И наконец, сам Дидро не раз отмечал, что Гольбах «обладает оригинальным характером и идеями» и что он «не меняет с легкостью своего мнения». «Какую бы систему не выдумало мое воображение,— говорил Дидро, восхищаясь ученостью своего соратника, — я могу быть уверен, что мой друг Гольбах всегда найдет мне факты и аргументы для ее доказательства» (55, 394).
Дидро высоко ценил этическое учение Гольбаха. Рекомендуя в представленном русскому правительству «Плане университета» в качестве учебного пособия «Всеобщую мораль» Гольбаха, Дидро писал: «Все должны читать и изучать эту книгу, особенно юношество должно воспитываться в соответствии с принципами „Всеобщей морали“. Пусть будет благословенно имя того, кто дал нам „Всеобщую мораль“» (56).
Отзыв Дидро о Гольбахе как о человеке оригинальной мысли и твердых убеждений подтверждается характером отношений автора «Системы природы» с Руссо, Вольтером, Юмом, Д’Аламбером и некоторыми другими выдающимися мыслителями того времени. Знакомство Гольбаха с Жан Жаком Руссо произошло почти в одно и то же время, что и с Дидро. Однако это знакомство не только не перешло в дружбу, но вскоре окончилось разрывом всяких отношений между ними. Руссо не воспринял ярко выраженный, воинственный атеизм Гольбаха, его напугало непримиримое отношение молодого философа ко всему, что было связано с признанием бога и религии, хотя безупречную нравственность Гольбаха, его высокие гражданские качества Руссо ценил очень высоко. Портрет добродетельного атеиста, выведенного в романе «Новая Элоиза» под именем Вольмара, по признанию Руссо, написан с Гольбаха. Отношения Гольбаха с Д’Аламбером также не приобрели характера тесной, продолжительной дружбы и не привели к полной согласованности действий в силу того, что Д’Аламбер не разделял крайних материалистических и атеистических убеждений Гольбаха. Очень сдержанно Гольбах относился и к Вольтеру. Ни Юм, ни красноречивый аббат Галиани, ни Вольтер не смогли заронить зерна сомнения в душу Гольбаха и поколебать его материализм и атеизм.
Тот факт, что Гольбах тотчас же после знакомства с Дидро был в состоянии выполнять обильные и ответственнейшие заказы «Энциклопедии», показывает, что он уже к тому времени был вполне сложившимся ученым и философом-материалистом, не упускавшим случая в статьях на естественнонаучные темы систематически подвергать критике религиозные мифы и библейские легенды.
Дружба Гольбаха с Дидро, безусловно, способствовала постановке дела просвещения на более широкой и прочной основе. «Великой заслугой барона Гольбаха,— писал французский историк С. Авезак-Лавинь,— было объединение людей, которые без него, быть может, никогда не узнали бы друг друга. Он придал их союзу вполне определенную цель и, сгруппировав таким образом все активные силы, направил все их усилия в одну сторону. В этом деле, которое он считал самым полезным, он проявил страстность, настойчивость и несравненную преданность» (44, 77—78).
В самые острые моменты идейной борьбы Гольбах был ближайшим помощником и опорой Дидро. Главным образом благодаря огромным усилиям и горячему энтузиазму этих двух людей стало возможным завершение такого колоссального труда, как издание «Энциклопедии». К сожалению, в истории науки бывает и так, что тень великого человека мешает правильно оценить достоинства и заслуги тех из его окружения, кто, пренебрегая личной славой, с величайшей скромностью целиком отдавал себя трудной и кропотливой работе во славу общего дела. Этим, вероятно, следует объяснить явную недооценку некоторыми буржуазными историками роли и заслуг Гольбаха в подготовке и издании «Энциклопедии».
Между тем неоспоримые факты свидетельствуют о том, что его роль в этом деле поистине огромна. Гольбах был автором множества статей, редактором, ученым консультантом, библиографом и даже библиотекарем (он обладал богатейшим собранием книг по различным отраслям знаний — в каталоге его библиотеки числилось 2777 книг (см. 53, 134)).
В труднейшее для энциклопедистов время с непоколебимой стойкостью и отвагой Гольбах продолжал начатое дело и своим примером вдохновлял других сотрудников. Кроме того, он оказывал постоянную материальную поддержку «Энциклопедии».
Отход от «Энциклопедии» таких людей, как Руссо, Бюффон, затем после седьмого тома и Д’Аламбера, не выдержавшего натиска усиливавшихся преследований, не поколебал твердости духа Дидро и Гольбаха, этих поистине великих поборников науки и просвещения. Несмотря на угрозы и преследования властей и нескончаемый саботаж издателей, им удалось завершить труд эпохального значения.
В научных, академических кругах того времени Гольбах был известен как прекрасный натуралист. Он являлся членом маннгеймской и берлинской академий наук. 19 сентября 1780 г. на торжественном заседании Академии наук в Петербурге Поль Гольбах единогласно был избран почетным членом Императорской Академии наук (см. 46, 3, 491 и 493).
В России Гольбаха знали как активного участника перевода и издания на французском языке книги М. В. Ломоносова «Древняя Российская история» (см. 29, 190). Гольбах был одним из первых французских ученых, оценивших труды гениального русского мыслителя и способствовавших распространению его научных идей. С другой стороны, избрание французского философа в состав петербургской Академии способствовало росту его авторитета в передовых кругах русской интеллигенции конца XVIII в., вследствие чего в России стали появляться переводы основных сочинений Гольбаха.
В 60-х годах XVIII в. идеологическая борьба буржуазии во Франции вступает в новый этап. Философы, проповедовавшие просвещение, объединяются в салоне Гольбаха.
Наступает время для нового натиска против мракобесия. Активизируется издательская деятельность Гольбаха, завершается издание «Энциклопедии», Обстановка для пропаганды идей просвещения улучшается: в 1763 г. из Франции изгоняются иезуиты, в 1765 г. правительство вынуждено назначить постоянную комиссию по контролю над монастырями и выработке предложений по сокращению их числа. Поражение Франции в Семилетней войне, и до этого переживавшей уже глубокий кризис, усугубило кризисное положение феодального государства. Антицерковная и антирелигиозная пропаганда развертывается все шире. Генеральный прокурор Сегье сетует на заседании парламента: «Философы сделались наставниками человеческого рода. Свобода мыслить — вот их лозунг, и этот лозунг слышится с одного конца мира до другого, одной рукой они стремятся пошатнуть престол, а другой хотят опрокинуть алтарь» (цит. по: 41, 298).
Одно за другим публикует Гольбах произведения французских материалистов конца XVII — первой половины XVIII в., переведенные им труды английских деистов и собственные произведения. За десять лет он издает около тридцати пяти томов (см. 53, 67—68).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
