпит приблизительности.
– Аркадичка, кушай фасоль шоб ты здох, тебе же надо поддерживать форму.
Тётя Соня стойко несла свой крест, стиснув зубы и заложив уши ватой. А два раза в день (мало ей было острых ощущений) она отправлялась к соседке, Евдокие Филипповне Фидельман, созерцать: как южно, так и североамериканские страсти.
Жора
Но безусловно самым ярким результатом совместных сексуальных экспериментов тёти Сони и дяди Бори: являлся средний сын – Жора. Знакомые с детства строчки из стихотворной сказки «Конёк-Горбунок»: «Средний был ни так ни сяк…» – применимы к кому угодно… только не к Жорику. Как и оба брата, Жора не имел жены… и даже невесты. Зато он имел школьную золотую медаль, и два красных диплома. К тридцати трём годам Жорж не успел создать своего учения, но успешно поучал пять сотен самых настоящих учеников. Георгий Борисович работал на Махали, в средней школе №13,и по причине тотального дефицита педагогов, преподавал там сразу 5 предметов: физику, астрономию, историю, географию и английский язык. Помимо английского, он блестяще владел ещё четырьмя языками: русским, немецким, арабским и ивритом. Жора пользовался в диаспоре безграничным доверием, и имел непререкаемый авторитет. Махалийцы безропотно пошли бы за ним куда угодно, как за Моисеем. Ни одно серьёзное массовое мероприятие не обходилось без активного участия Мушаилова-среднего. Он был: распорядителем на похоронах и тамадой на свадьбах, исполнял обязанности третейского судьи в имущественных спорах, мирил уголовников и хранил синагогальный общак. Девушки Жору любили, босяки уважали, школьники заглядывали в рот, старики молились на него и ставили в пример своим внукам.
Жорик бдил за своим здоровьем как китайский ушуист пенсионного возраста: не курил, не пил спиртного, не употреблял возбуждающих приправ, пропагандировал вегетарианство, занимался йогой, бегал по утрам, ездил на велосипеде и плавал круглый год в открытом бассейне. Кроме того: он владел гипнозом, и умел делать массажи всех частей тела… и в этих ипостасях был среди махалийцев нарасхват.
– Во всём нужна мера – любил повторять Жора, постоянно имея перед глазами два ужасных перегиба – Негоже жрать как Аркаша, и кайфовать как Лёва.
Георгий Борисович обладал весьма колоритной внешностью. Он уже начал лысеть, но принципиально не стригся. Длинные вьющиеся локоны ниспадали на плечи, при этом волос был редкий и череп неэстетично просвечивался во многих местах. Внушительная борода, немного шире чем у Карла Маркса, и чуточку короче чем у Льва Толстого… колыхалась от шумного дыхания. Жора заботливо отращивал бороду в течении 11 месяцев, ровно месяц с достоинством её носил, и наконец: торжественно сбривал в день смерти Джими Хендрикса. Лицо, изборождённое морщинами (следствие страшной мимики) и фрагментарная седина: старили Жоржа на 15 лет. Глаза навыкате, как у Надежды Константиновны Крупской, застукавшей Ленина за мастурбацией: горели полубезумным блеском, выражая неуёмную энергию и бешеный темперамент. Это античные греки придумали 4 темперамента. Но они не знали Жору Мушаилова… у него был пятый. От его жестикуляции приходилось уворачиваться, словно Джеки Чану от нападок негодяев-каратистов. Ни одной секунды Георгий не мог спокойно: ни стоять, ни сидеть, ни лежать. Даже во сне он вздрагивал, отгоняя невидимых врагов. Жорику регулярно снились сны. Почти каждую ночь космос бомбардировал его сюрреалистическими видениями. Многочисленная литература по толкованию кошмаров: ни за что не смогла бы помочь Георгию Борисовичу разобраться в его ночных аллегориях. Пьяный в стельку Михаэль Шумахер, разъезжающий без водительского удостоверения по городам Кавказских Минеральных Вод на детской машине с педалями. Рэй Чарлз, пытающийся с риском для жизни разнять Юрия Башмета и Джимми Пэйджа, фехтующих на смычках. Наоми Кэмпбел, прыгающая на батуте с масаями в чём мать родила… И сотни других, не менее экзотических.
У Жоры была лучшая на Махали библиотека: полторы тысячи книг… и обладая феноменальной памятью, он цитировал любую из них близко к тексту. Кроссворды Жорж щёлкал как орехи, не оставляя ни одного неразгаданного слова. С первых минут знакомства, посторонний человек интуитивно понимал: Жора нестандартная личность. По мере общения, человек (уже не совсем посторонний) начинал понемногу осознавать масштаб этой личности. И на определённом этапе отношений, человек (почти приятель) неизбежно испытывал интеллектуальный шок… ибо не было темы, в которой Георгий Борисович слабо ориентировался. Его кругозор был необъятно широк… и по любому аспекту, в любой отрасли знания он обладал энциклопедической осведомлённостью. Существовала пара вопросов, в которых Жора… нет, не мелко плавал, но окунался в них не так глубоко, как во все остальные: влияние океанических течений на трансконтинентальную миграцию тюленей, и кое-какие нюансы кесарева сечения. Если к примеру заходил разговор о Пунических войнах, то очень скоро обнаруживалось, что Жора в курсе событий на уровне непосредственных участников этих сражений: он знал поимённо всех легионеров Сципиона Африканского, размер их сандалий и клички лошадей… Визави по-разному реагировали на амбициозно-эрудированные выпады Мушаилова-среднего… в зависимости от расшатанности собственной нервной системы.
Беседуя, Жорик получал эстетическое удовольствие. Дискутируя: сексуальное удовлетворение. В споре, физиономия Жоры принимала жуткие черты. Он становился похож на: Троцкого, Муссолини и Жириновского в одном лице. Упаси вас Бог обнаружить сомнение, или (Свят! Свят! Свят!) несогласие. Его глаза наливались кровью, и ещё больше вылезали из орбит. Спорить с Мушаиловым-средним было рискованно физически, и опасно психически. Обзывать оппонентов в пылу полемики было для Жоры обычным делом. Свою точку зрения по какому-либо вопросу вам иметь не воспрещалось, но вы были обязаны признать её ошибочной… желательно публично.
У совершенного почти во всём Жоры… была таки слабость. Адекватное определение этой черте даже трудно подобрать. Расизм, сионизм, шовинизм, национализм – не подходят. Георгий Борисович Мушаилов искренне считал, что позитивный фундамент здания цивилизации на протяжении пяти тысяч лет: насыпался, и продолжает по ведёрку насыпаться – евреями… и ТОЛЬКО! С какой бы темы ни начинался ваш с ним разговор: с диадохов Александра Великого, с убийства Джона Леннона, или с отделения прибалтийских республик… он (разговор) непременно и всеобречённо переезжал на еврейские рельсы, и уже никуда не сворачивал, аки дрезина.
Вечер первый
«Евреев очень мало на планете,
