всеми оттенками оранжевого и неохотно растворяясь в чёрных клубах дыма.
– Ну теперь точно справимся! – оптимистично заключил Саша, стукнув запыхавшегося друга по плечу. – Знать бы ещё, был кто в этом доме или нет…
Время тянулось медленно, ночь превратилась в вечность. Вскоре прогоревшая крыша дома с оглушительным грохотом обрушилась вниз, а вслед за ней от напора воды обвалились и верхние этажи. Высота огня уменьшилась. Было ясно, что пожарная бригада справится в любом случае, и многие едва державшиеся на ногах от усталости селяне отправились по своим домам, больше не тревожась, что огонь перекинется на соседние постройки.
Андрей с горечью смотрел за тем, как дом дяди Бори за одну ночь превратился в груду почерневших обломков. Сквозь дым виднелась кирпичная башня печной трубы, на краю участка ещё просматривались опалённые фруктовые деревья в саду. Андрей чувствовал, будто часть воспоминаний о его беззаботном детстве почернела и рассыпалась тлеющими головешками, навсегда исчезнув. Когда последние языки пламени утонули в потоках воды, пожарные в специальном обмундировании приблизились к месту пожара. Обломки ещё тлели, всё пространство заволокла густая чернильная пелена дыма, и несколько человек с кислородными баллонами на спине растворились в этом чёрном мареве.
А через несколько минут с пожарища частями был вынесен обугленный скелет с неровными кусками плоти, пригоревшими к костям. От него шла одуряющая вонь, но все селяне, что ещё оставались на улице, скопом обступили пожарных и вгляделись в жуткие останки, подсвечивая их лучами фонарей. Андрей тоже с внутренним трепетом подошёл к скелету. На него, оскалив зубы, смотрел покрытый сажей череп, и на какое-то мгновение Андрею даже показалось, что эта лишённая кожи и волос голова повернулась в его сторону и звонко щёлкнула челюстью. Но это был лишь мираж, хоть и заставивший взрослого мужчину содрогнуться и отступить на шаг назад.
«Наверное, я наглотался дыма. Вот и мерещится всякая ерунда», – рассеянно подумал он, хоть по спине и пробежали мурашки.
Среди зубов скелета один клык особенно выделялся – это был крупный железный зуб, слабо поблёскивавший в свете фонаря.
– Боже мой… – сипло ужаснулась мать Саши, прикрыв рот ладонью. – Это же Боря. Это его зуб…
Гнетущая тишина повисла в воздухе. Саша стоял над скелетом, стиснув кулаки и поджав губы. Вся его фигура была напряжена, будто натянутая струна. Он, как и Андрей, в тот миг вспоминал добродушную улыбку их соседа, дяди Бори, от которой теперь не осталось ничего, кроме одного железного клыка и обугленных костей.
– В доме были другие останки? – наконец решительно спросил Саша у одного из пожарных, который снял шлем и отирал своё вспотевшее лицо.
– Перекрытия обвалились, – ответил молодой парень. – Так что там, под завалами, может ещё сколько угодно останков быть. Надо проводить работы, разгребать завалы. Мы этот скелет нашли лишь потому, что на веранде он лежал, в сторонке, не слишком засыпан оказался… Но, судя по всему, возгорание началось не с этой комнаты. Иначе даже скелета бы не осталось.
Саша хмуро кивнул, развернулся на пятках и решительно направился в дом матери. Андрей поспешил за ним, чувствуя тревогу на сердце. Они вдвоём молча обосновались на кухне, оседлав старые скрипучие табуретки. Саша достал откуда-то бутыль мутного самогона, разлил по стопкам и в полной тишине опустошил свою. Андрей, чтобы унять нервозность, последовал примеру друга. Самогон жаром обжёг пищевод, и через миг по груди расползлось тепло.
Оглядев свои чёрные от сажи руки, Саша перевёл взгляд на друга и сипло произнёс:
– Он же мне как родной отец был, понимаешь?.. С тех пор, как мой батя ушёл в сельмаг за хлебом и не вернулся, бросив нас с матерью, как последняя скотина, Боря меня всему научил. Он из меня мужчину вырастил, воспитал, во всём поддерживал… Да что я рассказываю? Ты и сам всё это знаешь.
– Он мне тоже не чужой был, Саня.
– Дык если не чужой, то почему ты, как из Саратовки уехал, больше никогда и не приезжал обратно, а? Ни погостить, ни узнать, как тут люди живут.
– Я…
– А Боря ведь о тебе не раз спрашивал. Я ему всегда рассказывал, как ты живёшь в городе, какая у тебя жена красавица. Он хоть и радовался, да только в глазах у него всегда тоска стояла. А знаешь почему? Да потому что мы с тобой оба для него тоже как сыновья были. И тебя он даже больше любил…
– Саня…
– Не возникай. Я точно знаю, что так оно и было. Он больше всего мечтал, что ты однажды вернёшься к нему, погостить приедешь хоть на денёк, порадуешь старика. А то так выходит, что ты его бросил. Он с тобой всё детство нянчился, а ты ему вон какой неблагодарностью отплатил.
Саша налил себе ещё самогона и быстро опрокинул стопку. Андрей даже не догадывался, что все эти мысли терзали его друга. Они никогда раньше это не обсуждали. Да и о дяде Боре Андрей, если честно, не особенно вспоминал за все прошедшие годы, хоть ещё хранил старые фото в альбоме.
– А теперь вот Боря погиб. Погиб страшной смертью. И так и не узнал, в чём он виноват, что ты его ни разу за тридцать лет не навестил.
– Ни в чём он не виноват, – насупился Андрей.
– А кто виноват?..
– Видимо, я один. – Андрей тяжело вздохнул и опёрся локтями на стол. – Я как из села переехал в город с родителями, то распрощался с этим этапом жизни, понимаешь? Ты ведь тоже скоро перебрался вслед за мной, а больше меня ничего и не связывало с Саратовкой… Ну, я так думал.
– Да ведь тут же всё наше детство прошло! Вся юность! Как о таком забывать можно, чёрт тебя дери?! – Саша грохнул кулаком по столу.
– Потому что я думал, что с моим переездом всё изменилось. Что я сам стал другим человеком – городским, со своими заботами, что и в селе все меня давно уже позабыли, живут своей жизнью. И нечего мне в неё лезть. Мне тут хорошо было в юности, и я боялся, что если вернусь, то увижу, как всё в Саратовке переменилось, буду горевать по прошлому. Вот так я думал, Саня.
– Ну, значит, идиот ты, Андрей! – припечатал Саша. – Ничего тут не менялось. И всё так же, как и раньше, нас с тобой тут все помнят. И жизнь тут такая же, как прежде. Разве что только теперь телики в каждом доме появились. А люди здесь по-прежнему добрые, отзывчивые!.. Баба Маня вон, как и тридцать лет назад, выращивает самые красивые цветы в селе, батюшка Иоанн, как и всегда, бродячим псам приют даёт, их у него теперь почти дюжина, и даже дядя
