– А что-то похожее происходило с вами в действительности? – осторожно спросил я.
Вадим коротко кивнул.
– Но как же вы остались в живых??!
– А вы, вижу, историей увлекаетесь, – не ответив на вопрос, сощурился он. – Хорошая книжица. Разрешите? – Подполковник взял из моих рук известный читателю сборник. – Правда, в самих документах наблюдается изрядная путаница. Так англоязычного «португальца» именуют то Гидисом, то Гайдесом, то Годдесом. В действительности же он – Иосиф Геддес, сын влиятельного члена одной из мировых масонских лож.
– А как насчет подданства? – полюбопытствовал я.
– Гражданин Великобритании, союзницы Японии, – поморщился мой визави. – Историки, опираясь опять-таки на документы, приходят к выводу, что «Гидис», используя связи отца, сумел поменять гражданство, находясь в тюремной камере, откуда (невзирая на предостережение Лаптева) ему не препятствовали вести обширную переписку. В принципе логично, но это не так! Геддес-младший подданства не менял. Перед войной он получил особое задание от английских спецслужб: прикинулся португальцем для отвода глаз (здесь ему помогли масонские связи папаши). И, поверьте, принес России гораздо больше зла, чем вы в состоянии представить! – Мазаев тяжело вздохнул и с отвращением откупорил очередную бутылку.
– Откуда у вас такие сведения? – воспользовавшись паузой, спросил я. – Нашлись новые документы в архиве?
– Нет, – отрицательно покачал головой Вадим. – Составитель сборника опубликовал все, что там было.
– Ничего не пойму! – опешил я. – Как же вы тогда… Придумали, что ли?!
– Ни в коем случае, – усмехнулся зеленоглазый подполковник. – Есть записи в ином месте, без ошибок и без путаницы. В них истинная правда, ничем не искаженная.
– ?!
– Скажу более, – Мазаев поднялся на ноги, – почитайте повнимательнее те документы, что у вас в руках. Порой между строк ТАКОЕ всплывет!.. К примеру, о дальнейшей жизни Геддеса, спустя годы после русско-японской войны… Читайте, читайте, я не шучу! Особое внимание уделите насквозь лживой жалобе подонка в Британское министерство иностранных дел. Прощайте! – подполковник направился в сторону тента…
Глава 3
Раскрыв книгу на нужной странице, я взглянул ему вслед и… ошалел. Камуфляжная фигура с сумкой бесследно исчезла. Пляж был абсолютно пуст. По-прежнему припекало солнце, тихо плескалась вода о камни. В нейтральных водах виднелся крохотный белый силуэт. Пару минут я пытался осмыслить произошедшее. «Убежал? Перепрыгнул через забор? Но зачем?! Хотя… мало ли чудаков на свете. И Вадим явно из их числа! Камуфляж, „берцы“, пистолет за поясом, упорное питье ненавистного пива… Не иначе – боевая психическая травма! Человек становится не то чтобы сумасшедшим, но со странностями… мягко говоря. Тем не менее в Мазаеве есть нечто притягательное, завораживающее. Как будто он… Ну да ладно, бог с ним! Посмотрим-ка лучше, правда ли между строк открываются иногда тайны прошлого!» Придя к подобному умозаключению, я отбросил посторонние мысли и углубился в чтение…
Извлечение из заявления Иосифа Геддеса
в Английское Министерство иностранных дел.
Перевод. Лондон. 23 декабря 1905 г.
«Приблизительно в конце октября 1904 года генерал Огородников просил меня купить небольшой корабль… Через несколько дней я купил. 10 декабря 1904 года генерал Огородников просил меня отправиться в Мукден, чтобы показать в Главной Квартире план купленного корабля, а также потому, что штаб собирается купить нечто, что может принести мне хорошие комиссионные. Генерал Огородников дал мне тогда русский военный паспорт и другие документы для моей безопасности…»
– Врет как сивый мерин! Знает, что копию жалобы обязательно перешлют в МИД России, – проворчал я. – Прикидывается обыкновенным, скромным коммерсантом, ни слова о шпионаже, а сам…
…Внезапно у меня перед глазами возникло отчетливое видение. По Порт-Артуру расхаживает длинный, низколобый тип с оттопыренными ушами и тайком набрасывает план крепостных укреплений.
…Потом картинка сменилась, и тот же тип (уже в другом месте) передал запечатанный конверт японскому офицеру, а взамен получил пачку денег.
– Хорошо, – улыбнулся японец (по-английски он говорил с ужасающим акцентом). – Работайте дальше, сэр. Получите еще больше!
