ничего, что подвергнет тебя опасности. – Затем разворачиваюсь и спускаюсь по лестнице на высоких каблуках: цок-цок-цок. И умудряюсь ничего себе не сломать. И только скажите после этого, что я не потерянная героиня из «Мстителей». Без супергеройских генов такой фокус не провернешь.
– Жаль. Но удачи тебе с позвонком. – Его тон звучит поразительно серьезно.
– Спасибо! – откликаюсь я через плечо. – Кстати, выставка ни капли не скучная!
– Само собой. А вот тусовка – еще как.
БИЛЛИ
Я бы с удовольствием снова поспорила с парнем на лестнице, но Оливия берет меня за руку и тянет к выходу. Мы едва не врезаемся в высокую темноволосую женщину среднего возраста, которая даже на этом торжественном приеме на фоне всех гостей выглядит особенно изысканно одетой и с оттенком веселья смотрит на нас, когда мы проносимся мимо нее. А мгновение спустя уже стоим в своих платьях без рукавов на апрельском ветру. Он стряхивает на нас капли дождя с платанов, растущих у входа в музей.
Оливия держит свою сумку над головой, что абсолютно не помогает, поскольку эта «сумка» не намного крупнее кредитной карточки.
– Машина! – кричит она, избегая моего настойчивого взгляда.
– Ради тебя самой очень надеюсь, что ты сможешь все объяснить! – отвечаю я, пока мы, приподняв юбки платьев, шагаем по улице, сворачиваем налево и обходим компанию идущих навстречу парней с бутылками пива, которые орут нам вслед всякие пошлости. К гопникам мне пришлось привыкать в первую очередь; в Ливерпуле они повсюду. И нередко даже одеты в шикарные костюмы.
В свете уличного фонаря я замечаю все новые и новые брызги воды на ткани своего горчичного платья.
– Ну, супер! Если их не получится вывести чисткой, то я в заднице. – Это платье из проката и стоит больше, чем мой ржаво-коричневый дряхлый «Форд», который я назвала Гомером.
– Я тебе помогу, – обещает Ливи. Именно этого я и боялась.
– Не надо. Напомнить тебе про мой свитер из овечьей шерсти?
– Его все еще сможет носить твой первенец суровой зимой.
Наконец мы добираемся до Гомера. Отперев пассажирскую дверцу, я обхожу капот и открываю свою. Центральная блокировка замков уже была сломана к моменту, когда в прошлом году я купила этот автомобиль, и это только одна из множества вещей, которые я не отремонтировала. Гомер получил свое имя в нашу первую совместную ночь – первую из почти тридцати, в которые я, свернувшись калачиком, спала на его заднем сиденье. Мою машину зовут так не потому, что я люблю древнегреческую литературу или «Симпсонов», а потому что долгое время она была моим домом[4]. И в каком-то смысле навсегда им останется.
Я сажусь за руль. Оливия уже залезла в салон, и пусть она, как любая уважающая себя британка, не склонна мерзнуть, все равно скрещивает трясущиеся руки перед грудью и стучит зубами.
– Можешь завести машину, пожалуйста?
Я вставляю ключ в замок зажигания, чтобы запустить мотор и вместе с ним печку, но даже не собираюсь пристегиваться или трогаться. Вентилятор дует в нас воздухом, принесенным, наверно, с Северного полюса, и мы одновременно разворачиваемся и тянемся за джинсовой курткой и худи, которые до этого скинули на заднее сиденье.
– Теперь-то ты мне расскажешь, почему нам надо было сбежать, или я сама должна догадаться?
Так как вместо ответа Оливия поджимает губы, я перехожу от угроз к действиям.
– Ладно. Там появился принц Гарри, а у тебя что-то было с его женой до того, как они поженились. Нет, подожди. У тебя было что-то с его женой после того, как они поженились. О… У тебя с ней до сих пор что-то есть?
– Да ей же сорок или около того! – возмущается Оливия. – Она мне в матери годится.
– А по внешности не скажешь.
Оливия смотрит на меня и потирает подбородок указательным пальцем.
– Нет. Но она могла бы быть твоей матерью. Почему я никогда этого не замечала? У Меган темная кожа, волнистые черные волосы, большие глаза шоколадного цвета… Она точно не твоя мама?
– У моей матери, – произношу я, чувствуя, как во мне закипает нетерпение, – кроме цвета кожи, очень мало сходства с герцогиней Сассекской. И тебе прекрасно известно, что я сейчас не хочу говорить ни о своей маме, ни о Меган. Черт, Ливи, этот прием был моим шансом!
Быть может, маленьким. Но, к сожалению, единственным.
Ливи вздыхает, этот звук очень похож на всхлип, и кажется такой сокрушенной, что мне мгновенно становится стыдно за свои резкие слова. Тем не менее я должна узнать, что случилось. Все-таки прямо сейчас я могла бы болтать с кураторами и доказывать им, насколько заразительна моя способность восхищаться экспонатами выставки и воодушевлять других. А потом, возможно, я бы выпила бокал шампанского с фанатом «битлов». Половину бокала – из-за Гомера.
Я могла бы спросить его, не проиграл ли он какой-нибудь спор, из-за которого теперь разгуливает в футболке с «The Beatles», а если ему нравится спорить, то позаботилась бы о том, чтобы он проиграл мне, и эта футболка…
О боже, у меня крыша едет. Я навожу порядок в мыслях, прочищаю горло и бросаю на Оливию взгляд из-под строго выгнутых бровей.
– Выкладывай! Быстро!
Оливия не отрывает глаз от дверцы бардачка.
– Билеты, – отвечает она гораздо более тихим, чем ее обычный, голосом.
– Ты их украла. – Хотя я надела свое удобное худи и из вентилятора идет уже теплый воздух, меня сразу сковывает ледяной холод. Тут же меня бросает в пот, и пару секунд организм отказывается делать следующий вздох. Только не это.
– Конечно нет, – бормочет Оливия, и я снова немного расслабляюсь. – Но правда, увы, ничуть не лучше.
– Пожалуйста, просто расскажи.
– Помнишь Гэвина? Симпатичного блондина, с которым мы познакомились в том баре? На первый взгляд реально многообещающий, но на свидании уже через пять минут стало понятно, что у нас ничего не получится.
– Момент! Разве это не ты мне говорила, что даже первому впечатлению нужно давать второй шанс?
– Да, но от Гэвина странно пахло. Мясом, горчицей, фритюром и луком. Как от «МакКомбо» с чизбургером.
Как бы я ни старалась, у меня не получается сдержать смешок:
– Понимаю. – Оливия вообще истерично реагирует на запахи. – И какое отношение все это имеет к сегодняшнему вечеру?
– Билеты были от него. Гэвин просто не мой тип, Билли, но когда он заговорил о том, что у него есть связи и пригласительные на сегодняшний прием…
У меня зарождается страшное предчувствие.
– Ты стала с ним встречаться? Только ради билетов? – Только… ради меня?
– Два раза. Ничего не было,
