Пинок, заставляют встать, поддерживая под руки. Чего им всем от меня надо?
- По…мый, приз… се… …ным ? - уши ловят обрывки фраз, но мозг просто не воспринимает их смысл. Опять пинок, рычащий шепот: "Да".
- Да… - мой хрип весьма затруднительно услышать в трех шагах.
Меня куда-то несут. Боль. Темнота…
- Очнулся? - медблок СИЗО. Тот же следователь. Выражения лица мне не разобрать. Судя по голосу - доволен, сука. Ведь расследованное им дело успешно завершено. Причем обвиняемый чистосердечно признал свою вину уже на первом заседании.
- Распишитесь, что Вам вручено решение суда. - тупо смотрю на протянутый мне лист бумаги. Потом начинаю понимать ситуацию и смотрю вниз, пытаясь найти приговор и назначенный мне срок. Глаза подводят, буквы расплываются, и я ничего не могу разобрать, кроме внушительного оттиска гербовой печати.
- Вы здесь уже пять дней. Согласно постановлению городского суда Наро-Фоминска, за совершенные Вами преступления, суд приговорил Вас, в общей сложности, к двадцати двум годам лишения свободы. - уловив заминку, приходит мне на помощь следователь. - Учтите, что с учетом "чисто сердечного" признания и помощи следствию, Вас приговорили к минимальной мере наказания по каждому эпизоду Ваших преступных деяний. - больше, чем исполниться мне через месяц…
- Вот здесь расписываемся. Если хотите - можете подать кассационную жалобу. Но лично Я - не советую. Так что, готовимся к отправке.
Что подавать жалобу не стоит, мне было очень даже понятно. Мой нервный срыв кем-то на вершинах Власти был воспринят, как одностороннее нарушение с моей стороны абсолютно добровольно признанного мною же несколько ранее "джентльменского соглашения". Нарушение, не подкрепленное ничем, чтобы иметь реальное значение. Поэтому мне было вынесено "предупреждение с занесением в грудную клетку". Противоположная сторона заказывала (и оплачивала) именно мое предупреждение, а не ликвидацию, поэтому я и остался жив. По крайней мере - на сегодняшний день. А может - просто слишком живучим оказался.
Но, если я продолжу возмущаться и чего-то требовать, "джентльмены" с той стороны могут счесть меня опасным для своего существования В этом случае в отношении меня будет продолжено применение дополнительных мер и я банально не доживу до пересмотра дела, покончив жизнь самоубийством. Что и засвидетельствует тюремный врач, которому совсем не нужно, чтобы осужденный помер у него на руках, испортив всю статистику по больным и выздоравливающим.
Но все равно, не раскисать. Что бы не происходило - держаться. Держаться, мать вашу.
- Пять дней назад, говоришь?
- Да, а что?
- Значит, пять дней уже отсидел. - следователь оценивает немудреную шутку в духе Гашека и заразительно смеется.
- Бывай, остряк!
Уже через неделю медицинских процедур, больше похожих на средневековые пытки, врач признал меня способным выдержать этапирование к месту отбытия наказания. Где лечение будет продолжено. А на следующий день за мной пришли.
- На выход! Лицом к стене! Голову вниз! Вперед! - вот и все. Сейчас меня на пересылку в Москву. Оттуда - в исправительную колонию строгого режима. Которая и станет моей могилой. Уже этой осенью. С моими легкими осенней сырости пережить нельзя.
- Стоять! Лицом к стене! - лязгает дверь.
- Вперед! Голову вниз! - вот и двор. Стены, решетка над головой. За решеткой грозовое небо. А мне в "воронок". Обычная "буханка". Водитель, двое конвойных, старший группы. А это еще кто? И чего здесь мой следователь забыл? Он что, на нормальную машину не заработал? Или не настучался по моей тушке, как по боксерской груше?
- Сидеть! Руки! - в закутке для перевозки арестантов, где и повернуться негде, меня приковывают к металлической скобе и закрывают на замок.
Лязгают двери СИЗО. Осмотр в тамбуре. Вот открылись внешние ворота. Поехали.
Ну что за невезение. Сколько держали под следствием, солнца не видел. Прогулки мол, "не положены". Так и сейчас, опять солнца нет. Гроза намечается. Нет в жизни счастья. Едем по улицам города. Стекол в моем закутке нет, сквозь решетку в лобовое стекло видно немного, но центр я знаю и сейчас понимаю, как и куда мы едем. Вот пошли вдоль железки. Сейчас мост. За ним новостройки, подстанция и с ветерком до Москвы. То есть с дождичком.
