— Из Саратова, — растеряно пробурчал Виктор.
— Зачем же вы приехали в такую даль? Просто посмотреть на это чудо природы или найти исцеление от неизлечимой болезни?
— Ни за тем, ни за другим. А ну вас, — махнул рукой метеоролог и побрел дальше по берегу.
Назойливая, болтливая журналистка уже вывела его из себя, к тому же он не собирался раскрывать истинную цель своего визита, а врать не любил с детства.
— Меня зовут Мария, — донеслось вслед. — Фургончик номер четыре, если захотите рассказать свою историю.
Но и пройдя дальше по берегу, Виктор не нашел покоя. Группа журналистов брала интервью у маленькой сморщенной бабушки, ведром черпающей воду из озера. Та с удовольствием объясняла, что вода сия — Божье благословение, ниспосланное жителям многострадального села за терпение их. А натерпелись они такого с памятного землетрясения, случившегося лет шесть назад. Ну, такого натерпелись, что дома по сю пору без газу стоять. А он, ирод проклятый, областной глава Николов, и ухом не ведет, дабы услышать чаянья народные. На вопрос, зачем ей теплая вода, бабка ответила, что пьет ее «для сугреву организму, а то на подогрев дров не напасесси и в лечебных целях». А на предупреждение доброжелательных журналюг о том, что так можно и дизентерией заболеть, ответила, что Он не позволит, к тому же она пропускает воду через марлю. Далее шло во всех красочных подробностях описание болезней, от которых вылечилась бабушка.
Когда ушла бабка, появился, будто только этого и ждавший, парень. Типичный деревенский мальчишка с рыжими волосами, выбивающимися из-под поеденной молью дедовой шапки-ушанки и лукавыми голубыми глазами. Он заявил, что слушать старую помешенную бабу Марфу не стоит. А стоит слушать его, ведь он точно знает, отчего водоем такой не по погоде теплый. А теплый он оттого, что дед Измаил в нем, не то эксперимента ради, не то со злости, свой обогреватель утопил. А дед Измаил — голова. Инвентер! Иногда такого изобретет, что диву даешься, а иные и крестятся. И баба Марфа — в первую голову.
Наконец репортеры, отсняв свои сенсационные кадры, дружной гурьбой ринулись в город искать деда Измаила или еще каких-нибудь свидетелей какого-нибудь чуда. А Виктор, оставшись на берегу, расчехлил собранный из деталей, купленных в «Сделай робота» не хитрый прибор, состоящий из самого простого шлейфового осциллографа с записью на фотоленту, двух электронных термометров и преобразователя частоты. Завернув прибор в брезент и хорошо прикрыв снегом, Виктор опустил один из термометров в озеро, другой оставил на воздухе. За этим занятием его и застала журналистка Мария.
— Так-так-так, мистер «я не здешний», судя по всему, оказался здесь не случайно.
— Естественно, нет, — ответил Виктор саркастично. — Я же совершил паломничество из самого Саратова, чтобы отпить из сего благословенного водоема и получить Божью благодать. — При этом Виктор так правдоподобно изобразил бабу Марфу, что Марина прыснула в ладошку.
— А мне сдается, что вы ученый и надеетесь написать об озере диссертацию.
— Я уже давно ни на что не надеюсь, — вздохнул Виктор. — Всего лишь хочу доказать, что не зря потратил полжизни. И, быть может, принести какую-то пользу человечеству.
— Это как же? — прищурилась репортерша.
— Элементарно. Вот вы слышали две истории, объясняющие феномен озера — Божье благословление и безумное изобретение.
— Постойте, я их не слышала. Я снимала вступление.
— Тогда вы много пропустили.
— Как всегда, — грустно улыбнулась Мария. — Вот значит, куда все делись.
— Ну, не переживайте, еще не поздно. Бабушка твердит, что это Бог разогрел для нее ванную, парень — что некий дед изобрел обогреватель, способный целый месяц греть миллион кубометров воды без подпитки. Что вы думаете об этих историях?
— Полная чушь! — повеселела Марина. — Но я покажу обе.
— Тогда в путь, — Виктор указал пальцем в слепящее заснеженное поле. — Мне тоже интересно потолковать с этим дедом.
Крюшевиц сделал несколько шагов по скрипучему снегу в указанном собой же направлении, когда Мария окликнула его:
— Сусанин, ты куда? Село в другую сторону!
* * *
Мальчишку нашли быстро. Прямо посреди Ровного он играл в снежки с такими же долговязыми, курносыми, растрепанными. Парнишка оказался не промах и согласился показать нужный дом лишь за определенную плату. Остальные смотрели с улыбками, явно говорящими, что к ним обращаться бесполезно, они в доле.
— Мы ведь можем и у взрослого спросить, — сказал Виктор, но все-таки протянул хрустящую бумажку.
Парень, которого, как оказалось, звали Паша, повел их на самый край села. Прочие репортеры, вероятно, деда уже допросили и теперь расползлись по дворам в поисках может респондентов с интересными историями, а может, кто продаст доброго деревенского самогона.
Дед Измаил жил и работал в покосившейся сараеподобной конструкции без окон. Над дощатой крышей поднималась внушительная кирпичная труба круглого сечения, закопченная до полной черноты. Калитка была не заперта, а вход в «дом» и вовсе распахнут настежь. Хозяин — старичок Виктору по грудь с гладко выбритыми щеками и проплешиной на макушке, стоял за наковальней и, тихо напевая себе под нос, постукивал легким молотком по какой-то железке.
— Дед, тут это… — тихо позвал Паша, — снова к тебе.
Сказав это, парень исчез, как и не было. А дед, отвлекшись от своей работы, поднял на посетителей сердитые, увенчанные серыми бровями и обрамленные круглыми очками, глаза.
— Ну, и чего вы ходите кругами друг за другом? Сказал же: никакой я не инвентер и не изобретал никакой калорифир. Ясно? И дружкам своим, репортеришкам, так и передайте.
По мнению деда, разговор был окончен. Он взял с наковальни детальку, присмотрелся, положил, ударил молотком еще два раза и спрятал ее в карман нагрудного фартука.
Мария так просто сдаваться не собиралась, она открыла было рот, но Виктор ее опередил, выступив вперед.
— Дорогой Измаил, вы нас неправильно поняли. Мы не репортеры, а ученые из росгидрометцентра. Исследуем аномалию озера.
— Ученые? — Вскинул брови дед. — Так чего же сразу не сказали? Заходите внутрь, чаю попьем.
Сделав приглашающий жест, дед исчез во мраке своего дома. Виктор, довольный собой, обернулся и встретился с сияющим лицом репортерши. Одними губами она проговорила: «Спасибо», и «ученые» вошли внутрь.
Внутри «дома» было не теплее, чем снаружи. Электрическое освещение заменял костер, разведенный прямо на земле. Над костром висел чайник, а все вокруг освещалось гнетущим и подвижным оранжевым светом, отбрасывающим резкие тени. Пола в «доме» не было. Виктор сразу предположил, что это и не дом вовсе, но сомнения развеяла старая сетчатая кровать, пристроенная в углу. Кроме нее и чудовищного размера печи, на полу валялись металлоконструкции — от велосипедных колес и до фантастического вида приборов, словно взятых из советских фантастических фильмов, в которых все кнопки на пультах космических кораблей были разноцветными и хаотично мигали, а роботы были как люди, только двигались прерывисто и говорили без выражения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