Видение заколебалось и исчезло, сменившись печатными строками…
…«12 декабря 1904 года я выехал (на поезде) из Тянцзина в Мукден. На пути между Тянцзином и Мукденом я познакомился с одним господином по имени доктор Персиц, который, как я потом узнал, был русским офицером, (капитаном)[10]. По прибытии я был арестован Персицем и другим офицером, причем мои бумаги были отняты и разорваны капитаном в клочки. Оба офицера приказали часовому держать меня в запертой комнате (в обществе японца, обвиняемого в шпионаже) и осмотреть мою одежду…»
Строки документа вновь пропали, и я увидел господина Геддеса, ползающего на коленях перед двумя мужчинами в штатском.
– Ваши Величества! Смилуйтесь! – по-бабьи причитал он. – Не хочу сидеть с японцем! Они же изверги, животные, человечину едят. Косоглазый злодей сперва изобьет меня, потом изнасилует, потом сожрет! Умоляю, не на-а-адо!!! – тонкие, трясущиеся губы в мановение ока обслюнявили обувь обоим.
– Нет, но каково же ничтожество! – брезгливо произнес один из штатских. – Как думаете, Иван Федорович, может, отвести его в другую камеру?
– Гауптвахта переполнена до отказа недавно прибывшими запасниками, – хмуро ответил «второй». – Пьянство, дебоши, прочие художества… Камеры забиты до отказа. Яблоку негде упасть! И вообще – почему мы должны идти на поводу у этого слизняка?!
– Резонно, – согласился «первый» и указал Геддесу на дверь: – Милости просим, сударь! Будем надеяться – японец тебя не сразу съест. Он недавно отобедал, еврейчиком-агитатором. Стало быть, поживешь еще!!!
Иван Федорович злорадно расхохотался, а Геддес издал душераздирающий, пронзительный визг. Штаны на тощем заду заметно отвисли.
– Фу! Засранец! – поспешно зажал нос «первый».
– Что происходит?! – послышался звучный, властный голос.
По коридору, заметно прихрамывая, спешил пожилой офицер. Судя по всему – начальник гауптвахты. Ему вкратце объяснили суть происходящего.
– Пусть посидит в старой кладовке, – немного поразмышлив, распорядился он. – Ее как раз освободили для ремонта. Иначе спятит со страху, а с нас командование три шкуры спустит, следствие учинит…
Коридор гауптвахты и фигуры всех четырех задрожали, покрылись трещинами, растаяли в воздухе…
…
Я вновь смотрел в раскрытый сборник.
«Прав был Мазаев! Между строк, оказывается, СТОЛЬКО скрыто…»
Солнце припекало сильнее и сильнее.
В очередной раз окунувшись, я повязал на голову «бандану» и продолжил чтение…
…«На третий день моего ареста пришел капитан Персиц и преложил мне подписать заявление, будто бы я продал японцам план Порт-Артура. Я ответил, что если бы подписал такое заявление, то это было бы совершенной ложью, и отказал. Услыхав это, он приказал караульным обнажить и высечь меня. Двое из караульных дали мне несколько ударов по спине, а четвертый несколько раз ударил меня ногой. В то же время капитан сказал, что пока я не подпишу документа, солдаты не перестанут меня сечь. Я ответил, что пусть меня засекут до смерти, я никогда документа не подпишу!!! Что он может расстрелять меня хоть сейчас, но бумаги я не подпишу!!!»
…В комнате с обшарпанными стенами, деревянным полом и облупившимся потолком находились двое солдат, уже знакомый мне: господин Персиц и Иосиф Геддес. Последний распластался на полу, лицом вниз, со спущенными штанами и отчаянно, взахлеб рыдал.
– Начинайте, – сквозь зубы распорядился контрразведчик. Один из солдат снял поясной ремень и четыре раза стегнул по дряблым, прыщавым ягодицам. Рыдания трансформировались в истошный визг недорезанной свиньи.
– И откуда берутся такие слюнтяи?! – возмутился второй солдат, в полсилы пнув Геддеса сапогом в бок. – Мой восьмилетний сынишка по сравнению с ним герой! – солдат занес ногу для повторного пинка.
– Не надо, – остановил его Персиц. – А то лопнет от собственных воплей. Отвечай потом за него!
И действительно – шпион теперь орал так, что закладывало уши. Одновременно он дергался как припадочный и обильно мочился под себя.
– Идемте от греха подальше! – в сердцах сплюнул контрразведчик. – Ну его к лешему!!!
«Экзекуторы» вышли в коридор. Обитая жестью дверь с шумом захлопнулась… Картинка помутнела, растаяла. Я вновь лежал на пустынном пляже с потрепанным сборником в руках. Яхта между тем немного приблизилась к берегу.