О как хлынуло. Ливень прям стеной ударил. Молнии сверкают так, что в глазах рябит. Куда ты гонишь, придурок? Скорость сбавь. Не-ет! Мы кувыркаемся по откосу вниз. Я цел только потому, что со всех сторон в тело впиваются железные решетки. Что-то гудит. Подстанция? ЛЭП? Вспышка! МОЛНИЯ! СВЕТ! УДАР!…
Темнота. Жарко. Душно. Металл раскален так, что плюнь, зашипит. Но плюнуть нечем. Пить! Здесь же дождь шел. Вода была… Куда все делось? Лужу мне…
Глава 2
Если Вам кажется, что ситуация улучшилась,
значит - Вы чего-то не заметили.
Законы Мэрфи
Когда пришел в себя, услышал мерное попискивание какого-то прибора. Рассеянный свет ламп. Запах больницы ни с чем не спутаешь. Да что за …! До каких пор я буду в себя приходить в медблоке СИЗО? На голове повязка. В руке капельница. В смесителе мерно капают капли через фильтр. Не понял! Что за …? Как я могу видеть капли? Как я вообще могу видеть что-то кроме размытых силуэтов? И ребра не болят. И кашель легкие наизнанку не выворачивает. И даже нога нормально сгибается.
В этот момент послышались шаги. Свет стал ярче и в открывшемся проеме двери появился… негр!? Классический. Черный, курчавый. Губы выворочены, нос расплющен. Одет в светло-зеленый халат, такие же брюки и тапочки. Среднего возраста. На лице - прозрачная маска. Сквозь расстегнутый ворот халата на шее виден обруч какого-то украшения. Из кармана выглядывает стетоскоп. Подошел, улыбнулся, налил из стоящего термоса стакан жидкости и протянул мне.
- Вам надо больше пить, чтобы выводить лекарства из организма.
- Спасибо, доктор. - на вкус - минералка. Хотя особой жажды и не чувствую, но отказываться не стану.
- Вы помните свое имя?
- Максим.
- А полностью?
- Громов Максим Викторович. - в руках медика появился блокнот, в который он что-то записал, после чего спрятал в карман, оставив только авторучку.
- Как мы себя чувствуем? - перевернул авторучку, что-то нажал, форма изменилась, - голова не кружится? Не тошнит? Шума в ушах нет? Хорошо. Следите глазами за фонариком. - поводил вправо-влево. Кивнул своим мыслям.
- Смотрите вдаль, - посветил лучиком света в глаза. - Очень хорошо. Luxus decre… - что он говорит, я не понял. Но выражения лица было успокаивающее. Стоп! А до этого я на каком языке с ним говорил? Явно ведь не на русском! И где я вообще?
Прибор запищал чаще.
- Не надо нервничать. Сейчас мы Вас обследуем, а после этого ответим на ваши вопросы. - улыбнулся мне врач.
- Дышите! - к моей груди приложили стетоскоп. - Не дышите!
- Не дышите, не дышите, не дышите, выносите, следующий! - закончил я старый анекдот. Доктор рассмеялся.
- Шутите, значит поправляетесь. Сейчас мы пройдем осмотр.
- Мига! Коляску для транспортировки! - в двери появилась еще одна чернокожая фигура в зеленом халате и маске, с инвалидной коляской.
- Лежите, лежите. Вам не следует сейчас давать физические нагрузки. Мы не знаем, насколько успешно прошла регенерация. И не можем подвергать Вас недопустимому риску. - врет. За последние месяцы я научился чувствовать ложь.
- Доктор, я…
- Больной, Вам не надо нервничать. Сейчас мы отвезем Вас на энергетическое сканирование ауры организма (что за …?). А после этого Вы увидитесь с многоуважаемым Бонго. Который и ответит на все Ваши вопросы.
С меня сняли повязку, оказавшуюся чем-то вроде передатчика данных на прибор жизнеобеспечения, вынули капельницу. Пересадив в инвалидную коляску, аккуратно пристегнули поясным ремнем. После чего провезли по коридору до двери, откуда пахло озоном. Внутри стояли какие-то приборы, вокруг которых бродил третий негр (в голубом костюме), что-то сверяя с … больше всего этот предмет походил на наладонник. С объемным изображением и без всяких следов экрана. Один из приборов я опознал, как рентгеновский аппарат. Еще один напоминал томограф. Остальные были мне незнакомы.
"Легким движением руки" инвалидное кресло превратилось в кровать и было отправлено в томограф. Мне закрепили ремнями руки и ноги в нужном положении и попросили не шевелиться. Щелчок клавиши, тембр гудения сменился. Меня медленно потащило сквозь прибор. Сначала "туда", потом - "обратно". После чего креслу придали исходную форму. Руки мне освободили. Ноги оставили пристегнутыми. Внутренний голос мне подсказал, что удельная прочность этого пластикового ремня на разрыв - не одна тонна. Тем временем меня развернули так, чтобы можно было видеть внушительный экран, на котором красовался скелет.
