Затем новости просочились и к другим шимпанзе. Увидеть сам акт передачи новой концепции мы так и не смогли, но заметили, что на следующий день шимпанзе стали проявлять к Венделмансу гораздо больше внимания. Когда он передвигался по заповеднику, медленно и с заметным усилием, его сразу же обступали небольшие группы. Гонцо и Чамп, которые прежде непрерывно ссорились, теперь вдруг замирали рядом и подолгу не сводили с Венделманса внимательного взгляда. Обычно стеснительная Чикори вдруг завела с ним разговор. О созревающих в саду яблоках, как сообщил потом Венделманс. Шем и Шон, младшие двойняшки Анны-Ливии, взобрались по одежде и уселись у него на плечах.
– Они хотят узнать, что представляет собой умирающий бог, – тихо сказал Йост.
– А посмотри вон туда, – посоветовала Джейн Мортон.
У Джуди Венделманс тоже появилась компания: Мимси, Маффин, Клавдий, Бастер и Конг. Они словно зачарованные смотрели на нее широченными глазами, открыв при этом рты и пуская в задумчивости слюну.
– Они, наверное, думают, что Джуди тоже умирает? – предположила Бет.
Йост покачал головой.
– Скорее всего, нет. Им хорошо известно, что физически она в полном порядке. Но они чувствуют ее грусть, ее мысли о смерти.
– Есть ли у нас основания полагать, что шимпанзе знают о семейном союзе Хэла и Джуди? – спросил Кристенсен.
– Это не имеет значения, – сказал Йост. – Они просто видят, что Джуди расстроена. И это интересует их, даже если они не могут понять, почему Джуди расстраивается больше остальных.
– Еще одна загадка, – я указал на лужайку, где, стоя в гордом одиночестве, размышлял о чем-то Гримски.
Гримски – самый старый наш шимпанзе, уже седой и лысеющий. Наш мыслитель. Он участвовал в проекте почти с самого начала – более тридцати лет, – и за это время мало что ускользнуло от его внимания.
Еще дальше от нас, слева, точно так же размышляя в одиночестве, стоял под большим буком Лео. Ему двадцать. Альфа, самый сильный самец в поселении. Умом он тоже намного опередил всех своих соплеменников. Вид этих двоих, углубившихся в какие-то свои размышления и застывших каждый в своей изолированной зоне, словно стражники или статуи острова Пасхи, производил весьма странное впечатление.
– Философы, – пробормотал Йост.
Вчера Венделманс вернулся в больницу насовсем. Перед отъездом он попрощался со всеми пятьюдесятью шимпанзе, даже с детенышами. Последняя неделя его особенно изменила: от человека осталась слабая выцветшая тень.
Джуди сказала, что, возможно, он протянет еще несколько недель.
Сама она тоже уехала и вернется, наверно, только после смерти Хэла.
Интересно, что подумают шимпанзе о ее «уходе» и последующем возвращении?
Джуди сказала, что Лео уже спрашивал, не умирает ли и она тоже.
Возможно, теперь все вернется здесь на круги своя.
– Ты заметил, что последнее время они втискивают понятие «смерть» буквально в любой разговор? – спросил меня Кристенсен сегодня утром.
Я кивнул.
– Вчера Мимси спросила меня, умирает ли луна, когда встает солнце, и умирает ли солнце, когда появляется луна? Мне это показалось такой тривиальной примитивной метафорой, что сначала я даже не понял, в чем тут дело. Но Мимси слишком молода, чтобы так свободно пользоваться метафорами, да и не особенно сообразительна. Должно быть, старшие шимпанзе часто обсуждают смерть, и что-то доходит до всех остальных.
– Мы с Чикори занимались вычитанием, – добавил Кристенсен, – и она знаками передала мне такую фразу: «_Берешь пять, смерть двух, остается три_». А позже воспользовалась глаголом: «_Берешь три, умирает один, остается два_».
У всех остальных происходило нечто похожее. Но никто из шимпанзе не говорил о Венделмансе или о том, что должно с ним случиться. И никто из них не задавал вопросов о смерти в открытую. Насколько мы могли судить, весь этот комплекс понятий сместился у них в область метафорических изысканий, что само по себе уже свидетельствовало об одержимости навязчивой идеей. Как большинство одержимых, они пытались скрыть то, что волнует их сильнее всего, и, очевидно, думали, что это им неплохо удается.
Не их вина, что мы догадывались об их мыслях. В конце концов – и нам иногда приходилось напоминать себе об этом – они всего лишь шимпанзе.
Они начали проводить в дальнем конце дубовой рощи, где протекает небольшой ручей, какие-то сходки. Говорят по большей части Лео и Гримски, а остальные собираются вокруг и сидят очень тихо, внимая им. Участвуют в каждом из таких собраний от десяти до двадцати шимпанзе. Нам не удалось узнать, что они обсуждают, но мы, разумеется, могли догадаться. Когда кто-то из нас приближается, шимпанзе тут же разбиваются на несколько отдельных групп и принимают совершенно невинный вид. «Мы просто так, босс, погулять вышли».
Чарли Дамиано хочет установить в роще аппаратуру для слежки. Но как можно подслушать группу существ, если они разговаривают только на языке жестов? Камеру спрятать гораздо труднее, чем микрофон.
Мы пытаемся наблюдать за ними в бинокли, но то немногое, что удается заметить и понять, только прибавляет нам вопросов. Знаки «внутреннего» языка, которыми они пользуются на своих сходках, стали еще более запутанными и невразумительными. Словно они говорят, прибегая к какой-то варварской латыни, или речь их полна двусмысленностей, или у них выработался какой-то новый вариант «внутреннего» языка.
Завтра прибудут двое специалистов, которые должны установить в роще телекамеры.
Вчера вечером умер Венделманс. По словам Джуди, которая звонила Дэви Йосту, он не сильно страдал и скончался спокойно. Сразу после завтрака мы сообщили об этом нашим альфам. Никаких эвфемизмов, голый факт. Рамона заскулила, и вид у нее был такой, словно она вот-вот заплачет. Но она оказалась единственной, кто не сдержал своих чувств. Лео долго и внимательно смотрел на меня – я почти уверен, с состраданием, – потом подошел и крепко обнял. Гримски отступил в сторону и принялся разговаривать сам с собой на новом языке жестов.
Последний раз шимпанзе собирались неделю назад, а теперь снова возобновили сходки в дубовой роще.
Камеры давно установлены. Даже если мы не сумеем расшифровать новые знаки сразу, они будут зафиксированы, а позже подвергнуты анализу с помощью компьютера. До тех пор, пока мы их не поймем.
Мы уже просмотрели первые записи сходки в дубовой роще, но я бы не сказал, что они что-то прояснили.
Прежде всего шимпанзе сразу вывели из строя две камеры, Атилла заметил их на деревьях и велел Гонцо с Клавдием сорвать. Остальные, к счастью, остались незамеченными, но то ли случайно, то ли умышленно шимпанзе расположились так, что не попадали в нужный ракурс. Нам удалось записать несколько фрагментов из речи Лео и обмен репликами между Алисой и Анной-Ливией. Пользовались они стандартными и новыми жестами, но, не зная контекста, мы не сумели понять их разговор как что-то связное и вразумительное. Случайно встречающиеся символы типа «рубашка», «шляпа»,
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
